Валерий Карпин: «Стал уже немного ростовчанином: паркуюсь, где получится»
Люди

Валерий Карпин: «Стал уже немного ростовчанином: паркуюсь, где получится»

Разговор с тренером о стране, Ростове, клубе и детях.

— Пусть и запоздало, но поздравляем вас с юбилеем (2 февраля Карпин отметил 50-летие).
— Спасибо.

— Если бы у вас была возможность сказать что-то себе 20-летнему, что бы вы посоветовали?
— Не быть таким вспыльчивым. Сейчас понимаю, что на некоторые вещи можно было реагировать более спокойно. На какие-то решения тренеров, судей, людей, которые меня окружали. Не стоило их воспринимать так эмоционально.

— С возрастом стали спокойнее?
— Ну… Да, думаю стал. Пришлось проделать определенную работу над собой. Пришло понимание, что со временем все оказывается не так страшно, не имеет большого значения в масштабах всей жизни.
Валерий Карпин и Зинедин Зидан. Товарищеский матч сборных Франции и России, 2002 год.
Валерий Карпин и Зинедин Зидан. Товарищеский матч сборных Франции и России, 2002 год.

Про СССР

— 20 лет вам было в 1989 году. Жуткое время: тотальный дефицит, страна трещит по швам. Но было ли тогда у вас что-то, что вы сегодня хотели бы заполучить обратно?
— 89-й и последующие годы, когда происходил развал Советского Союза, — время не самое приятное. А если говорить о том, что было до этого… Многим хочется вернуться в СССР прежде всего потому, что нечего было делить, у всех все было плюс-минус одинаковое, начиная от квартиры и заканчивая мелочами. Ну, за исключением политической верхушки. Некому и нечему было завидовать. Поэтому и жили дружно, без озлобленности, как-то по-людски все было. Вот как раз этого, может быть, не хватает. Но это жизнь, и нужно жить ее дальше. Не думаю, что возврат в те времена — это самый правильный вариант. Но, с другой стороны, все то, что сейчас слышишь и видишь по ТВ, — это катастрофа… Взять конфликт России и Украины, по-моему, это вообще за гранью. И поэтому, кстати, тоже многие вспоминают СССР, это было время, когда все жили дружно — украинцы, русские, армяне, грузины, азербайджанцы, все-все-все.

— Это глобальные вещи. А есть что-то личное, не в масштабах страны? Ну, например, радость обладания первыми фирменными кроссовками?
— А это и есть личное, эти глобальные проблемы влияют же на все остальное. Чего-то у меня не было, да. Ни у кого не было. Любая покупка была событием. Первый велосипед — радость. Провели дома стационарный телефон — запредельное счастье. Купили стиральную машину — жизнь удалась! С одной стороны, радость, да. Но с другой, разве это хорошо? Возвращаться к тем временам, когда три года стоишь в очереди на телефон, ну, это же бред.

Про Ростов

— Говорят, что человек начинает считать дом родным, когда тот начинает ему сниться. Как быстро вы адаптируетесь в новом городе, новом клубе?
— Моя карьера началась в 15, за плечами 35 лет переездов. Жизнь профессионального футболиста — это жизнь кочевника, так что адаптируешься и привыкаешь очень быстро. У меня, по крайней мере, так.

— Быстро — это дни, недели, месяцы?
— Можно за неделю к городу привыкнуть. Но бывает, приехал, и первые две недели нет времени даже выйти в город. Так что все зависит от ритма жизни, когда попадаешь на новое место.

— Ростов стал уже немного своим?
— Ростов уже давно стал своим городом. Когда мы вернулись с прошлогодних летних сборов и въехали на автобусе на проспект Шолохова, я сказал: «Ну, все, наконец-то дома». То есть, не в Ростов приехали, а домой. Эта фраза вырвалась неожиданно даже для меня. Если первые 3-4 месяца об этом как-то не думаешь, то после того, как уехал довольно надолго, понимаешь, что возвращаешься именно домой.

