В этом году банку «Центр-инвест» исполняется 30 лет. Обычно подарки дарят юбилярам, но в данном случае «Нация» и «Центр-инвест» сообща придумали подарок родному городу — проект «Гражданин Ростова-на-Дону». Мы расскажем истории 30 наших земляков, которые много сделали для города, прославили его не только в пределах России, но и за рубежом.
В рамках проекта уже опубликован 21 очерк, среди них, например, истории об авторе главного гола отечественного футбола Викторе Понедельнике, о создательнице французского журнала Elle Элен Гордон-Лазарефф, о великом актере Александре Кайдановском.
Сегодняшняя история — о писателе, общественном и политическом деятеле, лауреате Нобелевской премии по литературе, академике Российской академии наук Александре Солженицыне.
Будущая мировая знаменитость Саша Солженицын.
Детство Сани и «временные трудности»
Солженицын родился 11 декабря 1918 года в Кисловодске. Его отец Исаакий Семенович происходил из крестьян с Северного Кавказа. Мать Таисия Захаровна Щербак — дочь зажиточного кубанского землевладельца, выбившегося из простых чабанов. Родители писателя познакомились во время учебы в Москве и вскоре поженились. Исаакий ушел добровольцем на Первую мировую, дослужился до офицерского чина. В июне 1918 года, уже будучи на «гражданке», отец погиб из-за несчастного случая: лошадь дернулась на охоте, спровоцировав выстрел из ружья.Своего сына Исаакий не увидел, Таисия была только на третьем месяце беременности.
Солженицын однажды напишет: «Что мне непонятно в характере отца — это охота. Охоту ненавижу, отрицаю».
Революция и Гражданская война разорили зажиточную семью Солженицыных. В 1924 году вдова с 6-летним сыном перебралась в Ростов-на-Дону. Первым жилищем, в котором им предстояло провести следующие десять лет, стал ветхий домишко, стоявшей в низине, в самом конце Никольского переулка (теперь переулок Халтуринский, 52). Единственная комната этого дома была настолько тесной, что в нее, конечно, не поместились ни беккеровский рояль матери, ни пальмы в кадках, привезенные с собой. Их раздали знакомым.
Но у Саши остались теплые воспоминания об этом месте. Он любил играть в маленьком садике у дома, где были качели и фигурки животных; их вырезал из дерева хозяин дома и расставлял во дворе, так что прохожие думали, будто там музей.
Опальный советский литератор Солженицын дважды попадал на обложку авторитетнейшего американского журнала Time. В первый раз в 1968 году — еще будучи советским гражданином.
«Я детство провел в очередях, — вспоминал Солженицын, — за хлебом, за молоком, за крупой (мяса мы тогда не ведали), но я не мог связать, что отсутствие хлеба значит разорение деревни и почему оно. Ведь для нас была другая формула: «временные трудности».
Видимо, ожидая окончания «временных трудностей», Таисия Захаровна не отдавала Сашу в школу. Надеялась, что станет получше с работой, и в городе откроется частный пансион. Этого, естественно, не случилось. Поэтому учиться мальчик пошел с опозданием почти в полтора года, поступив сразу во второй класс школы №15 на Соборном, 26 (ныне здание филиала Всероссийского университета юстиции).
На второй обложке 1974 года Солженицын —уже писатель в изгнании, лишенный гражданства СССР.
Футбол и финский нож
В школе сразу начались гонения из-за того, что Солженицын носил крестик и ходил с матерью в церковь, а потом еще и не хотел вступать в пионеры.Впрочем, советская школа довольно быстро и безболезненно обтесала набожного мальчика, и вот спустя пару лет он гонял мяч с друзьями «в ограде закрытой, недоразрушенной церкви Казанской Божьей Матери, на площадке у бокового притвора, ударяя мячом то в решетчатое оконце, то в надгробные камни».
Учился Саша на «отлично», имел выдающиеся математические способности. При этом вовсе не был «ботаником» и маменькиным сынком. Его даже отстраняли от занятий — за то, что сбегал с друзьями из школы, чтобы поиграть в футбол. Саня был страстным поклонником местного клуба «Сельмашстрой» (позже «Ростсельмаш», а теперь «Ростов»).
«Когда я был маленьким, — писал 19-летний Солженицын, — я был таким же футбольным болельщиком, как и теперь, даже, пожалуй, больше, потому что тогда, приходя после матча домой, я немедленно садился и писал подробный отчет о матче».
В компании приятелей Саня изучил все ростовские закоулки. В одном из них он и обзавелся загадочным шрамом на лбу, который остался у него на всю жизнь. У друзей писателя было несколько версий происхождения этого шрама. Сам Солженицын говорил об этом так: «Со многими мальчишками, вооруженные деревянными мечами, мы захватывающе играли в разбойников по заброшенным подземным складским помещениям, каких немало в ростовских дворах, и среди тех мальчишек был Шурка Каган. И он предлагал: украсть на Дону лодку и бежать в Америку. А 9 сентября он принес в школу финский нож без футляра — и мы с ним, именно мы вдвоем, стали с этой финкой неосторожно играть, отнимая друг у друга, — и при этом он, не нарочно, уколол меня ее острием в основание пальца (так понимаю, что попал в нерв). Я испытал сильнейшую боль... А случилось, то, что я, как палка, рухнул — и с размаху попал лбом об острое ребро каменного дверного уступа».
Глубокий шрам над правой бровью как напоминание о детских проказах останется с Солженицыным навсегда.
Писательский зуд
«В девять лет я твердо решил, что буду писателем, — хотя что я мог писать? Но вот я чувствовал, что должен что-то такое написать. Откуда в нас появляется такое — это загадка, загадка».Читал запойно. Своей библиотеки у Солженицыных не было, Таисия Захаровна брала для сына книги у друзей; а однажды ей удалось подписаться на полное собрание сочинений Джека Лондона — 48 томов! Каждый из которых Саня перечитывал раз по десять. «А в общем, я задыхался, не понимая того, что у меня мало книг, и неоткуда было их взять…»
В 11 лет впервые прочитал «Войну и мир». Тогда же начал пробовать писать свое — стихи и рассказы. Мать способствовала всестороннему развитию Саши: он учился играть на рояле и французскому языку, ни то, ни другое, впрочем, не увлекло его. А вот немецкий язык понравился, давался легко, и скоро Солженицын в оригинале «целыми летними месяцами читал то сборник немецкого фольклора, то Шиллера, заглядывал и в Гете».
Его детские и юношеские годы были наполнены страстью к литературе. («Первое собрание сочинений», записанных в школьные тетради, вышло у Солженицына в 1934 году, ему было 15.) Разделяли эту страсть и близкие Санины друзья: Кирилл Симонян и Лида Ежерец. Встречаясь в школе, в городском саду, где летом играл на открытой эстраде оркестр, они взахлеб читали друг другу свои произведения. Зимой же собирались в просторной квартире Лиды в центре города, с балконом на Большую Садовую. Бывали они и на Шаумяна, в тесной комнатушке, где ютилась семья Кирилла. Мать его тяжело болела.
«А когда умерла твоя мама, — вспоминал Солженицын, — то после ее похорон на другой день, в твой страшный день… мы пошли с тобой с утра до заката в степь, за Темерник. И так мы бродили, бродили без дорог весь полный день, говорили обо всем, вполне слитные душами».
В этой же комнате на Шаумяна друзья, по тогдашней моде, устраивали спиритические сеансы. Вызванный дух однажды якобы точно предсказал начало войны с Германией и победу СССР. С тех пор, по заверению Солженицына, он и его друзья никогда не смеялись над мистикой.
Сталинский стипендиат
Школьный аттестат круглого отличника позволял ему поступать куда захочет. Его мечта —литературный факультет, но в ростовском университете такого не было, литфак местного пединститута не соответствовал высоким требованиям Сани, а уехать в другой город он не мог: не было денег, болела мать. И он выбрал физико-математический факультет РГУ имени В. М. Молотова. Математику, если помните, он тоже очень любил.Физмат РГУ тогда находился на улице Горького, 100. В этом здании Александр и проучился все 5 лет. Его друг Эмилий Мазин (впоследствии заслуженный учитель РСФСР, пятьсот учеников которого стали кандидатами и докторами математических наук), рассказывал: «В аудитории мы с Саней всегда сидели рядом. К экзаменам готовились вместе. Для этого облюбовали себе удобное место — библиотеку «Тяжпрома», что находилась на углу Малой Садовой улицы и Ворошиловского проспекта».
Параллельно с поступлением на физмат Солженицын пробовал поступить и в театральное училище: прослушивался у знаменитого режиссера Юрия Завадского. Саша еще в школьные годы увлекся театром: занимался в драмкружках, играл на сцене. И если бы во время прослушивания его не подвели голосовые связки, то, как знать, возможно, мы получили бы Солженицына-актера. (Деликатная Таисия Захаровна, которая никогда не давила на сына, была в ужасе от такой перспективы и все повторяла, что артист должен быть или великим, или никаким, но он никого не хотел слушать.)
Студент физмата РГУ Солженицын, 1937 год.
При этом продолжал быть блестящим студентом, получая повышенную Сталинскую стипендию в 150 рублей, которой, впрочем, все равно на жизнь не хватало. Что ж, как и все, искал подработки: разгружал вагоны, занимался репетиторством. При этом умудрялся все успевать и во всем преуспевать. Эмилий Мазин вспоминал: «У него было обостренное чувство времени как особой человеческой ценности. Он никогда ни при каких обстоятельствах не тратил время попусту, на легкие разговоры, совещания и застолья».
Обычный юный вздор
Борис Изюмский, известный донской писатель, а в те годы студент истфака пединститута рассказывал: «Был 18-летний Саня юнцом восторженным, весь светился правдоискательством, сочинял огромные поэмы в подражание «Мцыри». Читал он их слушателям в литкружке при ростовском Доме медработников.Творческую молодежь всячески поощрял тогдашний завлит областной газеты «Молот» Яков Борисович Левин. Однако многочисленные попытки Сани опубликовать свои произведения не увенчивались успехом. Впрочем, тягу к писательству не смогли победить даже отрицательные отзывы о его стихах от именитых ростовских поэтов Вениамина Жака и Григория Каца. Столичный стиховед, сотрудник Института красной профессуры, Л. И. Тимофеев тоже отмечал «низкий уровень стихов». Конечно, это было тяжким ударом по самолюбию молодого литератора. (Спустя годы Солженицын назовет свои первые опыты «обычным юным вздором», но и своих первых критиков — «слабыми стихотворцами».)
Первые творческие идеи и замыслы связаны у писателя именно с Ростовом. По словам Солженицына, уже в 18 лет (то есть в 1936-м), гуляя по улице Пушкинской, он решил, что будет писать роман о революции и начнет его с Первой мировой. И не просто подумал, а пошел по ростовским читальням, пугая библиотекарей странными запросами. Первые наброски, сделанные в ученической тетради, почти без изменений вошли в роман «Красное колесо».
Ходил по бульвару, сходил с ума
Летом 1938-го Солженицын познакомился с красивой шатенкой Наташей Решетовской, которая стала его первой женой. Наташа была пианисткой, училась на химфаке РГУ, была знакома с друзьями Александра — Николаем (Кокой) Виткевичем и Кириллом Симоняном.«На другой день был выходной — я ходил по Пушкинскому бульвару и сходил с ума от любви», — писал Солженицын.
С первой женой Натальей Решетовской.
Весной 1940-го Наталья и Александр зарегистрировали брак в городском загсе. Солженицын сначала переехал в квартиру жены на углу Пушкинской и Среднего проспекта (ныне просп. Соколова, 30), но вскоре молодожены сняли отдельную комнатушку на Чехова. Вместе они проживут много лет; разведутся во время его заключения, а потом поженятся снова. Окончательно расстанутся только в начале 1970-х. Второй женой Солженицына станет его переписчица Наталья Светлова. У них родится трое сыновей: Степан, Ермолай и Игнат.
Ну, а в 1941-м, окончив РГУ, получив диплом с отличием и квалификацию «научного работника II разряда в области математики и преподавателя», наш герой отправился в Москву. На этом ростовский этап жизни Александра Исаевича заканчивается. Отныне в родном городе он будет лишь наездами, иногда инкогнито.
Орденоносец, антисоветчик
Не пригодный к военной службе по состоянию здоровья, Солженицын все же пошел на фронт добровольцем (окончив в 1942 году курсы костромского артиллерийского училища). На войне дослужился до звания капитана. За участие в боевых действиях был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Самое начало нового, 1944-го, года Солженицын встретил в Ростове, куда его отпустили проведать семью.
С фронтовым товарищем. Солженицын справа.
…Эмилий Мазин вспоминал, как после войны, в 1946 году, пришел на Пушкинскую улицу и обнаружил, что дом, в котором жил Солженицын, разрушен; но на уцелевшей стене все еще висит географическая карта времен гражданской войны в Испании, с воткнутыми Саней вдоль линии фронта флажками.
Математик в шарашкиной конторе
В июне 1946 года Солженицын был переведен в систему спецтюрем 4-го спецотдела МВД и направлен в закрытое конструкторское бюро в Подмосковье (так называемую «шарашку»), где работал математиком. Он писал: «Математика сыграла благодетельную роль в моей судьбе, по крайней мере, дважды она спасала мне жизнь, вероятно я не пережил бы восемь лет лагерей».Второй раз математика спасла, когда после отбывания срока его сослали в Казахстан (в феврале 1953 года). Там он работал учителем в средней школе.
В 1954 году у Солженицына обнаружили злокачественную опухоль. Лечение он проходил Ташкентском госпитале, на основе тех впечатлений написал свой «Раковый корпус». Реабилитирован Александр Исаевич был только в 1956 году.
Слава, Нобелевская премия, снова опала
Слава к Солженицыну пришла в 1962-м, когда в журнале «Новый мир» Александра Твардовского напечатали его «Один день Ивана Денисовича». Это был гром среди ясного неба, многие читатели впервые узнали о репрессиях и ГУЛАГе. Публикацию повести разрешил лично Хрущев.Впрочем, уже в середине 1960-х писатель начал терять расположение властей. Его стали преследовать сотрудники КГБ, вменяя ему в вину публикацию произведений на Западе. (Это не было правдой. Рукописи двух романов «В круге первом» и «Раковый корпус» были напечатаны за рубежом без согласия писателя.)
Солженицына наградили премией «за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы». Нобелевка, вопреки расхожему мнению, получена им не за «Архипелаг ГУЛАГ». К тому моменту роман не был опубликован, и о нем мало кто знал. Получить награду лично советское правительство писателю не позволило, считая решение Нобелевского комитета «политически враждебным». Получил он ее только в 1974-м, уже будучи в эмиграции.
В начале 70-х положение Солженицына на родине сильно ухудшилось. Он подвергается давлению со стороны «органов», в его доме проходят обыски, а личная помощница кончает жизнь самоубийством. В 1974 году Солженицын был лишен гражданства, обвинен в измене и выдворен из СССР.
Свой среди чужих, чужой среди своих
Вначале он отправился в Германию, потом в Швейцарию и США. На свои гонорары Солженицын создал «Русский общественный Фонд помощи преследуемым и их семьям». В Европе и Штатах читал лекции, в которых рассуждал о несостоятельности коммунизма, на какое-то время став главным символом сопротивления коммунистической диктатуре.
Со второй женой Натальей и детьми в Цюрихе.
Удивительно, но и будучи «писателем в изгнании», Солженицын не оправдал доверия большинства советских диссидентов. Поскольку не поддерживал идею демократического общества, которое должно было сформироваться после падения коммунистического строя. В своих работах Александр Исаевич «продвигал» явный авторитаризм с религиозным уклоном. Поэтому его критиковали и советчики, и антисоветчики. В число таких критиков входил, например, академик Сахаров.
Возвращение домой
Официальное отношение к Солженицыну на родине снова кардинально меняется во времена перестройки. «Архипелаг ГУЛАГ» издан в СССР огромными тиражами; в «Комсомольской правде» выходит его манифест «Как нам обустроить Россию».В 1990 году Солженицыну вернули гражданство. Он снова переживает взлет популярности, но вместе с тем и новый шквал критики. Его обвиняют в искажении истории, подтасовке фактов, в поддержке авторитаризма и даже антисемитизме.
Критика в адрес Солженицына четко прослеживается и в произведениях его коллег. К примеру, в романе-антиутопии Владимира Войновича «Москва 2042» содержится явная пародия на Солженицына. Это герой Сим Симыч Карнавалов — самовлюбленный и самопровозглашенный мессия, поклонник религиозной диктатуры.
Позже Войнович посвятил Солженицыну уже целую книгу — «Портрет на фоне мифа», в которой раскритиковал не только его политические взгляды, но и человеческие качества. Он обвинил писателя в комплексе пророка, чрезмерно серьезном отношении к самому себе, в том, что он «постоянно оскорбляет всех остальных и сам этого не сознает». Войнович считал, что «второе пришествие» Солженицына было тщательно подготовлено им самим; упреждающим условием стало издание книг массовым тиражом, и публике Александр Исаевич явился «с заранее приготовленным выражением лица».
Вместе с семьей он вернулся на родину 27 мая 1994 года, прилетев из США в Магадан и проехав на поезде через всю страну до Москвы. Побывал и в Ростове-на-Дону. Выступил перед студентами РГУ, потом долго гулял со свитой по памятным для себя местам.
Солженицына встречают хлебом-солью на перроне ростовского вокзала. 1994 год.
Споры о его роли в истории и литературе продолжаются по сей день. В том числе, и на малой родине. Пять лет назад власти задумались об установке памятника Солженицыну в Ростове. Перед тем провели интернет-голосование. 70% принявших в нем участие ростовчан сказали: мы против. Некоторые даже вышли на улицы с транспарантами.
Памятник Солженицыну в родном городе так и не появился, есть лишь памятные доски и проспект в новом микрорайоне, названный его именем.
Известный ростовский краевед Александр Кожин считает: как бы ни относились сегодня земляки к Солженицыну, это не отменяет того факта, что он остается ростовчанином, знаковой фигурой, которую знают во всем мире. А значит, память о нем достойна быть увековеченной.
Как сказал однажды поэт Дмитрий Пригов: «Солженицын не просил любить его в молодости и ненавидеть в старости».
«Центр-инвест» известен также как учредитель и организатор ежегодного Всероссийского конкурса среди журналистов на соискание премии им. В. В. Смирнова «Поколение S».
Если вы хотите не пропустить новые выпуски проекта «Гражданин Ростова-на-Дону», подпишитесь на нас в Яндекс.Дзене, «ВКонтакте», Телеграме.
