Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева
Люди

Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева

19 августа — Всемирный день фотографии.

Сергей Пономарев — третий российский фотожурналист в 100-летней истории Пулитцеровской премии. Его серия фоторепортажей о беженцах с Ближнего Востока, сделанная для New York Times, победила в номинации Breaking News Photography (награду разделили коллеги Маурисио Лима, Тайлер Хикс и Дэниел Эттер) и заняла I место на конкурсе World Press Photo-2016. 
На счету 38-летнего Пономарева «Хроники Норд-Оста», репортажи о захвате школы в Беслане, серия работ из Газы (III место World Press Photo-2015), из Ливии после свержения Каддафи (Гран-при конкурса Bestphotographe, 3-е место на Prix de la Photographie, Paris), Донбасса в огне (финал «Пулитцера»-2015),  Крымска после наводнения, из чернобыльской Припяти и разрушенной Японии после катастрофы АЭС.
Ко Всемирному дню фотографии еще раз публикуем интервью, которое мы записали с Сергеем Пономаревым сразу после того, как он взял Пулитцеровскую премию в 2016-м.

Сергей Пономарев
Сергей Пономарев


Как начать


— Вообще, хотелось бы сначала не про войну.

— И не надо про войну. Я устал объяснять, но продолжаю: я не военный фотограф. Скорее, фотограф конфликтов.

— И каким был первый снятый вами конфликт?
— Это был не совсем настоящий конфликт. Я снимал молодых людей, которые называли себя авангардом коммунистической молодежи или национал-большевиками, сейчас у них большие различия, но тогда они были одного поля ягоды: им не нравилось политическое устройство нашей страны. А мне нравилось их снимать. Их конфликт был серьезней музыкальных или книжных столкновений. Я тогда еще был сам молодой, а они по хорошему счету были обыкновенные панки, которых затянула политическая риторика. Отчасти это был интересный ход популяризаторов-нацболов: они просто вытянули из подвалов этих панков и подкинули им хорошую идею. Иногда там происходили стычки с ОМОНом, милицией, и эта среда была мне интересна.

— Вас приняли за своего?
— В какой-то мере. Во всяком случае свободно пускали в свои бункеры и подвалы, разрешали фотографировать, иногда даже о чем-то советовались. И отношения, кстати, длились много лет.

Как стать своим среди чужих

— Что нужно, чтобы люди перестали играть на камеру и стали сами собой?
— Нужно попытаться погрузиться в их микросоциум. Единого рецепта какого-то тут нет. Бывает, что тебя перестают замечать за 15 минут, а иногда надо месяцы потратить. Ты ведь можешь быть человеком с совсем другой планеты. Вот, к примеру, кабульские подростки, я сейчас в Афганистане снимаю, мне приходится проводить с ними рядом несколько дней, чтобы они ко мне привыкли и не смотрели как на белую ворону.

Гораздо проще, если конфликт никак не связан с твоей семьей и друзьями, поэтому я и предпочитаю арабские страны.

— Многое зависит от внешности?
— Многое зависит от внешности, от того, интересуются вообще тобой или нет, от мировоззрения. На Ближнем Востоке, например, есть такое правило: вошедший в арабский дом первые три дня просто гость. За ним ухаживают, приносят чай, угощают и только потом начинают спрашивать, кто такой и зачем сюда пришел.

— Английского вам хватает?
— Обычно хватает, хотя я страдаю иногда, что не знаю арабского или фарси. Правда, в этом тоже сложность, диалектов арабского языка так много. Нужно учить один, а не хватать понемножку ото всех — иначе в голове каша, и понимаешь, что ничего не понимаешь. Зато если знаешь язык, то не нужен переводчик, соответственно одним человеком меньше. Переводчик, он ведь может быть и вполне хорошим, компанейским, а может быть и траблмейкером — ты с ним больше проиграешь, чем выиграешь.

— К одежде есть какие-то особые требования?
— Ну, на Востоке нужно соблюдать, конечно, нормы поведения, некий дресс-код, но главное, чтобы просто не было ничего вызывающего, обнаженных частей тела, униформы. Я знаю, что наши российские журналисты очень любят изображать из себя военных и одеваться в таком милитари-стайл, но мое личное правило: я должен выглядеть как гражданский. Я считаю себя журналистом, а не пропагандистом, и если я попадаю в театр боевых действий, то оставляю за собой право побывать и на другой стороне. А если я пересеку линию соприкосновения, то люди должны понимать, что в их сторону идет не военный человек.
Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева

Как остаться в живых


— Припомните, когда опасность была совсем близкой.

— Да вся профессия наша связана с повышенным риском. Дело ведь еще и в том, что в большинстве конфликтов к журналистам относятся как к сателлитам одной из сторон, и попадая на противоположную сторону, мы вызываем двойное подозрение. В Донбассе меня долго держали на посту, избивали. А в Газе мы нарочно ехали в те районы, которые находились под обстрелами, бомбили-то живых людей, и мы должны были рассказать их истории.

— Что конкретно надо говорить, когда тебя приперли к стенке и угрожают оружием?
— Ну, кроме правды, сказать нечего. Вы чего хотите, панацеи какой-то от меня?

— Хочу ваш личный опыт.
— Нет у меня никакой мантры. Элементарно представляюсь, кто я есть, кем работаю и зачем попал в это место, вот и все. Зависит и от того, кто тебя припер, по каким причинам. Каждая ситуация уникальна, как и каждая история, за которой мы едем. Все спрашивают, чего вы туда едете? Там все одно и то же. Нет, каждый день происходят свои истории, мы о них не знаем, а они происходят.

Как выбрать угол зрения


— Вы, я знаю, всегда используете только один объектив — 35 мм.

— Это моя личная точка зрения. Я не буду приближать к себе ситуацию, я сам подойду к ней. Это, наверное, перефразирование слов Роберта Капы (основоположник военной фотожурналистики, оставивший потомкам снимки пяти войн и погибший в самом конце индокитайской, подорвался на мине. — прим. «Нации»), в том смысле, что объектив документирует реальность под углом, который я лично вижу глазом. И чтобы ее снять, я должен подойти на то расстояние, при котором в объектив технически влезет все, что мне нужно.

— Для этого ведь надо попасть в самое пекло.
— А чтобы прочувствовать ситуацию, надо не смотреть на нее с крыши дома, а спуститься вниз и снимать изнутри. 
 

Как победить на конкурсе


— Известный факт: вы с фотографом Яном Сибиком стояли рядом, снимая ту лодку на Лесбос с мигрантами. Вы вместе поймали в камеру один и тот же момент, секунда в секунду, но именно ваша работа получила Пулитцеровскую премию (см. заглавное фото).

— Да, он был чуть правее.

— ...и ваш снимок оказался вернее откадрирован. Всегда ли понятно, как выбрать позицию?
— Не всегда. Это профессиональный навык, который мы и развиваем всю жизнь. Навык о том, где твоя точка и когда будет тот самый момент. Иногда приходится ждать этот момент несколько часов на одном месте, подняв камеру. Но, как говорил Александр Иосифович Лапин (известный теоретик фотоискусства. — прим. «Нации»), тебя вдруг как молнией прошибает и ты понимаешь, что снял тот самый кадр. Все сложилось идеально. Так что лучше и придумать невозможно.

— Когда с вами еще такое было?
— Ой, ну, слушайте, это происходит довольно часто. Я чувствую, что получилось, и, грубо говоря, успокаиваюсь насчет этого сюжета и иду искать другой. Я ведь всегда снимаю историю, а не какую-то единичную фотографию.

— На музыкальных конкурсах главное — не допустить помарку в игре, эмоциональность игры на втором плане. А что главное в фотоконкурсах?
— Фотоконкурсов много, они все разные.

— Например, World Press Photo.
— Главное на World Press Photo то, что это должна быть мировая пресс-фотография. Не реклама, не пейзаж, не ню, не котики и дети. А та, которая заслуживает, чтобы быть опубликованной в периодической печати.

— Репортажная?
— Не обязательно. Это может быть и портрет, и спорт. Репортаж как раз очень узкий жанр, и репортажи почти никогда не выигрывают. Выигрывают истории, которые были важны в текущем году и выполнены в высоком творческом ключе, с интересным подходом и так далее. В 2016-м обновились правила и насчет обработки фото, почитайте, очень жесткие правила.
Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева
— Что для вас первично: острый сюжет или художественная гармония?
— Я лично толкаюсь от идеи, от сюжета. И потом думаю о художественных стандартах.

— Бывает, что вы сразу чувствуете: я снял шедевр?
— Нет. Награды — это общественное признание, оно абсолютно не зависит от вас самих. Часто это вообще какая-то лотерея. Вибрации в обществе, флюиды.

Как «выключить человека»


— Глядя на ваши фотографии, хочется отвернуться, если честно. Расскажите, как остаться объективным, не вовлекаться? Да и можно ли?

— На человеческие страдания, конечно, смотреть тяжело, это большой минус нашей профессии. Но полевым врачам, которые оперируют в походных условиях, тоже непросто, и никто их не спрашивает, зачем они туда едут. Они считают это своим долгом, также, как и мы.


— Вам приходилось видеть, как умирает человек?
— Да. Приходилось. Знаете, гораздо проще, если конфликт никак не связан с твоей семьей и друзьями, поэтому я и предпочитаю арабские страны. А вот в конфликте с Украиной такие есть с обеих сторон, и выслушивать взаимные обвинения мне крайне тяжело. С моей точки зрения, чем профессиональнее журналист, тем более отстраненным он должен быть и, повествуя о каком-то конфликте, взвешенно излагать аргументы обеих сторон. То есть он никогда не перестанет быть человеком, я надеюсь, но....

— Но если вспомнить случай Кевина Картера... (Кевин Картер — лауреат Пулитцеровской премии за снимок «Голод в Судане» в 1993-м, покончивший с собой через два месяца после награждения. — прим. «Нации».)

— Ну, что Кевин Картер... Он не смог выдержать давление общества, его заклевали. Человек допустил ошибку, и его пример другим наука, вот и все. Не значит, что все теперь должны поступать, как Кевин Картер в случае А и в случае Б.

— Какую ошибку допустил Кевин Картер?
— А ошибка такая, что он повел себя цинично, не стал помогать умирающей девочке, остался этаким документатором действительности. Взял и ушел. Свое человеческое «я», непрофессиональное «я»  у него не включилось. Если человеческая жизнь потеряна, даже жизнь собаки, то твой замечательный кадр не стоит ничего. Когда рядом спасатели, и ты можешь выполнять свои обязанности, то никаких конфликтов с совестью быть не должно. Но бывает так, что ты единственный, кто, скажем, находится в здравом уме и может принимать решения.

— И бывало так, что единственным спасателем были вы?
— Ну, у нас были моменты, когда мы в Газе приезжали к разбомбленным домам раньше, чем спасатели. Было, помогали украинским пограничникам безопасно проехать на украинскую территорию через земли всяких ДНР, ЛНР. Они ехали с семьями, детьми, пожитками, покидали свои погранзаставы, чтобы воссоединиться с остальными частями. Мы просто двигались впереди колонны на несколько километров, подъезжали к сепаратистским блок-постам, разговаривали, уговаривали и договаривались, в конце концов.
 

Как снимать свадьбу


— Вы ведь снимали свадьбу?

— Один раз для друга. Так что тут рассказать нечего.

— Вы снимали для «Медузы» свадьбу в Грозном: довольно скандальную помолвку 47-летнего начальника чеченского РОВД и 17-летней школьницы.
— А, да, снимал. Это даже не свадьба, просто церемония регистрации брака, и все. Но для меня это не какая-то профессиональная свадебная съемка, это событие, которое разворачивается перед моими глазами. Никаких правил. Если мою съемку посмотрит свадебный фотограф, он ее разобьет в пух и прах, скажет, что все не так. Но мне не интересны их каноны. Я отношусь к этому по-другому, как я увидел это событие.

— Вы показали абсолютно читаемую иллюстрацию картины «Неравный брак».
— Она и была такой.

Как снимать счастье


— Снимать трагедии тяжело, но интересно. А приходилось вам снимать счастье?

— Недавно. В Саудовской Аравии провели операцию по разделению сиамских близнецов — там две девочки одного года, сросшиеся в районе живота, и я провел с семьей все это время, от и до: как они приехали в госпиталь, как родители с ними возились, как поехали на операцию, как доктор их оперировал и как они после операции реабилитировались. Такая немного драматичная история, но в целом очень счастливая.

Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева

Как стать настоящим фотографом


— Вы закончили МГУ, что в старой фотошколе было лишнее, устаревшее сегодня?

— Ну, что вы. МГУ дал мне очень много. Вся соль и чувства фотографии идут от аналоговой съемки, и чтобы в полной мере назвать себя фотографом, нужно уметь снимать на пленку.

— Вы снимаете на пленку сейчас?
— Я снимаю на цифру, но когда начинал в лаборатории у себя дома, в 1995 году, цифра была еще таким далеким проектом. Я сам проявлял пленки, сам печатал и до сих пор умею. Через это нужно пройти, увидеть своими глазами, как формируется контраст изображения, его плотность. Это магия.

— Главное правило ваше как можно сформулировать?
— Не врать, не воровать. Особенно не врать, потому что сейчас к журналистам повышенное внимание, и любые слова, истолкованные неверно, будут восприняты публикой как твоя личная нечестность. А отмазаться от этого почти невозможно. И даже не почти, а совсем невозможно. 
Как сделать лучший в мире кадр. Мастер-класс от Сергея Пономарева
Из бумажного архива «Нации», №19, август 2016 года.





Логотип Журнала Нация

Похожие

Новое

Популярное