«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
Люди

«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»

Режиссер Сарик Андреасян — о том, как и для чего он снял «Землетрясение», фильм о нашей общей трагедии. 

Сарик Андреасян
Сарик Андреасян
— Вам было 4 года, когда случилось это землетрясение. Как далеко Ереван от тех мест? Что вы видели, слышали вокруг себя?
— Да-да, мне было 4 годика. Мама работала воспитательницей, я был с ней в детском саду. Ереван — это где-то два с половиной часа на машине от эпицентра трагедии. Ленинакан,  Спитак и Кировакан находятся ближе к горам, это более сейсмически активные зоны. В Ереване ведь тоже тряхнуло, здания шатались, вылетали стекла. Помню, что все побежали на улицу. Да, отчетливо помню саму тряску, маму, как все бегут. По соседству была школа, где учились мои старшие братья. Все выбежали на улицу перепуганные, человек 300-400 собралось. И уже потом я помню, какой был кипиш дома. Ну, знаете, армянские семьи любят собраться вечером, обсудить дела, попить кофе. Помню, что-то необычное происходило, все шушукались, вздыхали, говорили, что что-то страшное случилось.

— Тогда же еще не понимали масштабов трагедии.
— Конечно, интернета и мгновенных прямых репортажей не было. Помню, туда сразу начали уезжать многие мужчины. Не зная, что на самом деле случилось, некоторые везли с собой детей-подростков. Вот это было страшно, потому что даже многие взрослые не смогли выдержать того, что там увидели. Там ведь люди, приехавшие разбирать завалы, просто с ума сходили.
«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
— Вы, когда готовились к фильму, наверняка перевернули архивы и изучили множество историй пострадавших в 1988-м. Какие детали запали в душу?
— В фильме есть шарф, который один из главных героев вытаскивает из-под завалов. Это тот самый шарф, который был на девушке, оказавшейся участницей событий. Я общался с очевидцами трагедии, и она пришла на эту встречу. Рассказала мне свою историю, что была студенткой, спаслась только потому, что завалило ее у самого входа в университет, и парни-студенты, которые вышли покурить, смогли ее довольно быстро, в течение часа, достать из-под завалов. Она мне все это рассказала, а потом говорит: «Шарф, который на мне был в тот день, лежит у меня дома уже 28 лет. Я вам его отдам».


Спасатели сидели у костров и слушали в ночной тишине стоны из-под завалов. И не могли помочь. От этой беспомощности и сходили с ума.

 

На премьере в Армении ко мне подошла одна женщина: «Вы почему не рассказали самую известную историю про землетрясение?». Я даже смутился немного, но старался не подавать вида, пока она рассказывала мне историю про то, как больше недели мать с ребенком лежали под завалами, и мама кормила ребенка кровью из своего пальца. Честно, я не знал эту историю. Потом поспрашивал людей, говорят, да, было такое. Уникальный случай, потому что на седьмой день живых уже не доставали. Но потом я себя успокоил тем, что это настолько мощная история, что о ней надо снимать отдельный фильм.
Мы многое пытались учесть, но старались не сгущать краски. Все острые моменты брали из жизни. Сцена, когда ребенка выбрасывают в окно — это нам рассказывала женщина, которая работала в госпитале. Среди раненых привезли ребенка, завернутого в шинель. Отец, понимая, что не успеет выбраться, завернул ребенка и выбросил его в окно, а сам остался под завалами.
Надо признать, что ни Армения, ни весь Советский Союз не были готовы к такой трагедии. Только после Чернобыля в 1986 году и армянского землетрясения в 1988-м было создано МЧС. Тогда не было такой структуры, не мог, как сегодня, спасательный вертолет вылететь куда угодно в кратчайшие сроки. Первый кран, первая тяжелая техника доехала до Еревана спустя 78 часов, то есть на третий  день. Ехали из городов Армении, из Грузии, из Ростова и Краснодара. Приезжали на своих «жигулях», привозили лопаты. По большому счету, были беспомощны. Потому что даже 10 человек вместе не могут поднять тонну. Многие люди рассказывали, что страшнее всего было ночью, когда невозможно было работать, потому что не было электричества. И они вынуждены были сидеть у костров и слушать в ночной тишине стоны, разносящиеся по всему городу. От этой тотальной беспомощности и сходили с ума.
Ленинакан сейчас называется Гюмри. Каждый год 7 декабря весь город встает в жуткой пробке: люди приезжают со всех уголков мира. Двадцать пять тысяч человек похоронено на кладбище в этот день. Я не смог отразить это в фильме, хотя очень хотел. Просто представьте, огромное кладбище, и на всех могилах – декабрь 1988-го года.
«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
— Люди, которые были очевидцами, не говорили: «Ребята, не надо лишних разговоров, об этой теме лучше молчать?»
— Не было такого. Наоборот, очевидцы тех событий хотели говорить и говорить об этом, рассказывали все новые и новые истории. У многих моих армянских друзей русские жены. Понятно, что не нужно быть армянином, чтобы проникнуться этой трагедией, плачут и страдают все одинаково, но люди проникаются, начинают интересоваться историей, смотреть архивы и в итоге уже по-новому смотрят на нашу культуру. Да я уверен, что даже армянские дети в 12, скажем, лет не очень знают обо всем этом, а такие вещи нужно знать. Я помню из своего детства, каждое 7 декабря было особенным днем в Советском Союзе. В начале 1990-х, мы тогда жили в Казахстане, об этой дате говорили, объявляли по телевизору, был траур, но потом обо всем как будто забыли. Мы вдруг стали жить в разных странах.
Я изначально ставил себе задачу, чтобы фильм был честный. Я боялся чрезмерной художественности, не хотел, чтобы кто-то подумал, что я что-то в этой трагедии романтизирую. Весь символизм фильма — из архивов. Допустим, когда рухнула церковь, есть кадр креста с Иисусом на фоне развалин, это художественный кадр, но он воссоздает то, что реально было  в хронике. В конце на титрах я сравниваю кадры из хроники и из фильма. Это такой сильный ход, там людей прорывает на слезы, потому что многие начинают осознавать, что все это действительно не придумано.

— Когда мы с вами разговаривали в 2013 году, вы сказали, что большое впечатление на вас произвел испанский фильм о землетрясении в Индийском океане — «Невозможное» с Эваном Макгрегором. Вы тогда уже начали работать над «Землетрясением»?
— Я о «Землетрясении» тогда еще не думал, но фильм «Невозможное» мне, правда, многим помог. Он меня поразил. Я оказался в большом зале, это было в Майами, в фильме немного диалогов, поэтому несложно было все понять. Я смотрел, как плакал зал, как люди аплодировали. Никогда до этого не видел такой реакции. А после этого видел — на премьере «Землетрясения» 17 ноября в Москве. За 10 лет в Москве я не встречал такой реакции на кино. Люди стоя аплодировали, пока шли финальные титры. Полторы тысячи человек в зале, и ты слышишь только всхлипывания то там, то здесь. Я от этого прямо какой-то стресс испытал.


Для фильма надо было шить одежду в стиле 1988-го года. Нас выручило то, что мы внутри армянской темы. Очень накопительная нация, никто ничего не выбрасывает.


— Кстати, вы еще тогда упомянули, что испанский фильм стоил 30 млн. евро. А ваш, если верить «Кинопоиску», 200 млн. рублей, то есть чуть больше 3 млн. евро. Как вы уложились в такой довольно скромный бюджет?
— Если быть точным, 206 млн рублей. Когда в Америке мы показывали фильм, заокеанские коллеги предположили, что наш бюджет не меньше 10 миллионов. Уложились в три, потому что очень многие люди на съемках получали очень мало денег. Многие оценили идею. Там ведь 90% армянских артистов, и мы договорились, чтобы они получали армянские гонорары, снимаясь при этом в Москве. Нас сильно выручили декорации, которые нам не пришлось строить с нуля. Когда мы начали обсуждать фильм, я понял, что мы в жизни не сможем построить то количество зданий, которые у нас есть в сценарии и в смете. Случай помог. Я до этого снимал «Защитников» на заброшенном заводе. А это 10 тысяч квадратных метров разрушенных помещений. Мы туда вернулись. Потом зашел разговор о том, что надо шить одежду в стиле 1988-го года. Здесь нас выручило то, что мы внутри армянской темы. Там особое отношение к вещам, у моей бабушки до сих пор два шкафа старой одежды. Очень накопительная нация, никто ничего не выбрасывает. Поэтому наш художник по костюмам просто ходила по Ленинакану, стучалась в дома и за какие-то небольшие деньги выкупала у людей одежду килограммами.
Мне кажется, взаимопомощь — это главная армянская черта. Недавно познакомился в фейсбуке с писателем, парень фантастику пишет. Мы с ним встретились. Он спрашивает: «Почему вы так быстро отреагировали?». Я ему честно признался: «Потому что вы армянин». А что в этом плохого?
«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
Я вырос в Казахстане, в Кустанае. В 2001 году у меня с двумя братьями было рекламное агентство: для радио делали какие-то ролики, объявления. И я помню, что как раз в двухтысячные в Казахстане начались «лихие девяностые». Мы, недолго думая, собрались и уехали в Москву. Мой первый фильм «Лопухи» продюсировали люди, которые никогда в жизни не занимались кино. И когда фильм был готов, я увидел, что они не понимают, что с ним дальше делать. Это был стресс для меня. Я думал, неужели мой фильм так и останется в  этой «монтажке». Мы с братом начали ходить и искать выходы, невольно стали продюсерами. В какой-то момент пришли в компанию «Парадиз». Я очень хорошо помню эту встречу. Геворг Нерсисян, глава «Парадиза», сказал, что он берет фильм только потому, что «ребята очень воспитанные, а еще и армяне». Теперь моя очередь помогать. Кевин Спейси сказал гениальную фразу: «Если ты поднялся на лифте наверх, отправь лифт обратно за другими».

— Исполнитель одной из главных ролей в «Землетрясении» — Константин Лавроненко, вы же знаете, что он ростовчанин? Он что-то вам рассказывал, помнит ли он об этих событиях со своей, ростовской стороны?
— Знаю, конечно. Знаю еще, что в Ростове армяне вторые по численности населения. Он все помнит, все-таки ему 55 лет. Он говорит, что многие из Ростова уезжали на помощь. У нас в фильме есть крановщик из Ростова. Реально крановщик приехал из Курска на 3-й или 4-й день, по дороге ему, действительно, все бесплатно заливали солярку. Но сценаристы переделали Курск на Ростов. Сказали: «Так колоритнее». Я не стал спорить.

— В прошлый раз, когда мы с вами обсуждали нападки на ваши фильмы, вы очень легко к этому относились. Говорили: «Не разбирайте мою комедию по критериям фильмов Звягинцева. Пирожки сравнивайте с пирожками». «Землетрясение» для вас не пирожок, очевидно. За него будете грызть горло, наверное.
— 99% отзывов, которые я прочитал, положительные и даже восторженные. Это для меня новые ощущения. Если честно, мне даже не с кем грызться. Скепсис и ревность есть разве что со стороны армянских кинематографистов. Понятно, для них это серьезный стресс, у них другие бюджеты, им сложно конкурировать с «зарубежными армянами». Особенно, когда «оскаровский» комитет Армении решил выдвинуть «Землетрясение» на премию этого года.

«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»


— Я читала, что вы не прошли на «Оскар» по каким-то техническим причинам.
— Да, это наша досадная глупость. Не прошли регламент, потому что в списке из 20 создателей фильма 14 были гражданами России. Хотя большинство там этнические армяне.

— Просто в следующий раз будете знать, как правильно заполнять бумаги.
— Дай бог, если этот следующий раз наступит. И еще это говорит о том, что армян вокруг чуть больше, чем кажется.

— Получается, «Землетрясение» — ваша очередная попытка захода на Голливуд. Когда пойдете снова и с чем?
— Три недели назад я подписал контракт на съемки фильма в Голливуде. Это не студийный фильм, его делает не корпорация, а частный продюсер, но это фильм с актерами категории А. Я там выступаю исключительно как режиссер. Это будет триллер с бюджетом 25 миллионов долларов. У меня есть сценарий, но говорить о нем пока нельзя. Им интересен режиссер, который за 25 миллионов может снять фильм, который будет выглядеть на 35, а то и больше. На своих «Защитников» (фильм о советских супергероях-мутантах) мы потратили почти 400 миллионов рублей. Когда иностранцы, из-за чехарды с курсом, думают, что это где-то 15 миллионов долларов, мы просто молчим. В их понимании такое кино не может стоить маленьких денег. Короче, всему миру нужно большое кино, маленькое кино уже никому не нужно.

«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
— Что вы называете маленьким кино?
— То же мое «Ограбление по-американски» — это маленькое кино. Кино, из-за которого не стоит идти в кинотеатр. Так, посмотреть вечером по телевизору. И не обломаться. Это не must see для кинотеатра. Кинотеатру нужно визуальное событие. Как «Экипаж». Или «Викинг», я думаю, это будет событие. Мне кажется, через 10 лет в кино будут прокатываться фильмов 100 в год, таких как «Доктор Стрэндж», с бюджетом в 200 млн. долларов. А все маленькое кино будет на платном телевидении вроде «Нетфликса».

— «Землетрясению» какая судьба уготована в России и за рубежом? Каким количеством экранов пойдете?
— В Армении фильм вышел в прокат 18 ноября. В Ереване всего четыре основных кинотеатра. В первый же день фильм заработал больше, чем, скажем, «Доктор Стрэндж». Понятно, что это смешные цифры — миллион двести тысяч рублей. Но для 4 кинотеатров это очень большие деньги. И это только начало.
В России фильм выходит 1 декабря. Это 1100 кинотеатров, экранов больше. Плюс Прибалтика, Казахстан, Белоруссия, Молдова, Таджикистан.  Во-первых, он интересен диаспоре, а во-вторых, все-таки еще жива советская память об  этой общей для всех трагедии. Еще мы продали фильм в Японию, Корею, Латинскую Америку. Там покупали фильм исключительно как драму. Думаю, в Америке выйдем в прокат на уровне Калифорнии и Нью-Йорка, там, где много русскоговорящих. Может быть, пойдем во Францию, потому что только в Париже 500 тысяч армян. Еще один важный момент. Фильм способен помочь в организации специальных благотворительных вечеров. У меня есть знакомая Тереза Мхитарьян, которая по всему миру собирает деньги для жителей Ленинакана, чтобы они могли переехать в новые квартиры. Вы в курсе, что 28 лет прошло, но до сих пор из 500 тысяч человек, оставшихся из-за трагедии на руинах, около трех тысяч остаются без жилья, ютятся в гаражах? Так вот, она устраивает благотворительный ужин где-нибудь в Швейцарии, рассказывает об этом швейцарцам и  после каждого такого вечера приезжает в Ленинакан, покупает 2-3 квартиры и заселяет туда людей. Квартира в Ленинакане стоит в районе 10 тысяч долларов. Мы договорились, что после проката отдадим ей фильм для показа на благотворительных вечерах.

«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
— Какие-то еще сюжеты из нашей советской истории кажутся вам достойными внимания, экранизации? Шаварш Карапетян, например: мы с ним делали интервью, поразительный человек. Его история — это ваше кино или нет?
— Недавно общались с нашим другом Кареном Оганесяном, он сказал, что хотел бы снять фильм про Шаварша. Мы поговорили, решили, что нужно делать. Ждем весны, Карен освободится, пообщаемся с Шаваршем, засядем за сценарий. Действительно, история замечательная. Я думаю, этот фильм нужен. А я собираюсь снимать фильм под названием «Непрощенный», про Виталия Калоева. «Непрощенный» — потому что там и авиадиспетчер непрощенный, и сам Калоев не прощен семьей диспетчера. Страшный парадокс: у человека отобрали детей и жену, он отобрал у детей и жены отца. Это древнегреческая драма в реальности. Все неправы, все по-своему правы, и все в итоге несчастны.

— Из каких чужих фильмов состоит режиссер Сарик Андреасян?
— Все мои любимые фильмы — из 80х и 90-х. Не знаю, может потому что это выпало на мое детство. Я состою из Скорсезе, Майкла Манна, Земекиса, Брайана де Пальмы. Обожаю академичное кино. «Землетрясение», кстати, тоже в этой традиции. Еще недавно понял, что, например, фильмы Гая Ричи, которые я обожал, не выдержали для меня испытания временем. Даже «Бойцовский клуб», по которому я сходил с ума, не смог пересмотреть. А вот «Казино», «Славные ребята», «Схватка» или «Форрест Гамп» — это навсегда. Как и Спилберг, Иньяриту или Нолан.
«Мать под завалами кормила ребенка кровью из пальца. Удивительная история спасения»
— Да, чуть не забыла спросить! Что ваша мама о «Землетрясении» сказала? В прошлый раз вы признались, что она поругивает ваши фильмы.
— Ой, мама! Знаете шутку: главное, чтобы вы были успешнее, чем сын подруги. Это про меня. Ну, нет, конечно же, мама заплаканная была, хоть и держалась, а папа вообще не скрывался, плакал. Но у меня с головой все в порядке, я понимаю, что в случае мамы гордость за сына берет верх над объективной оценкой продукта.



ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:  СОВЕТСКИЙ СУПЕРМЕН: СТРАНА УЗНАЛА О ПОДВИГЕ СЛУЧАЙНО.
«В «ВИКИНГЕ» БОЛЬШЕ НАСИЛИЯ, ЧЕМ В «ИГРЕ ПРЕСТОЛОВ». РЕШИЛИ НЕ ЩАДИТЬ ЗРИТЕЛЯ С ПОПКОРНОМ»,

Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное
1euromedia Оперативно о событиях
Вся власть РФ
Маркетплейсы