— За что можно влюбиться в Ростов?
— За все. Мне здесь многое напоминает о Советском Союзе: уйма национальностей, уклад жизни южного советского города во многом сохранился. Когда выходишь на Пушкинскую, особенно летом, там так уютно: семьи прогуливаются с детьми, играют уличные музыканты, работают аттракционы, разносится запах шашлыка. Все это навевает воспоминания о советских Сочи или Ялте. Особенно — отсутствие нормального освещения (смеется).

— А что вас все еще повергает в недоумение в городе и горожанах?
— С одной стороны, вызывает недоумение, а с другой, тоже навевает воспоминания… Я же еще в Армавире жил. Так вот, машина с открытыми окнами и включенной на всю катушку музыкой — это тоже, наверное, осталось только в южных городах. Вот эта часть южной культуры вызывает недоумение и улыбку, когда это не сильно мешает.
Ну и, естественно, ни для кого не секрет и все об этом говорят, ростовчане в том числе, — манера вождения. Даже не вождение, а вот это — остановился, где захотел, припарковался, где угодно. И потом сами же эти водители бибикают остальным. Их возмущают пробки, потому что все паркуются, где угодно, но они сами так же делают! Шум и гам на улицах — в европейских городах этого нет, конечно.

— Но тут любой ростовчанин объяснит, что в городе просто негде парковаться.
— Это говорят во всех городах, поверьте, что в Испании, что в Германии, что в Москве. Все говорят, что парковаться негде, однако же никто не паркуется в третьем ряду — в третьем, не во втором! — там, где парковаться в принципе нельзя даже в один ряд. Ну да, нельзя парковаться, в один ряд стали — еще окей. Но в третьем ряду — этого нет вообще нигде! И опять же, видишь такую машину, а через 20 метров видишь свободное место. Значит, место было, но нет, надо остановиться именно у двери, куда надо зайти, и неважно, что больше никому не проехать.

— Вы сами стали хоть чуть-чуть ростовчанином?
— Ну да, тоже уже паркуюсь, где получится (смеется). Не в третьем ряду, конечно. Но во втором могу.

— Юг России похож чем-то на Испанию (Карпин играл там, работал на ТВ, занимался бизнесом)?
— Темпераментом людей. Давайте так скажем: ростовчане и испанцы — не эстонцы и не финны.
На тренировке «Ростова».
На тренировке «Ростова».

Про футбол

— Сталкивались ли вы в командах, куда приходили игроком-новичком, с дедовщиной?
— Я бы не назвал это дедовщиной. Но молодые уважали старших, прислушивались к ним, делали, что велено. Если говорить про чисто футбольные дела — носить мячи, форму, помогать обслуживающему персоналу, молодые всегда понимали, что они за это ответственны. Сейчас этого нет, и я не считаю, что это хорошо. Уважения тоже стало меньше. Это не только у нас, футболистов, его стало меньше в принципе. Даже в школах. Уважение учеников к учителям в Союзе и сейчас — небо и земля. Раньше боялись посмотреть на учителя, а сей час, даже до этого доходит, учителей бьют. Это вообще за гранью.
Подсказ, или как в футболе это еще называется — «напихать молодому», всегда был на поле и за его пределами. Это нормально. Просто более опытные товарищи подсказывали (в разной форме — возьмем это в скобки) молодым. Дедовщина — это когда кого-то унижают. А здесь ничего такого уничижительного не происходило. И если раньше молодые не могли даже косо посмотреть на старших, то сейчас могут себе позволить даже что-то ответить.

— Приходилось ли футболисту Карпину в буквальном смысле драться за свое место в команде?
— В буквальном — нет.

— А в переносном?
— Бороться — да, естественно. Конкуренция была везде и всегда. У вас на работе то же самое, наверное.

— То есть борьба исключительно на поле?
— На тренировках, да. Показать, что ты сильнее, лучше.

— Была ли в вашей жизни своя ОПГ «Ромашка» (так называют группу игроков московского «Спартака», которые якобы избавились от неугодного тренера Карреры), когда футболисты вас как тренера принимали в штыки, устраивали итальянские забастовки, пытались «слить»?
— Это все домыслы и расхожие суждения, журналистские, кстати. Вы знаете точно, что есть ОПГ «Ромашка»?

— Нет, только слухи.
— На этом можно заканчивать. Это все на уровне слухов. Никто ничего не знает.

— Поэтому и вопрос: такие ситуации вообще часто бывают, чтобы игроки ополчились на тренера?
— Бывает, что каким-то игрокам не нравится какой-то тренер. Так же, как на любой работе: на условном заводе бригаде маляров не нравится их начальник.

— Хорошо. Вы чувствовали к себе неприязнь какого-нибудь игрока?
— Неприязнь — нет, обиду — да, естественно, чувствовал. Да не то, чтобы чувствовал — я точно знаю, когда кто-то обижен, потому что не попал в состав. Но опять же, это нормальное явление.

— Знаете, на что жалуются сейчас тренеры чаще всего — хоккейные и футбольные, зарубежные и российские? На главную вредную привычку молодых игроков — зависимость от гаджетов и компьютерных игр. В «Ростове» есть такая проблема?
— Большой проблемы я тут не вижу. Понятно, что на тренировке, на разборе, на обеде, короче, на командных мероприятиях гаджетами пользоваться никто не может. А в свободное время… Давайте так: сейчас, как вы сами сказали, главная проблема — это гаджеты, а раньше, в наше время, не было гаджетов, и все бухали. Что хуже?

— Любая зависимость — это не очень хорошо.
— Ну, вот по мне, пускай лучше играет в гаджеты, чем валяется в парке под забором.

— А если игрок не выспался, потому что сидел в инстаграме, это проблема?
— Конечно, это плохо и неправильно. Но следить за профессиональным футболистом, включать полицейского, тоже неправильно. Если он не выспался по этой причине и плохо провел тренировку, значит, завтра он не попадает в основной состав. Соответственно, не заработает ни славы, ни денег. Потом он может обидеться, но это уже его проблемы.

— Возможны ли дружеские отношения между тренером и игроком? Ну, например, встречаться семьями и вместе отдыхать вне работы.
— Если говорить прямо о крепкой дружбе, даже если и случается, то это большая редкость. Если игрок с головой и понимает, что совместный ужин не влияет на профессиональные отношения, такое может быть, не исключаю. Но дружба — это более значимое понятие. Так что — нет. Даже в силу возраста, в моем случае.

— Как вы готовитесь к матчам с незнакомыми командами? Смотрите сами игры противника, или подготовка по-карпински — это вообще что-то другое?
— Не думаю, что мы делаем что-то, чего не делают другие. Собирается тренерский штаб, готовится материал по последним матчам соперника, а возможно, и по играм прошлого года, если это тот же тренер и те же игроки. Это делают абсолютно все клубы Премьер лиги. Все просматривают составы, как играют в обороне, как — в атаке, как — на стандартах. Другое дело, что «смотреть» и «видеть» — довольно похожие глаголы, но абсолютно разные. Можно смотреть на команду соперника, но ничего не видеть.

— Любой коллектив — это свой характер, привычки, традиции. Что такое ФК «Ростов», чем он отличен от других клубов?
— Со временем все меняется. Если раньше не было гаджетов и все собирались вместе, то сейчас собираются 2-3 футболиста по интересам. Кто-то играет в условную «фифу», кому-то это не нравится и они занимаются своим. Или вот: если раньше на базе был один телевизор, то сейчас есть в каждом номере, и просмотр матчей теперь проходит в одиночку. А раньше все вместе собирались. Но «Ростов» всегда славился и, я думаю, славится по сей день тем, что коллектив очень-очень дружный. Вот именно за полем, дружный и приятный в общении.

— Так бывает не всегда?
— Не всегда, конечно. В больших клубах обычно не так.

