«Не люблю слово «меценат», его порядком затаскали». Бизнесмен строит во Владивостоке парк за свои 250 млн рублей
Места

«Не люблю слово «меценат», его порядком затаскали». Бизнесмен строит во Владивостоке парк за свои 250 млн рублей

Разговор с Дмитрием Алексеевым, главой группы компаний DNS.

Дмитрий Алексеев, 47 лет, президент группы компаний DNS. Родился, вырос и живет во Владивостоке. По его инициативе в столице Приморья летом 2021 года на месте пустыря и свалки появился Нагорный парк. Алексеев вложил в первую очередь парка 120 млн рублей — своих личных и «денег товарищей», как он говорит. В сентябре 2022-го откроется вторая очередь с самой красивой видовой площадкой в городе; всего в проект будет вложено 250 млн рублей. 
Поговорили с бизнесменом о парке, его школе робототехники и о том, чего еще не хватает Владивостоку.
Дмитрий Алексеев.
Дмитрий Алексеев.
— Как человеку могло прийти в голову потратить 250 млн рублей на общественный парк?
— Мы 250 пока не потратили, еще только предстоит. Правильней было бы спросить: как нормальному человеку может не прийти в голову такая мысль.

— Нагорный парк — что лично для вас значит это место?
— В детстве я его особо не помню: когда я там бывал в 1980-х, он уже был заброшенный. Это как раз главная особенность: никто не помнит его парком, все знают, что тут всегда был пустырь. Поэтому и негатива не было. Прежде чем приступить к проектированию, мы провели более 400 интервью с местными жителями на тему того, как они воспринимают это место. Работа проделана большая.

— И долгая. Проект вы пробивали несколько лет, вплоть до уровня министра строительства РФ. Много раз пожалели, что ввязались в это?
— Нет. Этот проект хорош тем, что всегда имел большую общественную поддержку, и я всегда понимал, что мы делаем правильное дело. Ну, подумаешь, пока не получается, рано или поздно получится. Некоторые вопросы, может, не решались каким-то очевидным способом, но мы видели, какой делать следующий шаг и куда постучаться.

— Что Нагорный парк представляет из себя сегодня, зачем люди туда приходят?
— Проект условно поделен на две части. Первая — это «зеленая» часть площадью в 2 гектара, где можно приятно погулять на природе; там есть хорошая детская площадка, где постоянно тусуются дети, и, по мне, так самое главное, что там есть, — это люди. Нормальные люди, которые просто гуляют и на которых приятно смотреть. Они сами находят для себя занятия — от йоги до ярмарок и выставок, которые мы там тоже периодически организуем.
Фото: Виталий Аньков (РИА Новости).
По мнению урбанистов и горожан, Нагорный парк сегодня лучший во Владивостоке.
Фото: Виталий Аньков (РИА Новости).
Вторая же очередь парка, которая появится в следующем году, — это видовая часть, где можно будет не просто гулять, но и получать эстетическое удовольствие, глядя на город. Владивосток со многих точек выглядит впечатляюще. Он расположен на холмах, у нас море, сопки. Проблема в том, что практически нет оформленных мест, чтобы полюбоваться городом. Сейчас надо карабкаться вверх по камням и помойке.

— Вы сами бываете в парке?
— Конечно. Прямо так, чтобы гулять, у меня особо времени нет, но я люблю назначать там деловые встречи. Ищу возможности, чтобы там тусить.

— Насколько активное участие вы принимали в том, как Нагорный парк будет выглядеть? Условно «вот эти лавочки не очень удобные, лучше поставим такие».
— Отчасти проект состоялся еще и потому, что его делали прекрасные ребята из архитектурной мастерской Concrete Jungle, их не надо было контролировать и объяснять, что делать. Достаточно было им не мешать. Я вообще доверяю людям и не лезу в те вопросы, в которых они разбираются лучше меня. К тому же Нагорный парк они воспринимают не просто как коммерческий заказ, а как знаковое дело, как самореализацию.

— Вы же устраивали открытый конкурс проектов, было много заявок. Это просто так совпало, что выиграла команда архитекторов из Владивостока?
— Да, это просто совпало. Но ребята из Concrete Jungle, конечно, сильно выделялись.

— Сталкиваетесь с вандализмом?
— Нет. Это все надуманные проблемы. Все эти решетки, загородки, которые называются антивандальными, — это так уныло. В приличное место ходят приличные люди, там возникает здоровая социальная атмосфера. В нашем парке все качественно сделано, к вандализму не располагает.
Дмитрий Алексеев с Феликсом Машковым, главой архитектурного бюро Concrete Jungle.
Дмитрий Алексеев с Феликсом Машковым, главой архитектурного бюро Concrete Jungle.
— На сайте парка я посмотрела расчеты по расходам и доходам первой очереди и примерно посчитала, что вложенные 120 млн рублей окупятся только через 62 года. Вы думали об окупаемости?
— Это неправильные расчеты. Ничего не окупится, потому что доходы не закрывают расходы на содержание. Так что тут не про это.

— А про что?
— Про парк. Про общественное пространство, каким оно должно быть. Это чистое меценатство. Хотя мне не нравится это слово, его порядком затаскали.

— Другой ваш проект для родного Владивостока — это «Центр развития робототехники». А его как и почему вы придумали в 2013 году?
— Я хотел привлечь к робототехнике своих детей, потому что считаю, что это крутая штука, интересная и перспективная. Ну и я же технарь (в 1996 году окончил факультет радиоэлектроники и приборостроения Дальневосточного государственного технического университета. — «Нация»), мне самому это нравилось. Я и детские команды в нашем центре сам тренировал.
А еще мне повезло встретить Сергея Муна, хорошего товарища, который тоже очень увлечен робототехникой и педагогикой, это позволило нам сделать крутой проект.
Дмитрий Алексеев с Сергеем Муном, руководителем «Центра развития робототехники».
Дмитрий Алексеев с Сергеем Муном, руководителем «Центра развития робототехники».
— Две с половиной тысячи учеников, сто пятьдесят преподавателей — это крупнейшая такая школа в стране?
— Есть похожие проекты, «Лига Роботов», например. Я не очень меряюсь размерами, поэтому точно не скажу.

— Для школы построили собственное здание?
— Мы его не строили, используем часть своих помещений, плюс создаем филиальную структуру. Школа — это учителя, учебная программа и школьники. Здание — это уже дело десятое.

— А техническое оснащение?
— Нормальные ноутбуки, нормальные наборы робототехники; часть наборов мы сами выпускаем — то, что связано с подводной робототехникой. Есть станки, на которых работают дети. Фишка ведь в том как раз, чтобы все это использовалось. Я думаю, в каких-нибудь школах, может, и получше оборудование имеется. Но когда оно не используется, когда нет преподавателя, который активно задействует его в учебном процессе, все это мертвый груз.

— Обучение в центре платное?
— Да, конечно. Я считаю, что оно и не должно быть бесплатным. Мы начинали проект с того, что пытались в школах делать бесплатные кружки. И у нас не пошло. Потому что был совершенно другой уровень вовлеченности и ответственности — у ребят, родителей, преподавателей. Когда мы сделали платные занятия, стало лучше гораздо.
Обучение у нас доступное. Вдобавок есть государственные сертификаты на дополнительное образование, которыми тоже можно расплачиваться. Наш «Центр развития робототехники» существует, можно сказать, в режиме самоокупаемости. А я за свой счет помогаю с участием в соревнованиях: тренировки, поездки.

— Вы продолжаете ездить на соревнования с ребятами?
— Два последних года с очными соревнованиями все плохо, последние большие просто отменили, мировое первенство проводится дистанционно. Из-за ковида все смешалось, поэтому последнее время я уже не ездил. Вообще уже года три как не тренирую команды. Не хватает времени, собственные дети выросли, да и много новых задач появилось.
Ученики «Центра развития робототехники».
Ученики «Центра развития робототехники».
— Где в последний раз ваши стали лучшими?
— В этом году мы выиграли, по-моему, все, что только можно: мировое первенство по подводной робототехнике, международные и всероссийские соревнования. Много чего было, сейчас все и не вспомню.

