«Шесть Титомиров подряд, как вы заказывали»
Люди

«Шесть Титомиров подряд, как вы заказывали»

Продюсер Сергей Пименов — о правилах жизни в Ростове в 90-х и в соцсетях сегодня.

автор Ольга Майдельман-Костюкова/фото архив героя публикации

Сергей Пименов. Соавтор группы ППК, поднявшейся на 3-е место UK Singles chart. Ведущий шоу на «Радио 103» и на DFM. Создал свой рекорд-лейбл и IT-компанию. Запускал интернет-радио и интернет-телевидение Russia.ru. О себе пишет коротко: продюсер: ППК, Катя Чехова, Uplifto Records, много групп, 100+ интернет-проектов. Эксперт социальных медиа. CEO Applifto.ru. Отец.

«Шесть Титомиров подряд, как вы заказывали»
 
— Ты  давно в соцсетях?
— Я был первый подписчик Twitter из России. В соцсетях я с тех пор, как они появились, в интернете с 1994 года. В 2005-м или 2006-м возник YouTube, мы выкладывали туда видео, снятое на «нокию». Когда Livejournal был в расцвете, мы как раз начали артистов продвигать и всегда были в топе «Яндекса» по блогам.


— Как правильно продвигать в соцсетях продукт? Или человека.
— Во-первых, надо понять, что это такое — соцсети. Бизнесы зачастую воспринимают это как новый рекламный инструмент: вот раньше у меня были щиты 3 на 6 и ролики по ТВ, а теперь Facebook, Twitter и «ВКонтактик». Но не все учитывают, что неправда в соцсетях не работает. Если в классической рекламе вы можете обмануть, она вся обман — счастливые дети пьют йогурт и здоровеют на глазах — то в соцсетях это вообще не работает: есть же обратная связь, реклама идет в реальном времени, она динамическая. Если из 100 сосисок одна со стеклом, то надо быть готовым к тому, что пойдет негатив. Бороться с негативом можно по-разному. Можно удалять комментарии, можно блокировать пользователя, но я стараюсь этого никогда не делать: ты заблокировал его на странице бизнеса, а он взял и у себя написал.

— И что ты делаешь, когда появляется такой любитель нагадить в комментариях?
— Надо понимать, откуда он. Есть реальный негатив — человек отравился, скажем. А есть месть конкурентов. Если негатив реальный, проблему надо решать, здесь у соцсетей роль техподдержки. У меня был случай с МТС: насчитали мне 10 000 рублей роуминга, с которыми я был не согласен. Я позвонил, пообщался, не помогло. Написал в соцсети, и со мной быстро связался представитель МТС, вопрос сразу закрыли. Или второй вариант — вранье. Вчера была история: заходим в Google, а там кто-то написал «Red Burger Bar закрыт навсегда». Мы это отработали, куда надо пожаловались, куда надо нажали, сегодня утром все уже нормально. Раньше все как было устроено? Вертикально: газеты, журналы, телевидение, там обратной связи не было. Весь негатив — разговоры на кухне. Сейчас это горизонтальная история: люди видят, читают мнения других людей, реакцию бренда, и если бренд неадекватно реагирует, выбирают другой. Выбор же большой. Так что перед тем, как бросаться в соцсети, надо быть очень уверенным в себе.

— После Red Burger Bar, такой счастливой истории про успешную промо-кампанию в Ростове за 0 рублей, у вас случился вал предложений?
— Да. Но большинство людей не понимают, чего хотят. В Ростове это обычно звучит так: «Продвиньте и нас тоже». Я всегда задаю простой вопрос: «Каков рекламный бюджет вашей компании в месяц?» — «Никакой». На этом обычно разговор заканчивается. Или такой вариант: «Вы такие классные, предложите нам что-нибудь!» Погодите, предложение — это тоже работа.

— И что тогда?
— Ну, если это сотрудничество с «Хорошими ресторанами», то я могу просто сесть в «Нью-Йорке» и смотреть на людей: во что одеты, на каких машинах приезжают, какие у них часы, какие сумочки, что заказывают, — это помогает формировать образ аудитории. И формировать предложение. Потому что в Red Burger Bar аудитория другая. Что будет работать для ресторана А, не будет работать для ресторана В. Вообще, можно сделать сколько  угодно хорошую рекламу, но если на телефоне сидит грубая девочка, то — все, привет.

— Недавно в фейсбуке ты пригласил всех на свой день рождения в бургерную. Ты же понимаешь, что туда могут придти неприятные люди, недрузья вообще. Те же неприятные комментаторы.
— Пост был спонтанный. Я все равно там буду, почему бы не пригласить. По поводу злых комментаторов — не придут они, потому что большинство тех, кто срет в комментариях, в реальной жизни сидит, потупив глаза. Ну что они могут сделать? Как будут негативить? В реальной жизни негде комментарий поставить.