— То есть на поле сыгранные, но не общаются за его пределами?
— Иногда и несыгранные. В любом случае, дружный коллектив в больших клубах — редкость.
С защитником «Ростова» Рагнаром Сигурдссоном.
С защитником «Ростова» Рагнаром Сигурдссоном.
— Какие свои правила вы обязательно насаждаете в новом клубе? Ну, просто потому что знаете — это работает.
— Я бы не называл это своими правилами, это просто дисциплина, абсолютно нормальные вещи, которые есть в любой семье. Есть, например, правило собираться раз в неделю на семейный обед, принято приходить к назначенному времени и за стол садиться вместе. Эти правила этикета обыкновенной семьи действуют и в команде. Нельзя опаздывать на клубные мероприятия просто из уважения к другим. Никто не должен никого ждать. Если сказали, что тренировка в 11, значит так, и двадцать человек не должны ждать одного.

— Часто нарушают дисциплину игроки «Ростова»?
— Очень редко. Из-за форс-мажоров. Ну, проспал — я это тоже называю форс-мажором. Но это бывает, повторюсь, очень редко.

— За нарушения штрафуют?
— Да, за это есть штрафы. Не для того, чтобы наказать, а чтобы дисциплинировать. Одно дело — штраф миллион рублей, тогда это будет наказание. А штраф сто рублей просто дисциплинирует. Любой может отдать сто рублей, но никто не хочет оказаться в таком положении.

— Вы могли заниматься бизнесом и продолжать карьеру на ТВ, но вернулись тренировать. Это же явно не вопрос денег, кажется, в других местах можно заработать больше. Тогда что — тщеславие? Хотите трофеев? Или просто такая непреодолимая любовь?
— Здесь эмоции абсолютно другие. Можно, как вы говорите, зарабатывать деньги где угодно, но такого драйва больше нигде не найти. На этом адреналине ты всю жизнь. Чем его заменить? Ну, наверное, прыгать с парашютом можно или еще где-то поискать. А здесь — это и драйв, и одновременно твое любимое занятие, которое приносит такие эмоции. У тебя 25 футболистов, 25 детей, и у каждого ежедневно свои проблемы, и они разные. Хочется в это погружаться каждый день.

— А еще есть толпа фанатов, которая то любит, то критикует.
— Любят и ненавидят. К этому привыкаешь. Один матч проиграл — тебя ненавидят, выиграл — тебя полюбили
опять. Эти качели от «быть на небесах» до «быть втоптанным в грязь» происходят за один день. Но плюсы, о которых мы говорили до этого, все же перевешивают.

— Есть три вечных вопроса: «кто виноват», «что делать» и «почему русский футбол в заднице». Нет у нас сейчас футболистов уровня Мостового, Карпина или Аршавина. А что нужно сделать, чтобы были?
— Возвращать все, что было потеряно в 1990-е. И сейчас это потихоньку возвращается. Начинают появляться условия, и речь даже не об инфраструктуре, а о внимании руководства страны. По мне, главная проблема — это дефицит кадров. Игроков должен кто-то растить, так что прежде всего речь о детских тренерах. И вторая проблема — наша закрытость. Мы сами себя закрыли от всех. Наши футболисты не прогрессируют в других странах. Чтобы прогрессировать, они должны уезжать.

— Они не уезжают только потому, что им хорошо платят в России?
— Да. Только из-за этого. Если бы там им платили больше, чем здесь, поверьте мне, они бы все уехали.

— Ну, неужели все решают деньги? А как же этот момент тщеславия?
— А здесь почему нет момента тщеславия? Если я здесь получаю много денег, играю в своей стране и популярен у своих болельщиков.

— В РПЛ, а хочется играть в Лиге чемпионов.
— Да, но за какие деньги? Вы бы поехали? Какой журнал самый крутой? Есть какой-то журнал, в котором вы бы мечтали работать?

— Я в нем работаю.
— Окей, но наверняка есть журнал покруче. Ну, вот, в журнале вашей мечты вам предлагают зарплату сто тысяч рублей, а сейчас вам платят миллион рублей.