— А какими-то разработками вашего центра можно прямо похвастаться?
— Вот эта тяга к показухе, к пусканию пыли в глаза — наша российская проблема. Нам хочется, чтоб сразу был сделан огромный человекоподобный робот или еще что-нибудь эдакое. Но мы в эти штуки не играем. Чтобы делать что-то крутое, надо интегрироваться в мировую экономику и занимать свою нишу. Вот так вот просто на коленке, естественно, ничего крутого сделать нельзя.

— Но ведь ваши подводные роботы — это уникальная история для страны?
— Для страны — да, для мира — не очень. Ну, да, мы считаем, что мы это делаем хорошо, возможно, лучше всех. Но это история не про «пыль в глаза». Мы производим автономных подводных роботов в качестве образовательных комплектов — которые позволяют сделать процесс обучения интереснее. Чтобы дети увлекались, чтобы им хотелось заниматься такими вот классными штуками.
Да, сегодня их нужно именно увлекать. Современные дети живут в информационном мире, где конкуренция за внимание гораздо сильнее, чем в нашем детстве. У нас были книги и один-два телеканала, по которым большую часть времени показывали страшную муру. Бороться за внимание было проще. Сейчас есть TikTok, есть Dota и тому подобное. Поэтому надо зажигать. У нас получается.
Испытания подводных роботов.
Испытания подводных роботов.
— Если парк — это про меценатство, хоть вы и не любите это слово, то школа робототехники — это про социальное предпринимательство?
— Словосочетание «социальное предпринимательство» мне не нравится еще больше, чем «меценатство». «Социальное предпринимательство» — это что? Это когда кто-то пытается заняться бизнесом, у него не получается, и он говорит: а я социальный предприниматель, поэтому прибыли у меня нет? Занятия робототехникой у нас частью коммерческие, частью некоммерческие, которую я просто дотирую. У меня это все в голове довольно хорошо поделено и не перемешивается.

— Вы как-то сказали, что помимо основного бизнеса у вас есть еще другой большой челлендж — сделать из родного города хорошее место для жизни. «Нет во Владивостоке хорошего жилья — построим, нет хороших школ — откроем».
— А мы и строим. И школы, и жилье. Мы построили малоэтажный загородный поселок, делали и многоквартирную застройку. Эти проекты показывают наше представление о том, как должен выглядеть загородный Владивосток, как должны выглядеть городские кварталы. Многоэтажная застройка в нашем понимании — не выше 4 этажей, например. Пока мы строим в агломерации, в самом Владивостоке этим могут заниматься только настоящие герои, которые проходят все сложности наитруднейших квестов. У нас пока так не получается, но это в планах.

— Чего, на ваш взгляд, еще не хватает Владивостоку?
— Даже по российским меркам у нас большой простор для инициативы. В городе, например, до сих пор нет торговых центров. Сейчас их примерно полтора. Нормальных, я имею в виду, а не вот это «привет из 90-х».

— Что вообще значит — быть предпринимателем в России?
— Мне кажется, что в России, несмотря ни на что, хорошо быть предпринимателем. Потому что жизнь у нас еще не настолько устроена, и есть много вещей, которые можно улучшать: простор для бизнеса довольно большой.
Одно из главных качеств предпринимателя — как в России, так и во всем мире — толерантность к риску. Ты не должен бояться совершать ошибки. Должен уметь экспериментировать. Просто в России цена риска несколько выше. Но для предпринимателя это не проблема, а наоборот, только задор.
Вообще, самое крутое в жизни — создавать то, что люди на свободном рынке добровольно покупают. Ты делаешь хорошо, делаешь правильно, и рынок за это голосует. Предпринимательство — это в первую очередь про самореализацию и созидание.

Это проект журнала «Нация» — «Соль земли. Второй сезон»: о современниках, чьи дела и поступки вызывают у нас уважение и восхищение. Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этим текстом в своих соцсетях.
Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное