Начальник Камчатки

В декабре 2022-го «Нации» исполняется 10 лет. Давайте вспомним, что интересного было у нас за это время. (Впервые текст был опубликован в декабре 2014 года.)

Игорь Шпиленок

Я родился на Брянщине и, помню, в детстве мне ужасно хотелось посмотреть, как тут все было раньше, до появления человека. Но ясно же, что это невозможно. Как все равнинные области нашей страны, Брянщина изменилась кардинально: на месте лесов — поля, на месте болот — деревни. Десять лет назад я увидел Камчатку и понял, что мечты сбываются, это реально — оказаться в прошлом, чтобы посмотреть, как выглядела наша планета до того, как человек начал ее перекраивать под себя.

Камчатка — первозданная земля, это самый малоизмененный регион России. Какой 300 лет назад Камчатку увидели белые люди, такой она и осталась. Молодец, она сама себя защищает: эти горные вулканические местности не перепашешь.

***

Для рядового жителя нашей страны попасть на Камчатку — это что-то из серии фантастики. В советские годы это было практически невозможно — огромная военная зона, куда заносило разве что по долгу службы. Сегодня вроде бы любой может сюда приехать, но появились другие проблемы. Вот, скажем, в середине августа авиабилет эконом-класса из средней России стоил около 160 тысяч рублей. Камчатка — это полуостров, но в транспортном отношении — совершеннейший остров: ни автомобильных, ни железнодорожных путей там нет. Так что наши авиакомпании особо не стесняются. Билет «Брянск — Петропавловск-Камчатский» — я купил его в августе на сентябрь за 60 тысяч рублей и специально посмотрел: в Австралию в тот же день можно было бы слетать дешевле. А стоимость всего на свете? Для нас с вами — просто безумная. На Камчатке килограмм огурцов, если брать не китайские, а выращенные в теплицах, в августе стоит 300-400 рублей.

***

Я приехал на Камчатку когда-то на две недели. И уже больше 10 лет я здесь, застрял основательно.

Я побывал на всех материках Земли, видел все лучшие национальные парки мира. Но после того, как нашел Камчатку, перестал ездить за границу.

На нашу беду в советское время на полуострове разведали большие запасы полезных ископаемых, включая золото и платину. И теперь частные компании начали потихоньку добираться до этих месторождений. Это настоящая угроза для Камчатки. Там, где поработали золотодобытчики, надолго отравлена земля. Еще беда: на шельфах вокруг Камчатки нашли нефть и газ, а это самые экологически ценные участки, где происходит нагул лосося. Если авария случится зимой, просто невозможно будет ликвидировать ее последствия. Охотское море — самое суровое, один разлив нефти — и конец, трагедия для Камчатки. А если не будет рыбы, не будет медведей.

Немного лицемерят, когда говорят, что дороги, появись они тут вдруг, сразу испортят экологию полуострова. Ничего подобного. Хорошо, грамотно организованный экотуризм — это спасение от разрушений, которые начнутся с освоением здешних ресурсов.

Долина гейзеров, Курильское озеро, берег Тихого океана - это нужно видеть каждому.

Когда-то на Камчатке было два главных народа. Самый многочисленный — ительмены. Когда на полуостров пришли анадырские казаки, ительмены встретили их прекрасно, сразу приняли христианство, у них считались очень почетными союзы с русскими, получился такой ассимилированный народ — камчадалы. Другое дело коряки, они были враждебны к пришельцам, и по сей день они живут самобытно. Ну, как живут, традиционный уклад их был нарушен, так что, кто может, пытается заниматься охотой и рыболовством, а кто не может — пьет. Впрочем, все, как в моей брянской деревне.

Так, что обязательно нужно посмотреть на Камчатке. Долина гейзеров — это туристический символ, куда каждый день в хорошую погоду летают туристические вертолеты. Вулканов и гейзеров больше нет нигде в России. Кстати, когда я начинал работать на Камчатке, две трети туристов были иностранцами, сейчас две трети, наоборот, наши соотечественники.

Следующее место — Курильское озеро. Любой человек может прилететь сюда и наблюдать медведей так, как это делаю я. Камчатка — это место, где самая высокая концентрация медведей на нашей планете. Увидеть здесь медведя сказочно легко — 20-30 штук в день запросто.

Однажды за сутки я насчитал 60 медведей.

Ну, и третье место — побережье Тихого океана. Здесь вообще бессмысленно что-то рассказывать, такое только смотреть самому.

Я свою жизнь перестроил так, чтобы быть с медведями рядом. Никогда не езжу в экспедицию «на неделю», как это обычно бывает у фотографов дикой природы. Меня как-то забросили на Камчатку вертолетом, а потом, чуть больше чем через год, забрали из той же точки. За это время все животные ко мне так привыкли, что считали своим.

Сегодня Камчатка стала моим рабочим местом, я там большую часть года провожу. Мой старший сын Тихон — директор Кроноцкого заповедника, я просто переехал и устроился туда работать. Все мои четыре сына были на Камчатке, мы одно время здесь даже жили всей семьей, но потом жена с детьми вернулась в Брянскую область. Сама она из Америки, раньше работала во Всемирном фонде дикой природы, всем известная аббревиатура WWF, и приехала в Россию, чтобы организовать здесь представительство. Так мы и познакомились.

Сейчас она увлеклась лошадьми и постоянно выдергивает меня с Камчатки на Брянщину — все эти сенокосы, конюшни, летаю ей помогать. Мы живем недалеко от заповедника «Брянский лес», кстати, там мой отец, ему уже 80 лет, до сих пор работает.

В этом году я решил написать книжку о медведях, так что селюсь теперь в самых медвежьих местах Камчатки. В нашем брянском лесу тоже есть медведи. Но они другие. Это очень и очень осторожный зверь, которого ты увидишь от силы раз в три года. Ну, знаете, как это увидеть медведя в европейской части России — целое событие, люди такое всю жизнь помнят, внукам рассказывают. Здесь это герой легенд и сказок, которого надо бояться. Мое мнение — медведя незаслуженно демонизировали. За десять лет у меня было немало довольно близких контактов с медведями, но если их не провоцировать, они не опаснее других животных. Да, люди погибают от медведей, но они погибают и от лошадей.

Если на Брянщине нужно искать встречи с медведем, на Камчатке он сам тебя найдет. Я выхожу на открытое место, и они стекаются быстренько, чтобы выяснить, что ж тут происходит.

Медведь очень умный и еще мудрый. Медведи в отношении людей часто ведут себя мудрее, чем люди в отношении них. А как они между собой избегают конфликтов — я иногда наблюдаю и удивляюсь, есть чему поучиться. С каждым годом уважаю их все больше.

Знаете, как Астафьев говорил: «О медведях, как о чертях, можно рассказывать бесконечно». Медвежья семья — не такая, как привычная человеческая. Она состоит из мамы и детей, которых та выращивает. А папа возникает только тогда, когда ему надо подкрепиться — они каннибалы, медвежонок для них всего лишь вкусная калорийная еда. Так что матери избегают самцов старательно. Бывает, сижу, снимаю на одном месте, медведица прибегает ко мне и приводит поближе медвежат, значит, где-то рядом самец, так она защиты ищет. Это не только я наблюдал, мои коллеги не раз обращали на это внимание.

Уникальное дело: медведица становится беременной, у нее образуются 4-5 плодов, потом осенью она ложится в берлогу. Организм сам определяет, сколько малышей медведица сможет выносить. Если медведица худая, в организме мало питательных веществ, то останется один медвежонок, остальные зародыши рассосутся. Когда медвежата рождаются в берлоге, они три месяца кормятся только молоком матери, так что медведице нужно много жировых запасов. Если запасов достаточно, могут родиться и четыре медвежонка. Причем они не обязательно будут детьми одного отца. Медведица спаривается с несколькими самцами. И дети одного помета чаще всего от разных отцов.

У многих наших медведей есть имена. Тот, что заглядывает к нам в окошко, — это Кухтыль, молодой любопытный самец из Долины гейзеров. Постоянно подкрадывался к инспекторской избушке, кстати, с этим фото я победил на престижном фотоконкурсе Wildlife Photographer of the Year в Лондоне. Сейчас уже такое не сделаешь — Кухтыль заматерел и стал более осторожным. Есть Водолаз — медведь-дайвер, чемпион, поднимающий снулую рыбу с глубины в несколько метров. Есть Вечный Старик — уникальный товарищ, каждый год он спускается с гор в крайне истощенном и болезненном виде, специалистами незамедлительно прогнозируется его скорая смерть. Куда там, к осени он отъедается, достигает размеров зубра и снова отправляется на зимовку в горы.

А вот этот, что задумчиво сидит на камне, — Алкаш. Вообще это добрейший ленивец-философ, а имя у него такое, потому что он отобрал у австрийского туриста фляжечку со шнапсом и высосал ее подчистую. Еще есть Клоун — любитель ходить на задних лапах. Обычно медведи привстают на них на несколько секунд, чтобы осмотреться, а этот просто виртуоз прямохождения.

Легендарный исследователь медведей, сотрудник Кроноцкого заповедника Виталий Николаенко, погибший от медведя в 2003 году, категорично заявлял в своей книге: «Нет достоверных данных о приеме медведицей чужих медвежат в дикой природе. Сеголетки, медвежата текущего года, оставшись без матери, обречены на гибель».

Как-то недалеко от кордона появился осиротевший медвежонок-сеголетка, был истощен, едва ходил. Неизвестно, что случилось с его матерью. Бедняга пытался прибиться к медведице с двумя прошлогодними медвежатами. Когда медведица кормила молоком своих детей, сирота громко кричал, но без результата. Такие часто пытаются «впроситься» в семью, но им это никогда не удается.

И вот чудо: как-то, насосавшись вдоволь молока, один из медвежат в благодушном настроении решил поиграть с уже умирающим сироткой и вымазал его молоком.

После этого медведица обнюхала сироту, позволила пососать молока и даже погреться у теплого бока. Все, с этого момента они стали одной семьей. Постепенно малыш окреп, начал подрастать, потекла обычная жизнь.

Мамаша умела ловить рыбу успешнее других медведиц, и семья не бедствовала. Медведицы сами не кормят своих детей рыбой, дети довольствуются остатками, тем, что удается вырвать из когтей матери. Обычно медведи, поймав лосося, бегут с ним в кусты, и оттуда доносится чавканье и хруст рыбьих костей. Эта же мамаша разбиралась с добычей прямо в воде: садилась на задние лапы, а передними по-человечьи ела рыбу. Дети стояли рядом на задних лапах и ныли, выпрашивая остатки. Сиротка же был слишком маленьким, и в реке его сносило течением, так что он ждал семью на берегу и своим плачем умел выпросить успешнее старших медвежат. Вообще медведица проводила с ним больше времени, чем с родными детьми. Эта история тронула сердца людей. Сюжеты про сиротку показали камчатские и федеральные телеканалы. Всем хотелось счастливого конца. Но у природы свои законы...

Однажды вечером я, как обычно, сидел на косе на своей коряге. Ситуация была стандартная: рядом по мелководью бегали за рыбой медведицы, медвежата возились на берегу. И вот между медведицами возник конфликт, что-то не поделили. Одна из мамаш, раздраженная конфликтом, схватила проходившего мимо сиротку за позвоночник и трепанула. Приемная мать и ее отважные дети бросились на помощь. И тут я поступил крайне непрофессионально и как фотограф, и как инспектор заповедника. Вместо того, чтобы снимать все это из выгоднейшей позиции, я схватил ружье и бросился к медвежьей куче. Я выстрелил вверх, медведи разбежались. Малыш еще шевелился. Приемная мать и ее дети ощерились, защищая малыша уже от меня. Я вернулся к камере и сделал пару снимков прощания семьи с умирающим малышом.

***

В этом году я приехал на Камчатку до того, как медведи встали из берлог, так что, когда они вышли, я был уже здесь, так сказать, частью ландшафта. Они меня не стесняются, так что чего я только ни видел. Но предлагаю на этом остановиться, вам столько места в журнале на медведей не выделят.