— Тяжелый вопрос.
— Поехали бы? Нет, конечно.

— Зачем им столько платят?
— Потому что у клубов есть деньги, а русских футболистов не хватает.

— Можно ставить условие: при таком результате такая сумма.
— Хорошо. Мы говорим: мы вам платим сто тысяч рублей, а если вы чего-то добьетесь, то заплатим миллион. А какой-нибудь клуб-гранд сразу предлагает миллион.

— А если регулировать это на государственном уровне?
— Как? Нет, это красиво все звучит, но как это провернуть, никто не знает. Это невозможно.

— Если бы вам дали возможность поменять три вещи в русском футболе, что бы это было, ну, кроме лимита на легионеров (Карпин — убежденный противник этого лимита)?
— В российском футболе, прежде всего, доступность попадания на стадион.

— Что это значит? Снизить стоимость билетов?
— Я не знаю, в чем проблема — в цене, в том, что проверяют, не пускают… Не знаю. Нужна доступность на стадион. Так, что бы еще изменил, да? Кроме лимита? Большую часть денег, которая крутится в профессиональном футболе, отправил бы на развитие детского футбола. Два есть. Третье? Все-таки лимит на легионеров. Ну, никак без него. Пока российские футболисты знают, что точно попадут в состав, без особого напряга, ничего не изменится здесь.

Про детей

— Дочке Даше читаете на ночь?
— Пока нет (смеется), но буду сто процентов.

— Тогда во что играете?
— Да пока ни во что, ей 6 месяцев. В погремушки. Ей сейчас только пожевать бы что-нибудь.
С женой и дочкой.
С женой и дочкой.
— Опыт матери с появлением каждого нового ребенка растет в геометрической прогрессии. У отцов также?
— Да, конечно.

— Насколько вы опытный отец девочки: знаете наперед каждый новый шаг Дарьи Валерьевны?
— Ну, не прямо каждый шаг. Потому что первые дочки давно появились, одной 23 уже, второй 18.

— Вообще многое будет внове? На воспитание старших дочерей было не так много времени, как хотелось бы, из-за работы?
— Да нет. Будучи футболистом, я больше времени находился с семьей, чем тренером. Футболист оттренировался, принял душ и поехал домой. А тренер приезжает раньше, готовит тренировку, проводит ее, готовит тренировку на завтра. Что-то воспитательное, конечно, отложилось в памяти, просто мои отцовские эмоции другие уже.

— Чему отец может и должен научить дочку?
— Главное, чтобы ребенок понимал, что у него есть опора. Что он не брошен.

— Это важно для любого ребенка или именно для девочки?
— Думаю, что для девочки особенно. Учить надо всему. Например, быть самостоятельным. Но, повторюсь, главное, чтобы он знал, что есть опора, тыл. Что его всегда поймут, примут, помогут. Потому что для ребенка это важно. И еще — ничего не бояться.

— У вас нет страха, что, когда Дарья Валерьевна вырастет, между вами будет пропасть во взглядах размером в пару поколений?
— Есть веяния времени, и это абсолютно нормально. Но основы не меняются: уважение к старшим, любовь к ближнему.

— Так вы сами говорите, что это уходит, что уважать старших меньше стали. А через 20 лет, может, и вовсе перестанут.
— А вот это зависит от родителей.

БЛИЦ

— Главная страсть Карпина после футбола — это..?
— Сейчас Даши (жену тоже зовут Дарья).

— Лучший тренер в мире сейчас?
— Гвардиола («Манчестер Сити»).

— Лучший игрок в мире?
— Месси («Барселона»).

— Ждать или догонять?
— Догонять.

— «Мерседес» или «БМВ»?
— Без разницы.

— Лучший отдых?
— Пляжный.

— Спорим, вы не знали, что Карпину…
— ...нравится гладить белье, особенно рубашки и брюки.




Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное
Вся власть РФ
1euromedia Оперативно о событиях
Маркетплейсы