«Расследования плюс говорящие собаки — пока у медиа выход такой»
Люди

«Расследования плюс говорящие собаки — пока у медиа выход такой»

Денис Токарский о битве за лайки и перезагрузке Союза журналистов России.

автор Мария Погребняк

Денис Токарский стал управделами и секретарем Союза журналистов России недавно — в январе 2016 года. Почти вся его работа проходит в командировках: медиафорумы, встречи, проверки. В Ростов Токарский приехал, чтобы изучить работу регионального Союза журналистов и пообщаться с местным избиркомом. Он также посетил крупнейший нестоличный ИД «ЕвроМедиа».
Задали гостю несколько вопросов о настоящем и будущем медиа.
Денис Токарский в ИД «ЕвроМедиа».
Денис Токарский в ИД «ЕвроМедиа».
Денис Токарский, 39 лет, уроженец Екатеринбурга. Образование: «биолог» и «инженер-экономист. Менеджер». Был соучредителем и замдиректора ИА «УралБизнесКонсалтинг». В 2007 году издавал «Коммерсантъ» на Урале. С 2010 года — издатель еженедельников «МК-Урал», «МК в Перми» и «Аргументы Недели-Прикамье», владелец интернет-газеты «Вечерние Ведомости». С января прошлого года — секретарь и управляющий делами СЖР.

— Вопрос про журналистику во время ЧС. Ну, наверняка знаете, у нас был крупный пожар. Недавно я говорила с нашим митрополитом, и он сказал, что священник в зоне ЧС сначала должен помогать как обычный человек: вытаскивать, тушить и так далее. А что должен делать журналист?
— Журналист должен фиксировать происходящее. Но делать это так, чтобы не навредить людям, про которых пишет. Надо не просто написать текст, который прочитает куча народу. Нужно еще и учитывать этическую сторону вопроса. Это не только ЧС касается. Возьмем, например, текст о людях, которые чем-то больны. Это тоже своего рода ЧС — только в личной жизни. Наверное, не стоит ставить фотографию этого человека с именем и фамилией? У него из-за этого могут быть проблемы в личной жизни, с близкими или на работе. Небрежная работа с фактами — это особенность клипового сознания. Читатель в наше время читает только заголовок и первые три строчки — и все, у него уже есть свое мнение и впечатление. Он дальше не читает. А вот когда начинаешь выяснять подробности происшествия, часто получается, как в том анекдоте: не на скачках, а в карты, и не 10 миллионов, а 100 тысяч, и не выиграл, а проиграл. Оп! — все наоборот. Это особенности сознания, которые появились из-за развития технологий. Мы живем в гиперинформационном обществе, перенаселенном людьми и перенасыщенном событиями. Это условия, в которых медиа сегодня приходится работать. В краткосрочной перспективе, как показывает практика, очень выгодно нарушать нормы этики, бороться за клики, за лайки, в долгосрочной — нет. В долгосрочной работает авторитет издания, имя журналиста, но многие готовы работать на коротких дистанциях. 

— Зачем нужен Союз журналистов? Кажется, что сегодня это чистая формальность. Может, потому что там состоят журналисты в возрасте 40+. А я и мои ровесники не состоим. Зачем вступать в Союз, что это мне даст?

— Есть такая аналогия, я ее сам придумал (смеется). Вы живете нормальной жизнью и не ходите в суды. Ну, в магазин ходите, на работу, а потом что-то — раз! — такое случается, вас обманывают или обвиняют несправедливо, и вам вдруг нужен адвокат. Вы про него до этого не знали: зачем нужны юристы в этой жизни? И вот — пригодилось. Или врач, то же самое. В нормальной жизни Союз журналистов — не очень нужная организация, ну, в ежедневном режиме. Он нужен, когда нарушаются ваши права как журналиста, права вашей редакции. Или когда вы хотите получить какие-то международные контакты. Или когда речь идет о повышении квалификации, обмене опытом.
Я в профессии с 1999 года. Мне Союз долгое время не был нужен — в моей жизни уральского журналиста. Но это не значит, что он плохой, хотя есть у нас и сегодня недоработки. Возраст 40+ — это еще неплохо, между прочим. Это еще молодые люди. Вот мне через год будет 40+ (смеется).
Конечно, Союз журналистов должен проводить больше мероприятий по повышению квалификации и обмену опытом. Мы проводим большую работу в регионах. Международные контакты — это тоже мы. Вообще Союз занимается в значительной степени организацией медиасреды.

В городах, где нет конфликтов, где власть не меняется, пресса не развивается.

А еще мы контактируем с органами власти — и на региональном, и на федеральном уровнях. Мы договариваемся о том, какими будут правила игры, по которым будет жить наша пресса. Когда-то это получается, когда-то нет. Вот я сегодня был на встрече с вашим избиркомом. Коллеги говорят: «Есть закон, которым избирком злоупотребляет. Мы обязаны под угрозой огромных штрафов публиковать во время предвыборной компании определенное количество бумаг, которое нам пришлют». Редактор одной газеты встает: «Мне прислали 156 листов седьмым шрифтом. Это 20 газетных полос я должна напечатать». А где взять бумагу, на какие деньги? Почему это легло на плечи редакции? Ладно, допустим, их газета принадлежит муниципалитету и имеет поддержку из бюджета, но они же все равно должны закупить бумагу, а там есть закон, по которому они планируют, сколько полос надо издать, и выходить за рамки госзакупок — значит нести ответственность вплоть до уголовной.
К чему я все это рассказываю? Конкретному репортеру — такому, как вы, молодому и энергичному, — многие направления нашей работы не видны. Но мы нужны в этой истории, мы к ней готовы.

— Помните, год назад (в сентябре 2016) из Союза журналистов с шумом ушли 14 журналистов Znak.com. Это назвали самым массовым исходом за всю вашу историю. Тогда же Союз объявил о перезагрузке. Как вы намерены конкурировать с профсоюзом журналистов, куда входят сотрудники «Медиазоны», «Новой газеты» и так далее?
— Мы обсуждали эту ситуацию. Безусловно, неприятно, когда из организации выходят 14 журналистов, даже если в организации состоит 70 000 членов. Может быть, это связано с моей активностью, может быть с чем-то еще… Мы в любом случае надеемся, что коллеги увидят позитивные изменения в Союзе и вернутся.
Что касается перезагрузки и конкуренции с альтернативным профсоюзом, даже профсоюзами. Мы не видим конкуренции. Мы не настроены на нее. Конкуренция —вообще это рыночное понятие. Она же между бизнесами, за деньги. За что мы здесь конкурируем? За право защитить права журналистов? Мне кажется, что если за журналиста, попавшего в беду, с которым власть творит несправедливость, будет заступаться 10 организаций вместо одной, то эффект будет больше. Когда появился профсоюз журналистов, пошли звонки в наш Союз: а что вы будете делать? А как вы к этому относитесь? Мы прекрасно к этому относимся! Здорово, что появился профсоюз журналистов! Если они будут работать — это супер, мы очень рады.
По количеству членов мы — крупнейшая творческая общественная организация в стране. Конечно, союз охотников и рыболовов численно больше нас (смеется). Но это не творческая организация. Плюс к тому журналистское сообщество при всех внутренних конфликтах — очень сплоченное. Оно умеет защищать свои интересы и пользоваться своими инструментами. Это очень важно.
Что такое наша перезагрузка. Да, были претензии от журналистов: мы не знаем, что такое Союз, как и зачем он работает. Я понял, что на сайт наш не заходят, все уже привыкли пользоваться соцсетями. Поэтому мы сейчас активно работаем в соцсетях, это уже дало эффект. Далее: в секретариат пришли новые люди с ТВ, радио, из интернет-СМИ. Это те медиа, представителей которых не было в Союзе, были в основном газетчики. Их, наверное, действительно больше всего, но аудитория интернет-медиа сейчас самая молодая и динамично развивающаяся, с ней надо работать. Наша задача — охватить всех журналистов, внедрить новые проекты, которых не было раньше в Союзе, активизировать международную работу. Есть еще один момент — он мне как управляющему делами особенно близок. Мы должны уметь зарабатывать. И я этим сейчас занимаюсь. Потому что если у нас есть деньги — мы можем проводить свои мероприятия, конкурсы, организовывать какую-то грантовую поддержку прессы.
«Расследования плюс говорящие собаки — пока у медиа выход такой»
— Журналистика в регионах в основном — это ДТП, убийства, ну, еще пресс-релизы мэрии. Все завязано на трафик, на попадание в «Яндекс. Новости».
— Я не согласен, что везде такая журналистика, потому что я сам из региона, я работал в Свердловской и Пермской областях, в Челябинске, активно занимался расследовательской журналистикой, в том числе коррумпированными чиновниками и силовиками. Я не знаю, где такая прямо уж тенденция есть, о которой вы говорите.
Да, конечно, самые кликабельные новости — это ДТП и говорящие собачки, криминал и тому подобное. Но выход пока вижу один. Интернет-СМИ находятся между двумя трендами. С одной стороны, они хотят, чтобы их читала серьезная думающая аудитория, у которой есть деньги к тому же. Для этого нужны серьезные публикации. С другой стороны, нужно аудитории показать, что это СМИ читают все. И тут идут в ход голые женщины, говорящие собаки и убийства. Все это перемешивается, и получается то, что получается. Например, Lenta.ru. Она вот стала менять формат: у них и говорящие собачки, и тут же серьезное расследование. Вот такой пока выход.

— Какие медиа вы читаете-смотрите каждый день? Какие из новых нравятся вам?
— Meduza — интересный проект. Я читаю «Московский комсомолец», «Новую газету», «Ведомости», «Коммерсантъ» — это из газет. Сайты: я читаю «Ленту», я читаю РБК, Регнум. Теленовости почти не смотрю — времени нет. Да и смысл мне их смотреть вечером, если днем я во всем этом варюсь.

— Юрия Дудя смотрите на YouTube? Все больше людей говорят, что он сегодня — лучший интервьюер в стране.
— Я пока не смотрел. Но это больше по моей вине, чем по вине Дудя. Просто не успеваю ознакомиться с творчеством всех новых «звезд».

— Где в регионах сейчас лучшая журналистская школа?
— Сложный вопрос. Я знаю города, в которых есть условия, и поэтому там журналистика сильная. Не потому, что там облучили всех чем-то и они стали хорошими журналистами —потому что есть экономические и политические предпосылки к развитию прессы, конкуренции изданий друг с другом. Это миллионники: Екатеринбург, наверное, один из первых после Москвы и Санкт-Петербурга, это Челябинск, Пермь, Ростов, Новосибирск, это почему-то Иркутск — там огромное количество каких-то политических конфликтов постоянно, и пресса там активно развивается. Еще Самара и Владивосток — хотя он не миллионник. Севастополь еще, конечно же!
В небольших городах, где нет конфликтов, где власть не меняется долгое время, и экономика не очень хорошо развивается, нет условий для развития прессы. Ты туда приезжаешь, смотришь — да, выходит много районных, муниципальных газет и так далее, окей, но все очень спокойно.
А вот приехал я как-то в Пермь, захожу в ресторан — лежит пять газет. Бесплатных! Пять! Не с объявлениями — они все общественно-политические, у них у всех своя позиция, картинки. Там какая-то своя жизнь кипит, и это помимо федеральной прессы и сайтов.

— Газеты сейчас модно хоронить. Что вы думаете об этом?
— Они не умрут. Я был в 2014 году в США, в пяти городах были — везде продают газеты. Был в Швейцарии, Германии, Франции — везде есть бумажная пресса. Тренд в другом — они уходят в свои ниши. Там, где вы никуда не денетесь и будете читать. Я вот сегодня летел из Москвы и читал в самолете газету. Залы ожидания, поезда, самолеты — газеты уходят туда. Я начал издавать одну из газет в 2009 году, у меня был тираж, кажется, 25 тысяч экземпляров. И к 2016 году он остался практически таким же. Изменилась структура тиража. У меня почти полностью исчезла подписка, упала розница, но у меня появились новые клиенты: РЖД и авиакомпании. Они начали покупать мои тиражи. Еще какие-то больницы начали. Влет расходилась! И журналы по такому же пути идут. Тиражи будут падать, конечно. В Америке и Западной Европе этот процесс же очень давно идет, интернет проник к ним раньше и глубже, но тем не менее.
Было недавно исследование Ассоциации распространителей печатной продукции. Там два очень интересных тренда. Первый: у нас в стране сети киосков с прессой исчезают со скоростью 10 киосков в день. Бизнес по продаже газет невыгоден, он должен иметь господдержку, ее сегодня нет. Соответственно, у людей, которые привыкли покупать газеты, эта привычка исчезает. Вторая история еще любопытней. В 2016 году было замечено, что страна насытилась интернетом — нет прироста пользователей. Он шел очень активно до определенного момента, но достиг максимума и прирост теперь минимальный. Интернет есть у всех, кто хотел. А кто живет в небольшом муниципалитете — там, может, и есть интернет, но обычный человек где должен читать про свой городок? Где-то на одном сайте, который делает энтузиаст и не может его монетизировать? Поэтому человек будет читать какую-то местную газету. Да, я пристрастен, я патриот печатного слова, но ситуация объективно такая, что газеты действительно будут выходить.


ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «МЕДИАМЕНЕДЖЕР РОССИИ-2017» ЕЛЕНА МАССАРСКАЯ: «ПЕРЕСТАНЬТЕ САМИ СЕБЯ ХОРОНИТЬ» 
Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное