Ростовские храмы начали прием гуманитарной помощи для погорельцев. Напомним, накануне крупнейший пожар уничтожил больше сотни домов в районе за Театральной площадью, без крова осталось больше 500 человек. Городские храмы принимают все, что можно — от зубных щеток до лекарств. Внес свою лепту и митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий: он привез на сборный пункт в Храм Покрова Пресвятой Богородицы одежду и предметы первой необходимости.
«Нация» поговорила с митрополитом Меркурием о сложностях при помощи людям в состоянии шока.
— Вас уведомляют обо всех такого рода ЧП, в любое время дня и ночи?
— У нас есть отдел социальной помощи. Руководитель — священник, отец Евгений Осяк. Он прошел курсы специализированной подготовки по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях, и он работает непосредственно с МЧС. Если что-то, не дай Бог, в городе или области происходит, то он получает эту информацию, которую доводит до меня, и мы уже принимаем далее решение, доводим его до настоятелей, система достаточно быстро включается и работает.
— Приводят ли священников в зоне ЧП в «боевую готовность», если можно так выразиться — чтобы они готовы были принять и помочь пострадавшим?
— У нас так, как в армии, — есть приказ, и он не обсуждается, он выполняется. Священнику прежде всего нужно помолиться и призвать к молитве всех остальных. А если он находится рядом с очагом стихийного или социального бедствия, конечно, должен прежде всего работать как обычный человек и оказывать помощь, насколько в состоянии это сделать.
Действия же его как священника в зоне ЧП… Ну, вот, о вчерашней трагедии: вы можете себе представить — в одну минуту человек теряет все. Абсолютно все. Люди выскакивали из своих домов в том, в чем они были одеты — кто в ночной рубашке, кто в тапках, кто в шортах. Огонь съедает вообще все. И первое — это состояние глубокой растерянности, он не понимает ничего, он только видит, что вся его жизнь горит в огне. У него ничего больше нет, иногда даже документов нет. Конечно, здесь очень важно, чтобы человек не почувствовал, что одинок, брошен. И здесь очень важна помощь людей. Тех неравнодушных, которые рядом и могут сказать: «Подожди, все можно исправить в жизни». Может быть, его просто нужно прижать к себе, сначала дать выплакаться в жилетку.
Вот я смотрел вчера: ребята, малыши совсем, по 7-10 лет — они были в шоковом состоянии. Они бежали в огонь, бросались туда. Их хватали за руку, оттаскивали, успокаивали — это было очень важно. Это была первая помощь. И потом, стресс — он ведь не сразу страшен. Страшны последствия стресса. Когда человек только-только начинает отходить, у него перевозбуждение наступает, и могут быть совершенно неадекватные реакции. Конечно, должен быть психолог рядом. И священник, если это возможно. Просто какое-то слово участия сказать, помолиться, успокоить его, сказать, что не все в твоей жизни потеряно, люди рядом с тобой, Господь поможет, не переживай, давай вместе браться за дело — чтобы человек не опустил руки в этой жизни.
— Много людей во время и после ЧП обращаются к священникам?
— Знаете, когда зуб болит, человек идет к стоматологу, когда сердце — к кардиологу, а когда у него все болит… Он, может, и не знает, где и у кого просить о помощи. Поэтому, может быть, нам не надо ждать, когда к нам придут пострадавшие, а нужно идти самим? Идти к этим людям, успокаивать их, хотя это, конечно, очень сложно.
Очень многое зависит от священника — как он сможет наладить взаимодействие с этими людьми. Ведь человек, который находится в такой стрессовой ситуации, он может сказать, что Бога нет, и молиться мне не нужно, и вообще, за что меня Бог наказал. Пытаться найти кого-то виноватого — это издревле свойственно человеку, начиная с Адама и Евы. Адам сказал: «Это не я согрешил, а жена, которую Ты дал мне». Вот и любой человек так — пытается не себя винить, а найти виноватого вокруг. И этим виноватым может стать священник.
Поэтому очень важно то, что у священника в сердце. Если это человек верующий, если он знает, что он несет благую весть от Бога, если он сопереживает им, то он будет принят.— Вам приходилось самому принимать беды пострадавших в ситуации, похожей на эту?
— Священник же всегда с бедой встречается. Каждое погребение — это человеческая беда, это горе. Когда родителей и стариков хоронят — это горе. А когда родители хоронят детей? Когда это маленькие дети, это неизлечимые болезни, это война… Это мало кто себе может представить, потому что это не показывают по ТВ: взгляд священника, который смотрит на неизлечимо больного ребенка, и взгляд этого ребенка, ищущего в батюшке надежду и утешение. Об этом не расскажешь и в кино, но это жизнь.
— В каждом горе один и тот же масштаб, его невозможно измерить и сравнить?
— Церковь воспринимала любую беду, которая приходила в наше Отечество, локально, именно через беду конкретного человека. И в этом есть огромное преимущество церкви — постараться достучаться до каждого человека, помочь каждому.
— Куда можно привезти деньги или гуманитарную помощь для погорельцев?
— Вы можете обратиться в любой храм. В любом храме есть кружка церковная, куда можно что-то пожертвовать. У нас есть абсолютная гарантия того, что средства дойдут до адресата. Мы начинаем работать с городскими и областными властями, смотреть по спискам, кому помощь нужна в первую очередь. Что касается гуманитарной помощи — во всех храмах она собирается, помощь эту принимают, мы уже отрабатывали это в период, когда у нас беженцы были. Поэтому для настоятелей нашего региона это не в новинку. Также собирается эта помощь через отца Евгения, есть контактные телефоны (+7 (928) 611 1188). Но не каждый в городской центр поедет, а храм рядом, туда можно принести.
Сегодня я несколько раз разговаривал со своим секретарем по Ростову, отцом Иоанном Осяком. Он курирует сбор помощи. Для настоятелей даже собрания — типа летучек — делаем, где объясняется, как организовать, как сортировать, куда привозить и так далее.
Непосредственно я общаюсь и с губернатором, и с заместителями губернатора, поэтому в курсе всего того, что происходит. Мы не вправе путаться под ногами у людей-специалистов, которые занимаются ликвидацией этого бедствия, — у МЧС, прокуратуры и так далее. Но действия наши должны быть скоординированы. Поэтому подключаемся там, где нужно восполнить недостающий сегмент — гуманитарная помощь, продукты питания, финансовая поддержка.
— А что лучше — деньги или вещи?
— Помогайте, чем можете. У вас есть 10 рублей — положите в кружку, вы сделали свое дело. Самое главное — чтобы человек не остался равнодушным, понимаете? Равнодушных людей не должно быть.
— Я заметила, что сейчас подъем какого-то сочувствия среди ростовчан.
— Я тоже это ощущаю. В ответ на мое обращение очень большая поддержка была. Для вас не секрет, что есть люди, сайты и определенные корпорации, которые, мягко скажем, критически к церкви относятся. Но что меня порадовало — в этот сложный момент все проявили какое-то единство, и не было ерничества по отношению к церкви. Я сказал сегодня «спасибо» за это всем средствам массовой информации.