— Гендиректор Первого канала Эрнст сказал несколько лет назад в интервью: «Я на самом деле в какой-то момент подумал, что мы скоро, как лемминги, все побежим топиться, потому что из этого тотального тумана выскочит этот поезд, и мы поймем, что это ... (синоним слова «конец». — «Нация»). Наделано уже такое количество ошибок, и мы уже сами запустили такое количество поездов, идущих прямо на нас, что и проговаривать ничего не нужно. И вполне возможно, что после поднятой палки в череде предметов, побывавших в руке хомо сапиенс, айпэд — последний». Вы разделяете такой взгляд на наше будущее?
— Не стоило такую обширную цитату из Константина Эрнста приводить, места много поглотила цитата, как черная дыра. Разделять взгляд гендиректора Первого канала? КЭ передает чьи-то «умные мысли».
Принцип эксплуатации планеты человеком был сформулирован позитивистами.
К 2015 году планета настолько проэксплуатирована уже, что прогресс нужно не замедлять, а немедленно остановить. Вместе с ним производство-потребление.
Придется драматически уменьшить количество humans на планете, к власти придут жестокие режимы, прошлое будет переоценено и так далее.
Уже сейчас с новым переселением народов в Европу мы наблюдаем этот процесс, самое его начало. Сейчас произойдут быстрейшие изменения. В течение жизни одного поколения.
Это будет благотворно для человечества и для планеты.
— Люди со временем становятся лучше?
— Последние лет полсотни люди становились лучше, чем
были во Вторую мировую, сейчас начался период, когда мы стремительно становимся много хуже. Цикличность наблюдается.
— Наш проект «15 лет новой эры» родился из новости, что словом 2015 года по версии Оксфорда стал смайлик, значок. И тогда мы собрали другие вещи, которые не могли представить еще недавно. Биткоины, третий пол в паспорте, коты-миллионеры в инстаграме... А что из событий, изобретений третьего тысячелетия вам кажется наиболее важным?
— В Оксфорде сидят такие долговязые обезжиренные полуевнухи, они ориентируются на жизнь привилегированного населения планеты — на себя, европейцев.
В каком-нибудь Бангладеше нет символов-смайликов, биткоины хрупки так же, как и компьютеры, если случится потеря электричества. Вы, собственно, перечислили предметы роскоши человечества, поверхностную современность.
Я, помню, в июле 1977 года пережил в Нью-Йорке black-out (отключение электроэнергии. — «Нация»), цивилизация оказалась неожиданно хрупкой. В первую ночь были ограблены несколько тысяч магазинов, второй ночи, сказали полицейские, Нью-Йорк бы не пережил, к счастью, black-out продлился всего 36 часов.
Интернет интересен, он обнажил черные души людей, но мы и так догадывались, что у людей черные души. Принципиально нового никто ничего не изобрел в XXI веке, лишь уточнения происходят.
Меня поразило, что в начале XXI века признали существование темной энергии, дали Нобелевскую премию за открытие расширения Вселенных, но одновременно обнажилась полная несостоятельность науки.
Как они могли не замечать 71% сущего (масса темной энергии во Вселенной. — Нация»)?
— Что мы безвозвратно потеряли, войдя в эту новую эру? По чему вы скучаете?
— Я ни о чем не скучаю, и мы ничего не потеряли. Я родился у кирпичной печки, прошел через десятилетия примусов и керогазов, через электричество и попал, выйдя из тюрьмы в 2003-м, в мир спутниковых телефонов и компьютеров. Интересно, что человек при этом остался, слава богу, прежним: заносчивым, высокомерным, агрессивным, ежедневно бросающим вызов Создателю.
— Значительную часть XX века человечество упорно стремилось в космос, затем «что-то пошло не так», и, кажется, вся сегодняшняя наука сосредоточилась на том, чтобы смартфоны умели как можно больше.
— Ну, человечеством не управляют самые умные, оно управляется черт знает кем, ближайшие меркантильные задачи преобладают, великие задачи откладываются, мы, в конце концов, можем опоздать и не спастись, или спасемся в последний момент.
— К слову, каким телефоном вы пользуетесь и что из его функций вам нужно?
— Я пользуюсь телефоном Nokia, он стоил что-то рублей семьсот пятьдесят, я намеренно не хочу ничего умнее и сложнее, хватит с меня компьютера дома, к которому я и так излишне привязан. Он ждет меня, как вампир.
— Глобальная виртуализация жизни обывателя — это хорошо или плохо? Или это не стоит обсуждения?
— Обыватель меня никогда не интересовал, и я им не занимался. Пускай он сам плавает в бульоне современности.
— Что с нами наверняка случится (или не случится) через 100 лет?
— Вот уж никак не интересовался, какой будет жизнь через 100 лет. Я делаю свое дело, фиксирую свое понимание мира, это мой вклад в сокровищницу человечества. Одно можно с уверенностью сказать, что и через 100 лет люди будут за что-нибудь воевать, соревноваться и оспаривать друг друга с помощью убийств.
— Две главные черты в человеческом характере: одна — что из века в век нас ведет к погибели и другая — что позволяет человечеству жить дальше. Назовите их, пожалуйста.
— О какой погибели вы говорите? Человек задуман как существо смертное, относительно бессмертно человечество, смерть индивидуумов ничего не значит. Кораллы громоздятся поколение на поколение, нисколько не важен один коралл, но вся колония важна, как-то так.