— Хорошо, но продвигая продукт от своего имени, ты же где-то и себя продаешь?
— Во-первых, я не продвигаю то, что мне лично не нравится. Это же сразу видно, Если я продвигаю Red Burger Bar, то я сам сижу там, ем бургер, пью пиво. Когда девочке из инстаграма прическу бесплатно сделали в салоне или дали денег, потому что у нее 100 тысяч подписчиков, и она такая: «Ой, смотрите, какая клевая», это тоже ok ситуация, но у меня история другая. Я не берусь за то, к чему не лежит душа.

Самое ужасное, что может произойти в соцсетях, это когда человеку никто не отвечает. Если хотите реально обидеть человека — игнорируйте.


— А если много денег предложат?
— Ну, во-первых, я же деньги беру не себе, а компании. Так, а насколько много денег? Типа «Давай, Сережа, вот тебе миллион в месяц, продвигай говно»?

— Да, вот тебе миллион, продвигай говно.
— В этой ситуации я скорее всего миллион возьму и придумаю, как продвигать говно красиво. Да, это тоже можно сделать.

— Но в это придется влюбиться.
— Можно попробовать. Но это вопрос цены. Есть много ярких примеров, когда совершенно непонятные продукты с помощью хорошей идеи и креатива отлично продвигаются. Есть же ненужные товары, которые мы покупаем, кто-то же их продвинул. Но то, что я публикую у себя на личной странице, должно мне нравиться. А с другим проектом я могу долго работать и не афишировать это никак.
— А если это кроссовки фабрики «Большевичка»? Пойди продай их.
— Если их рекламирует какой-то клевый молодой спортсмен, все поржут и пойдут купят «Большевичку». У каждой задачи свои нюансы. Вот, Марк Котляр и бургер — это органично. Кайфово и позитивно. А Пименов и бургер — уже не то.

— Как далеко можно зайти в новом дивном рекламном мире? Реклама в ходе дружеской беседы?
— Ну, вот так. Раньше было понятно: вот реклама, вот кино. Сейчас этого нет. Все смешалось. Вы же ваши материалы постите своим друзьям и так продаете журнал, а ваши друзья репостят своим. 

— Некоторые работодатели сегодня, перед приемом человека на работу, просматривают его страницу на фейсбуке.
— И правильно делают.
 

— Знаешь случаи, когда личные страницы повредили карьере? Запостил пьяную вечеринку не вовремя, к примеру.
— Когда лично я людей смотрю, мне не важно, чего они там постят. Я тоже был пьяный, тоже был на вечеринке, тут для меня проблем нет.

— А что важно?
— Для меня проблема, если человек упертый: «Я против Путина», к примеру. Раньше разделения не было, а теперь четко пропаганда сработала: «Я не ватник, ты ватник». Для меня такие крайние позиции — пример небольшого ума. Любой думающий человек должен разбираться, что никакая политическая система априори не может быть идеальна. В общем, адекватность важна. Потом для меня всегда красной тряпкой было, когда человек пытается сохранить некую анонимность, я не общаюсь в фейсбуке с людьми, у которых собачка вместо фотографии. Я же не с собачкой и не с деревом разговариваю. Если это Вася Пупкин, который нигде не работал и не учился, я не веду с ним дискуссии. А в соцсетях самое ужасное, что может произойти с человеком, это когда ему никто не отвечает. Вот если хотите обидеть реально человека — игнорируйте. Не надо блокировать, пусть пишет всю эту хрень. Просто не отвечать. У меня в фейсбуке таких несколько, которые дико хотят со мной общаться, но с позиций подколок. Я отвечал, а им же кайф с умным человеком поговорить, они еще больше разорялись. А теперь я молчу, и им прям рвет сознание.



— Сколько десятков, может, сотен комментариев в день ты пишешь?
— Очень по-разному. Иногда ни одного, иногда сажусь и пишу всем подряд. Это не то чтобы такая работа. Я вступаю в дискуссии там, где мне интересно, но теперь все меньше. Соцсети, надо понимать, это такая площадь, где все говорят ни о чем. Вышли на площадь и кричим: «Вася, ты козел». Или «Петя, твой товар — дрянь». Вот все так перекрикиваемся. У меня в фейсбуке много московских друзей, у них сейчас главная тема: отменили фестиваль Outline. Третий день пошел! Сотни моих друзей в этой дискуссии, а для меня абсолютно прозрачна ситуация с этим Outline, я сам делал фестивали, представляю. Ну что? Реально они тупо не подали заявку вовремя, известная тема. Ну, кто делает эти фесты? Посмотрите видео с прошлого фестиваля. Вроде договорились, знакомый решала сказал, что все будет нормально, но увы. А туда пришли 12 000 человек, которые уже на старте и не могут попасть! Естественно, пока их не отпустит, они будут орать: «Козлы!». Смысл в этом участвовать? Если очевидно, что ребята сами облажались. Но нет, люди тратят гиперсилы, энергию: вот, в Москве свобода закончилась. Закончилась не свобода, а пожарная безопасность; если что случится, куда эти 12 000 рейверов побегут? А виновата будет мэрия. Мэрия страхуется, нормально. Я б на их месте вообще запретил все такие фестивали. 

— Не обидно, что ты сам организатор фестивалей, медленный рейвер, топовый диджей и тэдэ, и тэпэ, а сегодняшний твой креатив уходит просто в консюмеристскую дыру?
— А куда он должен уходить? Меня это вообще никак не пугает. Я вот полтора года в Ростове и встречался со всеми, от мэрии до политпартий наших, общался на разные темы. Деньги есть только у бизнеса, и только бизнес понимает, что с ними делать. А что лучше? Рекламировать политиков? Я этим занимался, тоже дело такое.

— Это когда ты с депутатом «Единой России» работал?
— Да. Долго мы работали, и все было прекрасно, пока администрация президента воспринимала такой креатив, а потом время поменялось, и им это стало больше не надо. Ну, и ладно. Мне интересен Ростов и всегда был. Я уехал отсюда в конце 90-х не потому, что хотел уехать, никогда не было такого желания. Просто был кризис 98-го, закрылось радио. Мы с Сашей Поляковым сделали ППК, денег не было, Саше предложили работу в Москве, он уехал, а я вслед за ним. И потом это все закрутилось. Когда Resurection вышел, он год лежал в инете, его миллион человек скачал, в Америке появился Окенфолд, заключил контракт, короче, три года песня жила. Попала в британский хит-парад, продалось 300 тысяч копий, мы звезды, весь мир знает! Кроме Москвы. Приходим на «Русское радио», там ее слушает программный директор и говорит: «Ничего так музычка. Но слишком много барабанов». А уже там Billboard, шмилборд, — ну, подними жопу, посмотри. Ладно, потом встречаемся с директорами, и там сидит директор рекорд-лейбла, который говорит: «А как вообще составляется этот британский хит-парад?» Человек в индустрии! Да с 1952 года составляется одинаково — по продажам пластинок! 12 лет я прожил в Москве. Но я устал там, никогда она мне не нравилась, не хочу там появляться. «Слишком много барабанов»!
«Шесть Титомиров подряд, как вы заказывали»
— У тебя там было миллион проектов: Uplifto, Applifto, Катя Чехова, Этногенез, ППК.
— У меня и сейчас миллион проектов. Я вообще человек проектный, я могу легко запускать. И я не боюсь делать провальные проекты — провалились, закрыли, пошли дальше. Ничего страшного. А в Москве мне неинтересно по качеству жизни. Я не хочу больше стоять два часа в пробках.

— В Ростове тоже пробки.
— Нет, я живу в центре, могу дойти пешком до любой нужной мне точки. Квартира, офис, клиенты, все доступно. Это важный момент. Когда в Москве мы три года жили на Рублевке, я вдруг понял, что в день проезжаю 105 км и с водителем провожу больше времени, чем с женой, ребенком, мамой, папой, друзьями.

— А зачем жить на Рублевке?
— Мы там снимали квартиру, не могли найти нормальную. Случайно нашли на Рублевке. У меня вообще охота к перемене мест.

— Что ты делал три года в прекрасной таиландской деревне?
— Работал. Разрабатывал приложение. Везде можно работать. Сначала поехали в отпуск, нам там понравилось, стало понятно, что в четыре раза дешевле жить, чем в Москве. Это нас дико поразило, и мы остались. Ко мне приезжали мои программисты в командировки на 3-4 месяца. Там очень удобная локация, 500 метров до офиса, вот тебе море, вот тебе бассейн, вот тебе по 20 рублей еда. Такая мини-пенсия. Мне кажется, людям вообще несколько раз в жизни нужно не ждать, когда будет пенсия, а по паре лет отдыхать.

Я вообще не понимаю, есть сейчас какие-то субкультуры? Могут хипстеры собраться и пойти бить рейверов?


— Каким ты помнишь Ростов 90-х?
— Ой, девяностые у меня все смешались в один день. Слабо помню. Было очень весело, это прежде всего. Потом, в десятки раз более свободно. Да, были бандиты, но говорить умеешь — договоришься. Одно время мы с Кустом работали в клубе, куда приходили только две категории публики: бандиты и милиционеры. Все остальные туда случайно попадали, и их били. И те, и другие. Каждый день ты шел на работу и не знал, вернешься ли ты живой. Но я не могу сказать, что было плохо. Сверхпроблем не было, и было все сильно проще. Мы смогли устроить рейв во Дворце спорта с трансляцией на «Дон-ТР» в прямом эфире на область, сейчас это вообще нереально! Очень много ограничений. Поэтому для меня девяностые — позитивное время.
Александр Ряднов и Сергей Пименов, 1990 г.
Александр Ряднов и Сергей Пименов, 1990 г.
— А что, интересно, слушали милиционеры и бандиты?
— То, что мы играли. Ну, понятно, было: «Поставьте песню Титомира «Воздушный шар» шесть раз», но к этому можно относиться как к мини арт-проекту. Мы спокойно ставили, засекали, подходили: «Леван Степанович, шесть раз». Когда ты правила знаешь, ты понимаешь, кому можно сказать «нет», а кому нельзя. И за неправильное слово ножиком мог получить. Сейчас, кстати, потеряно это понимание. Люди в интернете говорят часто, не подумав, и не отвечая за свои слова. Но просто их не били никогда.

— А тебя били?
— Да, можно сказать, особо никогда нас не били. Но пойми: в 92-м году нас останавливали на Садовой за шорты! Мы идем, условно панки...

— Это времена твоей панк-группы «Головки от пульверизаторов»?
— До радио еще, да. Как сейчас помню, мы с Сашей Рядновым вышли в шортах, и нас прям под мэрией остановили боксеры из ДФК: «Вы кто? Вы чо? Это — чо?» Людям надо было объяснить, что мы не гомосеки. Шорты! Я не говорю про серьги в ушах. Но это всегда заканчивалось дружбой, когда мы начинали с ними разговаривать: «О, да вы нормальные пацаны». Для меня это наоборот была новая коммуникация. Мы и с милицией дружили.
«Шесть Титомиров подряд, как вы заказывали»
— Как правило, самые отъявленные панки и хулиганы из образцово-показательных семей.
— У меня папа — инженер, сейчас директор проектного института, мама медсестра была. Обычная советская семья, всю жизнь вместе. Панки, протест — это время такое было, ты либо шел в потоке, либо вне. Только два варианта. Сейчас потоков-то миллион. Я последние два года в школе каждый день боролся за свое право ходить в рваных джинсах и кроссовках. Меня не пускали в школу, я залазил через окно. Родителям жаловались.

— Почему это было так принципиально?
— Непонятно. Молодость. Зато все знали, что это Сережа Пименов, и только он так ходит.

— Репутация?
— И всегда есть чем заняться. Всегда есть внимание. Девчонкам нравится. Последнее, я думаю, ключевое. А сейчас я вообще не понимаю, есть ли какие-то движения, субкультуры? Они есть, но такие вялые. Хипстеры вот. Могут эти хипстеры собраться и пойти бить рейверов? В мое время мы, панки, дрались с металлистами, причем не за музыку, а за то, что когда бандиты с рынка приходили нас бить, металлисты убегали. Мы били их за то, что они трусы. Вот несколько лет назад были эмо. Где эмо? Видимо, умерли — у них же культ смерти. Хипстеры, это кто? Чем объединяются? Борода? Наверное, борода. Но у казаков тоже борода, и у священнослужителей. Слишком много информации сегодня. В Советском Союзе было просто. Я помню, услышал хэви-метал, и все, я металлист. А потом прихожу в студию звукозаписи и слышу Best Italo disco. Я взял свои пять кассет с хэви-металл, все стер и записал диско. Пришел к металлистам, говорю: «Я больше не металлист». — «Как?! Ты чего?» — «Я теперь дискоман». — «Не, ну то, что ты дискоман, вообще никому не говори. Но ты, конечно, предал идею». Сейчас у тебя в телефоне и металл, и панк-рок, и диско — слушай, и никто ничего не скажет. А тогда физически было пять кассет, и ты должен был определиться: металлист ты или дискоман. Кассет было мало.

— Раньше был человек витрувианский, гармонично развитый, по Да Винчи. А теперь — цукерберговский. У которого один палец работает, на прокрутку.
— Это мы заходим на территорию проблем. Есть даже шутка: бывает телосложение спортивное, а бывает кибер-спортивное. Ну, когда в «Танки» играешь, с животом таким... Да, все пришли к тому, чего хотели. Ты знаешь, что 80% времени люди обсуждают других людей? Сейчас люди получили бесконечную возможность обсуждать всех со всеми всегда. Плюс дикое количество информации. Почему я сейчас востребован? Востребована профессия редактора, того, кто понимает, что хорошо, а что плохо. Даже крючок для рыбалки выбрать сходу самому сложно. Мне кажется, сейчас время людей, которые выбирают нужное из всего этого мусорного потока, время, которому нужны редакторы реальности. 


Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное