«Достоевский рыдал навзрыд, как ребенок». История большой любви москвича и таганроженки, встретившихся в Семипалатинске

В сентябре 2023 года Таганрогу исполнится 325 лет. Совместно с банком «Центр-инвест» мы придумали подарок имениннику. Мы расскажем истории 25 его уроженцев и жителей, которые прославили Таганрог. Сегодняшняя история — о женщине, которая вернула к жизни отбывшего каторгу Федора Достоевского, о ком он писал: «Ангел, люблю ее до безумия», о его первой супруге, урожденной Марии Констант.

Она была французских кровей: ее дедушка, Франсуа Жером Амадей де Констант, служил капитаном королевской гвардии при дворе Людовика XVI. После того, как революционеры обезглавили короля, верному служаке пришлось спасаться бегством — сначала в одну из соседних стран, а в 1794 году в Россию.

Императрица Екатерина II с сочувствием относилась к французским дворянам-эмигрантам. Как и другие его соотечественники, Франсуа принял российское подданство, православную веру, а вместе с этим и новое имя — Степан Констант.
Россия в то время осваивала вновь приобретенные после войны с Турцией земли Северного Причерноморья. Константа направили в Екатеринослав, в инженерные войска. В этом городе он и обосновался. Женился на француженке (предположительно, тоже из эмигрантов), в 1799 году родился сын Митя.

Дмитрий Степанович служил в Благородном собрании (орган дворянского самоуправления в Российской империи), затем переводчиком с французского у генерала Ивана Инзова. (Про Инзова, в частности, известно, что он взял под опеку ссыльного Пушкина, и тот тоже короткое время служил у него переводчиком, в один год с Константом.)

В 1821-м Дмитрия Степановича направили на службу в Таганрог — помощником делопроизводителя. В первый же год после переезда он женился на очень состоятельной потомственной дворянке Софье Александровне. В приданое она получила изящный особняк (ул. Шмидта, 12) с видом на море.
У Константов было семеро детей: три сына и четыре дочери; среди дочек Машенька была старшей, она родилась в 1824 году.Первые 15 лет ее жизни проходят в приморском городе. С похвальным листом Маша заканчивает учебу в Таганрогском пансионе благородных девиц. Но случается горе, умирает мама, и вдовец с детьми перебирается в Астрахань, где получает должность капитана Астраханского карантинного порта, а вскорости возглавляет этот порт.

Карантины на южных границах России должны были препятствовать распространению чумы и других смертельных болезней.
Астраханский карантин располагался вдалеке от города, на Бирючей Косе. Новое место жительства не шло, конечно, ни в какое сравнение с прекрасными таганрогскими пейзажами. Тут были лишь церквушка на бугре, рядом больница, портовая канцелярия, трактир; вдоль берега — корпуса пассажирского и товарного кварталов, чумной квартал. Основное население составляли чиновники, моряки и солдаты карантинной роты.

Но Дмитрий Констант был не только исправным чиновником, но еще и любящим отцом. Он приглашал в свой дом представителей городской интеллигенции, которые рассказывали детям о живописи, читали стихи, играли музыкальные пьесы. По легенде, в 1856 году у Константов гостил путешествовавший по России писатель Александр Дюма. Позаботился отец и о дальнейшем образовании своих чад: Маша вместе с сестрами окончила Астраханский институт благородных девиц.

Современники описывали ее как стройную, «довольно красивую» блондинку, замечая в ней «страстность, экзальтированность, живость и впечатлительность». В 22 года Мария выходит замуж за чиновника таможни, который служит у ее отца. Александр Иванович Исаев на 2 года старше жены, статен и хорош собою. К тому же у него замечательные карьерные перспективы в Астрахани.
Однако в начале 1851 года, когда их сыну Павлику не было еще и четырех лет, Исаева вдруг отправляют служить чиновником особых поручений при начальнике Сибирского таможенного округа. Просто не повезло: изначально на это место должен был заступить пожилой коллежский асессор Расов, но накануне отъезда он тяжело заболел.

Молодая семья переехала в Семипалатинск (ныне казахстанский город Семей), где находилась канцелярия начальника округа. Этот город считался удобным для торговли со Средней Азией и Китаем.Исаев по долгу службы расследовал дела о пропавших товарах, контролировал деятельность таможенных застав и надзирателей. Грех жаловаться, должность хлебная, семья не бедствовала. Только вот отношения Исаева и начальника округа немца Армстронга постепенно ухудшались, и в 1853 году Александру Ивановичу начали задерживать жалованье. Не исключено, что связано это было с его пристрастием к спиртному: чего уж там, Семипалатинск был захолустьем, и собутыльников здесь было хоть отбавляй. Но известно, что об Армстронге очень плохо отзывался и сам Достоевский; а друг писателя, барон Александр Врангель (впоследствии известный дипломат, в Семипалатинске в то время служил стряпчим по уголовным и гражданским делам), оставил такую характеристику: «Гордый, надутый немец. Он выступал, как павлин, любуясь собой, ни у кого никогда не бывал, всех и вся ругал и презирал».

Так или иначе, через год Исаева уволили, и он пустился во все тяжкие. Семья его постепенно обрастала долгами и оказалась на грани страшной нищеты: не на что было купить одежду, росли долги в молочной и мясной лавке. По городу пошли грязные сплетни по поводу унизительного положения интеллигентной «француженки».

Как раз весной 1854 года в Семипалатинск отбывать ссылку явился молодой писатель Федор Достоевский. Из-под его пера уже вышли «Неточка Незванова», «Белые ночи», еще несколько рассказов и повестей. Но роман пока только один — «Бедные люди».
После четырехлетней каторги в Омском остроге он поступил на службу солдатом в 7-й Сибирский линейный батальон, который располагался в Семипалатинске.
Похож был в это время Достоевский на человека, который только начинает выздоравливать после долгой изнурительной болезни. Потрясений ему пришлось пережить много, и самое мощное из них — чувство «воскресенья из мертвых», которое он испытал, когда вместе с товарищами-петрашевцами стоял на Семеновском плацу и готовился к смертной казни, но ее, по сценарию Николая I, внезапно заменили каторгой и ссылкой.
(Михаила Петрашевского обвинили в «замысле на ниспровержение государственного строя». Всего по делу политического «кружка петрашевцев» был приговорен к расстрелу 21 человек. Казнь назначили на 22 декабря 1849 года. По процедуре к расстрельным столбам ставили по трое. Достоевский был во второй тройке. Он наблюдал, как выводят его товарищей с мешками на головах, зная, что будет следующим... Бывший в первой тройке Николай Григорьев сошел с ума.)...С Исаевым Достоевский познакомился на квартире у батальонного командира Белихова. Умевший видеть даже в самых опустившихся людях «след красоты», он почувствовал в Александре Ивановиче хорошего человека. Достоевского возмущало поведение собутыльников Исаева, но помочь ему он уже был не в силах. С досадой писал своему брату Михаилу, что Александр Иванович «был беспечен, как цыган, самолюбив, горд, но не умел владеть собою и, как я сказал уже, опустился ужасно. А между прочим, это была натура сильно развитая, добрейшая. Он был образован и понимал все, об чем бы с ним ни заговорить».

«Несомненно, что Достоевский-романист, — говорит литературовед Марк Слоним в своей книге «Три любви Достоевского» (1953, Нью-Йорк), — очень заинтересовался этим «благородным пьяницей с амбицией». Воспоминание об Исаеве, вероятно, жило в писателе, когда несколько лет спустя он создавал Мармеладова в «Преступлении и наказании» и Лебедева в «Идиоте». Нити от Исаева протягиваются даже к Мите Карамазову».

Вслед за тем произошло знакомство Федора Михайловича с Марией Дмитриевной. Она, вероятно, была наслышана о молодом писателе.
Достоевский неожиданно для себя влюбился в эту красавицу — и пережил свое второе воскресение. У Исаевых он гостит теперь чуть ли не каждый день и часами ведет задушевные беседы с Марией Дмитриевной. Конечно, знакомство нашей героини с Достоевским не могло остаться незамеченным местными сплетниками.

«Это дама, еще молодая, 28 лет, хорошенькая, очень образованная, очень умная, добра, мила, грациозна, с превосходным, великодушным сердцем», — восторгается Федор в переписке с братом. Восторгается и жалеет: «Участь эту она перенесла гордо, безропотно, сама исправляла должность служанки, ходя за беспечным мужем, которому я, по праву дружбы, много читал наставлений, и за маленьким сыном. Она только сделалась больна, впечатлительна и раздражительна. Характер ее, впрочем, был веселый и резвый. Я редко встречал такую женщину. С ними почти все раззнакомились, частию через мужа. Да они и не могли поддерживать знакомств. Наконец ему вышло место, в Кузнецке, Томской губернии, заседателем, а прежде он был чиновником особых поручений при таможне; переход от богатой и видной должности к заседательству был очень унизителен».Итак, в мае 1855 года Достоевский проводил Исаевых в Кузнецк, за четыреста верст от Семипалатинска. С этого момента жизнь влюбленного писателя, как он сам признавался, превратилась в сущий ад.
«Сцену разлуки я никогда не забуду, — рассказывал его друг Врангель. — Достоевский рыдал навзрыд, как ребенок... Он еще более похудел, стал мрачен, раздражителен, бродил, как тень».

Единственным спасением для Достоевского стала переписка с Марией Дмитриевной. Он восхищался ее «женским сердцем и бесконечной добротой» — она отвечала, что жизнь в уездном городе очень трудна.
Да, жизнь Исаевых не задалась и в Кузнецке. Уже через два месяца после перевода Александр Иванович скончался от желчнокаменной болезни. А измученная и истерзанная долгим горем Мария Дмитриевна осталась одна на чужой стороне, с 7-летним ребенком и без куска хлеба. Даже хоронить мужа было не на что. Но тут на помощь пришел Достоевский: тоже не имея ни гроша, занял денег у знакомого и послал ей в Кузнецк.

Из-за запойного мужа Мария Дмитриевна перессорилась с родными, но, узнав о ее положении, и они стали присылать ей помощь из Астрахани. Правда, вскоре ее отец уйдет в отставку, с помощью станет хуже. Поэтому единственная мысль Достоевского в тот момент — как можно скорее себя обеспечить, не быть всем в тягость и жениться на Марии Дмитриевне.

Из письма к брату Михаилу: «Я давно уже люблю эту женщину и знаю, что и она может любить. Жить без нее я не могу, и потому, если только обстоятельства мои переменятся хотя несколько к лучшему и положительному, я женюсь на ней. Я знаю, что она мне не откажет. Но беда в том, что я не имею ни денег, ни общественного положения, а между тем родные зовут ее к себе, в Астрахань… Превосходно было бы, если б мне позволили печатать».Питала ли она ответные чувства? Справедливости ради, жених был еще тот: бывший каторжанин, еле сводил концы с концами; иногда злоупотреблял спиртным (а что еще делать в скучном Семипалатинске?) и не брезговал, по словам «доброжелателей», проводить время в компании «шлепохвостниц» (как сам Достоевский называл доступных девиц)!

Такие слухи доходили даже до Кузнецка и огорчали Марию Дмитриевну. Друг писателя барон Врангель считал, что вдова не столько ценила, сколько жалела «несчастного, забитого судьбою человека. Она знала, что у него нужда в средствах крайняя, да и человек он, по ее словам, «без будущности». Федор же Михайлович чувство жалости и сострадания принял за взаимную любовь и влюбился в нее со всем пылом молодости».

Переписка с Марией Дмитриевной принимает все более напряженный характер. «Я предугадывал, что она что-то скрывает от меня, — делится Достоевский с Врангелем. — Вдруг слышу здесь, что она дала слово другому, в Кузнецке, выйти замуж. Я был поражен как громом».

Действительно, Мария Дмитриевна в своих письмах упоминала молодого учителя начальных классов Николая Вергунова (он занимался рисованием с ее сыном, а сам брал у Исаевой уроки французского).
Достоевский решается на отчаянный поступок. Получив служебную командировку в Барнаул, он тайно уезжает оттуда в Кузнецк с целью сделать ей предложение. Но там происходит ситуация, описанная им в ранней в повести «Белые ночи»: Исаева бросается с плачем на шею Достоевского, горячо целует ему руки и признается, что полюбила Вергунова и намерена выйти за него замуж. Она настаивает на встрече соперников, во время которой уже Вергунов плакал на груди у писателя. Достоевский тоже рыдал. А Мария, в слезах, пыталась примирить влюбленных в нее мужчин.Делать нечего, отверженный Достоевский погасил свои чувства и стал обсуждать чужую женитьбу — с соперником, который был еще беднее его самого (правда, имел два преимущества: был молод и красив).
Но чего на самом деле хочет Вергунов? — спрашивал его самого Достоевский. Учителю 24 года, а ей 29, «у него нет денег, определенного в будущности и вечный Кузнецк». Вергунов такими вопросами оскорбился и настроил Марию Дмитриевну против Федора Михайловича. «Мне написал ответ ругательный. Дурное сердце у него, я так думаю», — сетовал Достоевский Врангелю.

И в то же время начал хлопотать об устройстве учителя на более выгодную должность. Исаева была настолько потрясена тем, что он не только ни разу не упрекнул ее ни в чем, а еще и заботился о ее будущем, что в ней снова всколыхнулась жалость и нежность к писателю, сострадание к его преданной любви.

Достоевского, безусловно, терзала ревность. Почему та, кому он отдал сердце, не видела, что слава ждет его, не поставила на него? «А это самое обидное для мужчины, — считает исследователь Марк Слоним, — знать, что для любимой он попросту один из многих и что она ничего не прочла на челе его. Очень многое в последующей жизни Достоевского объясняется этой обидой: ее редко прощают даже таланты».

Но, к счастью или нет, увлечение кузнецким учителем прошло. Молодой вдове, чужой в чужом краю, наверное, хотелось почувствовать себя желанной, нужной кому-то. Может быть, хотелось проверить чувства самого Достоевского...
Приехав через несколько месяцев в Кузнецк повторно, Федор Михайлович услышал решительное «да».
«Никто, кроме этой женщины, не составит моего счастья, — заявляет он другу Врангелю. — Если не помешает одно обстоятельство, то я до масленицы женюсь». Обстоятельство и правда серьезное: денег на свадьбу нет ни копейки. По самым скромным и скупым расчетам Достоевского, нужно 600 рублей серебром.Деньги ему помогли собрать, мир не без добрых людей. Наиболее полно и достоверно эту свадьбу описал секретарь Льва Толстого Валентин Булгаков, уроженец Кузнецка (в начале XX века он собрал воспоминания местных очевидцев): «Весть о том, что на Исаевой женится какой-то приезжий офицер-писатель (Достоевский из солдат был произведен в чин унтер-офицера, а потом прапорщика. — Авт.) и что свадьбу эту устраивает Катанаева (хозяйка дома, где жила Мария, жена начальника полиции в уезде. — Авт.), быстро облетела весь город, так что 6 февраля 1857 года, в день, назначенный для бракосочетания, Одигитриевская церковь оказалась наполненной народом. В самом деле, благодаря участию Катанаевой, свадьба вышла весьма пышная.
Сначала, как водится, приехал жених. Он был уже не молодой, лет тридцати восьми, довольно высокий. Лицо имел серьезное. Одет он был в военную форму и вообще был мужчина видный. Худенькая, стройная и высокая, Марья Дмитриевна одета была очень нарядно и красиво, хотя и вдовушка… После совершения таинства молодые и гости отправились на вечер в дом Катанаевых».В середине февраля Достоевские навсегда покинули Кузнецк и направились обратно в Семипалатинск. По дороге остановились в Барнауле у доброго знакомого писателя — Петра Петровича Семенова Тян-Шанского, будущего крупного ученого-географа и главы Русского географического общества.
Здесь с Достоевским произошел страшный припадок падучей (так тогда называли эпилепсию). С помертвевшим лицом и диким стоном он вдруг упал на пол в ужасающих конвульсиях и лишился сознания. Когда пришел в себя, то был настолько слаб, что едва мог двигаться и говорить.
Мария Димитриевна так перепугалась, что сама едва не упала в обморок. Вызвали доктора. «Он сказал мне, вопреки всем прежним отзывам докторов, что у меня настоящая падучая, — писал по этому поводу Достоевский. — Если бы я наверное знал, что у меня настоящая падучая, я бы не женился».

Новый диагноз напугал молодоженов также возможными последствиями: во время любого из таких припадков Достоевский может умереть от горловой спазмы. Мария Димитриевна зарыдала и начала упрекать мужа за то, что он утаил от нее свой недуг.

В Семипалатинске, сняв квартиру в доме почтальона Липухина, они начали обустраивать свою новую жизнь.
Исследователь этого периода жизни Достоевского, краевед Алексей Скандин, указывает, что Достоевские держали при себе слугу — денщика Василия, которого они отдавали учиться кулинарному искусству. В продолжение всей военной службы Федора Михайловича он служил у них и поваром, и лакеем, и кучером. Супруги ценили труд Василия, и отзывались о нем как о незаменимом человеке. Когда у писателя случались припадки эпилепсии, Василий ходил за ним, как за ребенком.Офицерское жалованье Достоевского было незначительным, они все время нуждались в деньгах. Литературным трудом станет зарабатывать позже: долго не разрешали печататься, и он много писал в стол.
Но при том, что Достоевские жили крайне умеренно, они умудрялись помогать обездоленным. Так, например, Федор Михайлович долгое время содержал слепого старика-татарина. И Мария Дмитриевна не роптала за это на мужа, а тоже не реже раза в месяц отвозила несчастному старику продукты и деньги.

Достоевский привязался к своему пасынку. Пашу приняли в кадетский корпус в Омске. «Корпус прекрасный, инспектор высокой души человек, — писал Федор Михайлович. — Я знаю его лично. Но мне жаль маленького мальчика, только 10 лет, а я его так полюбил».
Даже после смерти жены писатель до конца своих дней будет заботиться о ее сыне. Общих детей ему с Марией Дмитриевной родить не случилось...

Конечно, она понимала значение литературной деятельности мужа и создала для него уютную обстановку, и Достоевский в это время действительно много писал. Этот факт признавала даже дочь писателя от второй жены Любовь Федоровна, которая известна своим предвзятым отношением к нашей героине: «Будучи женщиной хитрой, Мария Дмитриевна разыгрывала роль примерной супруги, она сумела объединить вокруг себя образованных людей Семипалатинска и создать своего рода литературный салон.
Брак оказал на Достоевского благотворное влияние. Он поправился, повеселел и выглядел довольным».

Вторая жена писателя Анна Сниткина ревниво и ожесточенно вымарывала упоминания о Марии Дмитриевне из писем мужа, а ее дочь Любовь утверждала, что Констант только выдавала себя за француженку, на самом же деле была африканского происхождения, «белой негритянкой». Справедливости ради нужно сказать, что со вторым браком Достоевскому повезло больше: Анна Григорьевна родила ему четверых детей, и была не только женой и другом, но и фактически распорядительницей его делами и финансами.Но любил без памяти он только первую — Марию.
Они прожили вместе семь лет (большую часть времени порознь, в разных городах) — мучаясь и мучая друг друга. Он изменял ей («брось чахоточную», — требовала от 40-летнего Достоевского его 21-летняя любовница Апполинария Суслова; Мария Дмитриевна давно страдала этим недугом).

«Оба были нервны и больны, — пишет Марк Слоним, — у Достоевского было чувство вины, менявшееся взрывами страсти, бурной, конвульсивной и нездоровой, на которые Марья Димитриевна отвечала или испугом, или холодностью. И в то же время она сама отличалась истерической чувствительностью, и настроения и желания их почти никогда не совпадали. Если бы Достоевскому попалась простая и уравновешенная женщина, которая способна была успокоить его сомнения, возродить в нем веру в свои силы, их брачные отношения могли бы постепенно достичь какого-то равновесия чувств и чувственности».

Жизнь Достоевского после ссылки в столицах разобрана в хрестоматиях на корпускулы. Всем сдававшим ЕГЭ известно, что он был прощен императором Александром II, ему вернули дворянский титул; издавал с братом литературно-политические журналы «Время» и «Эпоха»; спускал гонорары за игорным столом. Но главное, писал, писал, писал — выплескивая на бумагу накопленные опыт и эмоции.

Припадки с ним случались, как и прежде, и даже участились, и Мария Дмитриевна всерьез боялась, что муж умрет, и «что же тогда будет со мной и Пашей?» Но первой ушла она.В начале ноября 1863 года супруги обосновались в Москве. Достоевский почти все дни и ночи проводил за письменным столом. Но работалось тяжело. Тяжело больная туберкулезом Мария Дмитриевна, становясь все более раздражительной, требовала неотступного внимания. Она не могла выносить никого, даже сына, приехавшего навестить ее из Петербурга. Достоевский ясно сознавал, что конец близок; его письма этой поры, по словам биографа Людмилы Сараскиной, «напоминают больничные бюллетени, в которых фиксировалась история угасания 39-летней женщины».

Умирала мучительно и трудно. 14 апреля 1864 года с ней сделался припадок, кровь хлынула горлом и начала заливать грудь. На другой день к вечеру она умерла — тихо, при полной памяти и всех благословляя.

«Она любила меня беспредельно, я любил ее тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. Несмотря на то, что мы были с ней положительно несчастливы вместе, мы не могли перестать любить друг друга; даже, чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу. Как ни странно это, а это было так», — словно реквием напишет он Врангелю.
А десять лет спустя скажет Варваре Починковской (корректору в еженедельнике «Гражданин», который он редактировал), внешне чуть напоминавшей Марию Димитриевну: «Была это женщина души самой возвышенной и восторженной. Идеалистка была в полном смысле слова, и чиста, и наивна, как ребенок».
Марию Констант, по мнению биографов, можно найти во многих произведениях Достоевского. Наташа в «Униженных и оскорбленных», жена Мармеладова в «Преступлении и наказании», отчасти Настасья Филипповна в «Идиоте» и Катерина в «Братьях Карамазовых»: все эти образы женщин с бледными щеками, лихорадочным взором и порывистыми движениями навеяны той, кто был первой и большой любовью писателя.Есть, к слову, в «Преступлении и наказании» и город ее детства. Часть V, глава II, поминки по Мармеладову: «Развеселившись, Катерина Ивановна (вдова. — Авт.) вдруг заговорила о том, как при помощи выхлопотанной пенсии она непременно заведет в своем родном городе Т… пансион для благородных девиц.
...Воспламенившись, Катерина Ивановна немедленно распространилась о всех подробностях будущего прекрасного и спокойного житья-бытья в Т…; об учителях гимназии, которых она пригласит для уроков в свой пансион; об одном почтенном старичке, который учил по-французски еще самое Катерину Ивановну в институте и который еще и теперь доживает свой век в Т… и, наверно, пойдет к ней за самую сходную плату».

Партнер проекта «Гражданин Таганрога» — банк «Центр-инвест». Один из лидеров отрасли на Юге России, «Центр-инвест» с 1992 года развивает экономику региона, поддерживает малый бизнес и реализует социально-образовательные программы. В 2014 году при поддержке банка создан первый в России Центр финансовой грамотности. Сейчас их пять: в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Таганроге, Волгодонске и Волгограде. Уже более 1 млн человек получили бесплатные финансовые консультации. В их числе школьники, студенты, предприниматели, пенсионеры.
В 2021—2022 годах «Нация» и «Центр-инвест» создали проект «Гражданин Ростова-на-Дону».