Константин Лавроненко: «По Ростову надо гулять ногами»
Люди

Константин Лавроненко: «По Ростову надо гулять ногами»

«Домашнее» интервью с единственным российским актером, получившим в Каннах приз за лучшую мужскую роль.

В декабре 2022-го «Нации» исполняется 10 лет. Давайте вспомним, что интересного было у нас за это время. (Впервые текст был опубликован в январе 2017 года.)


Ваше ростовское происхождение дает о себе знать?
— И да, и нет. Но подождите, что вы понимаете под ростовским происхождением?

Говорят, что люди здесь, в Ростове-на-Дону, шустрые, общительные, разбитные.
— Может, особенности есть, но это все больше сами ростовчане педалируют, им нравится так думать. У меня много друзей из Ростова. Поверьте, все очень разные. Кто-то быстрый и активный, а кто-то — совсем нет, скорее, этаким восточным мудрецом живет. Конечно, нужно быть глупым и слепым, чтобы не видеть особенностей каких-то мест. Но я больше верю в характер человека, который не зависит от того, где ты родился. И, конечно, есть что-то, влияющее на твой характер. Вот я всегда полушутя говорю, что на меня влияют знаки. Свое упорство и настойчивость — это, мягко говоря, объясняю тем, что по году я Бык, а по месяцу Овен. «Крупный рогатый скот» — так я себя называю. Не то что я в себе это лелею и взращиваю, но в какие-то моменты это хорошо. Такой характер позволяет мне добиваться поставленных целей. А вот в каких-то бытовых вещах, когда это касается родных и близких, понимаю, что это может быть нехорошо, стараюсь с этим бороться.

 

По гороскопу я Бык и Овен. Я упрямый.

 

Какие места в Ростове можете назвать своими?
— Мне было лет 13, ДК завода «Ростсельмаш» тогда гремел на весь свет. Там было много детских студий: театр балета, два драматических театра, куча кружков.  Я пошел в драматическую студию. Первый человек, который меня познакомил с профессией — Галина Жигунова, мама Сергея. Подход был абсолютно профессиональный. Не просто выучили текст и надели костюмы. Нас учили потихонечку: как правильно говорить, как правильно двигаться. Все серьезно. Да, там была моя первая роль в театре. В постановке по пьесе Михаила Светлова «Двадцать лет спустя». Там было два брата — Направо и Налево. Я был тот, что Налево, брат-романтик. К нам даже приезжали профессора из Щукинского училища, потому что это был дипломный спектакль Галины Ивановны, мы перед ними выступали. Нас приняли, даже комплименты делали.
Много такого, о чем кажется, что уже и забыл, а потом раз — какое-то воспоминание или запах, и все возвращается. В Ростове мы жили на проспекте Ленина, а потом на Чкаловском. Правда, я уже оканчивал школу, когда туда переехал, а потом довольно быстро уехал в Москву. Так что каких-то особенностей района я не прочувствовал. А вообще в юности многое было связано с Зеленым островом.
РИА, Екатерина Чеснокова
РИА, Екатерина Чеснокова
Шашлычные ростовские истории?
— Нет, это уже было позже. Просто с пацанами туда носились. Там хорошо. В Ростов вообще нужно приезжать летом — гулять по городу пешком. Не ехать на Левбердон есть шашлыки, потому что такое есть везде. Ну, ладно, один или два раза можно и на шашлыки. А потом — гулять ногами по центру, по Театральной площади, по старым улочкам бродить.

Город сильно изменился? И люди?
— Раз в год я точно бываю в Ростове. Так вот, город очень долгое время не менялся. А потом в начале нулевых он резко изменился в лучшую сторону. И город, и люди. Я имею в виду и новое, молодое поколение, и людей моего поколения, своих друзей. Сейчас это жители если не европейского, то хорошего современного города, с соответствующим образом мыслей. Может, базарный колорит местами остается, но в целом сегодняшний Ростов — приятный современный город. Как у любого миллионника, у него есть проблемы с дорогами. Без правильных развязок, без вторых этажей дорог он со временем может задохнуться  в пробках. Поверьте, я переживаю за этот город и знаю ваши проблемы, но сейчас такие сложности во всех больших городах, не говоря уж о мегаполисах.

Что бы вы, несомненно, пожелали близкому человеку: таланта или оказаться в нужном месте в нужное время? Что чаще, по вашему опыту, помогает «выстрелить», добиться своего?
— Да нет ничего однозначного в нашей жизни. Понятно только, что если сам человек говорит: «Я талант», что-то тут не то. Вот я, как вы говорите, оказался в нужное время в нужном месте. В принципе, у меня было так. Но когда смотришь на случайность через какое-то время, оказывается, что все закономерно. Я же не лежал на диване, и тут звонок: «Пойдем, счастливчик, сниматься в кино». Нет, оказалось, Звягинцев позвонил мне не просто так. Он 10 лет назад видел меня в спектакле в «мастерской» Клима (Театр Владимира Клименко), запомнил меня и нашел. Это что, повезло? Наверное, повезло, но не только это.

 

Оглядываясь на свои поступки и даже на ошибки, я понимаю, что все верно, я ни о чем не жалею. Жалеть нельзя, жизнь одна.

 

Когда кажется, все против тебя и жизнь одна сплошная черная полоса, что нужно сделать? Что нужно сказать себе, как «перезагрузить» ситуацию?
— Никогда нельзя оценить ситуацию, находясь внутри, должно пройти время. Как в том анекдоте: я думал, это черная полоса, а оказалось, это была белая. Но если серьезно, я считаю, что очень важно уметь прислушиваться к самому себе. А еще важнее — не бояться при этом, не иметь страха. Мир огромный. Не надо бояться порвать с тем, с чем, как вам кажется, пора порвать. Как только начинается «ах, что же это, может, я неправильно что-то делаю», человек в ловушке: чувство страха сразу его сковывает. А страха нет, это наша иллюзия. Надо доверять себе. Со мной часто так было, когда родные или друзья говорили, что я неправильно поступаю. Но мне хватало то ли настойчивости, то ли трезвости какой-то действовать так, как я считал нужным. И сейчас, оглядываясь на свои поступки и даже на ошибки, я понимаю, что все верно, я ни о чем не жалею. Жалеть нельзя, жизнь одна. Может, это звучит пафосно или как клише, но я эти вещи прямо ощущаю.
Константин Лавроненко: «По Ростову надо гулять ногами»
Вы стали известны в 42 года, с «Возвращением» Звягинцева. В 46 были «Изгнание» и Канны. Потом всенародно любимая «Ликвидация». То есть никто никогда уже не оспорит ваши заслуги. Скажите честно: вы всегда знали, что у вас однажды обязательно получится?
— Я вообще честно сейчас с вами разговариваю. Ну, слушайте, представьте, что я вам сейчас отвечу: «Да, я знал». Бред получится. Конечно, признание, успехи — это прекрасно, они вселяют в тебя новые силы, говорят: молодец, ты правильно шел. Но это всего лишь этап. Вот ты сегодня проснулся, а все это было вчера. Тебе опять надо идти дальше. А идти дальше лучше налегке, не под грузом наград и хвалебных статей. Тем более, что рядом всегда будут люди, которые тебя недолюбливают, завидуют, а может, даже и ненавидят. Вообще не надо об этом думать, новый день — новая дорога.
Я от многих слышал, что человек начинает себя понимать после 30. Потом я это ощутил на себе. Человек освобождается от иллюзий по поводу собственной персоны не только в искусстве, но и в жизни. Начинает на себя более осмысленно смотреть. И вот тогда и на него уже интересно становится смотреть. Ко мне многие ответы пришли после 30, когда я работал в «мастерской» Клима. Я вдруг понял, повторюсь, что страха нет. Я понял, что жизнь есть и вне театра. Я стал заниматься разными вещами. Потому что когда человек день и ночь живет в театре, ему открывается что-то прекрасное, но происходит дисбаланс в другой части жизни. В какой-то момент я наигрался. Я ушел из театра, потом был какой-то странный проект, я называю его театральным и никому обычно о нем не рассказываю, потом ресторанный бизнес. А потом вдруг возник Звягинцев. И я понял, что хочу сниматься в кино.

 

Я не был прямо уж таксистом, просто, как любой мужичонка, когда у него проблемы с деньгами, подрабатывал.

 

Пишут, вы были и маркетологом, и ресторатором, и таксистом. Каждая из этих ипостасей, наверное, хоть по одному навыку или умению вам дала.
— Да нет, это как обычно, когда передается из уст в уста, получаются такие истории. Не был я таксистом, просто, как любой мужичонка, когда у него проблемы с деньгами, подрабатывал. Что там это могло принести? Кроме усталости и каких-то небольших денег. Уж точно никаких новых навыков: водить машину я и без этого умел. Маркетолог — тоже громко сказано. Не стоит и говорить об этом, вынужденный опыт. Нет в этом ничего ни героического, ни позорного. А ресторанный опыт — да, был. Ну, это особый мир. Кроме умения заполнять какую-то отчетную документацию, я вынес оттуда совершенно четкое понимание, что человек, если чем-то всерьез занимается, должен это дело любить. Для одних это жуткий бизнес, а для других — для тех, кто его любит, совершенно прекрасный. Тебя просто вынесет оттуда, если ты этот мир не любишь. Меня хватило на полтора года.

 — У нас есть знакомый хороший дизайнер, на его визитке детским почерком написано просто «папа». Это его дочь, когда была маленькая, написала. Из всех оценок вашего творчества, наград и регалий, какая самая дорогая для вас?
— Понимаю дизайнера. Но я не могу сказать никак иначе: у меня это, конечно, каннская «Золотая пальмовая ветвь». Это большое мировое признание. Но я на все награды смотрю очень просто. Так люди, которым доверяет профессиональный мир, как будто говорят: «На сегодняшний день у этого актера, режиссера или оператора получилось интереснее, чем у других, просто обратите внимание». Это не значит, что «он играет лучше всех на свете».
Константин Лавроненко: «По Ростову надо гулять ногами»
В детстве вы копировали Райкина, в армии, в ансамбле СКВО, были конферансье. Получается, вы цените и понимаете юмор, а снимают вас обычно в роли серьезного немногословного мужчины. Вы хотели бы сыграть в комедии?
— Вы меня удивляете, это же очевидно. Каждый нормальный актер хочет играть разные роли. Трудно представить, что кто-то скажет: «Нет, не хочу никогда сниматься в комедии».

Кстати, Сарик Андреасян, с которым вы недавно работали, был известен как режиссер комедий и вдруг неожиданно для всех взялся за такой серьезный материал, снял «Землетрясение» о страшной катастрофе 1988 года в Армении.
— Да, для меня этот человек стал приятным открытием. Я знаю, что о работах Сарика всегда существовали разные мнения. Но я отлично понимал, что если армянин берется снимать такую историю, он осознает, что это огромная ответственность. Я склонен доверять людям. Я поверил Сарику, и я в нем не ошибся. Человек невероятно глубокий, умный, порядочный, очень тонкий, понимающий, что он делает. Мы очень быстро нашли общий язык. Надеюсь, что дальнейшие его работы будут такие же откровенные, как «Землетрясение».
Кадр из к/ф «Землетрясение»
Кадр из к/ф «Землетрясение»
После получения «Пальмовой ветви» вы сказали: «Теперь смогу чаще отказывать».
— К сожалению, забраковывать сценарии, говорить «нет» приходится довольно часто. Бывают вещи просто за гранью разумного. Если в двух словах — глупо и пошло. Не понимаю, зачем вообще люди это придумывают. Может, хотят побыстрее заработать. Но если мы будем все время говорить и думать только о деньгах, мы многого в кино не добьемся. Тогда лучше перепродавать сахар в мешках, это точно принесет больше денег. 

Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное
1euromedia Оперативно о событиях
Вся власть РФ
Маркетплейсы