Наш собеседник
Владимир Козлов — живет в Ростове-на-Дону, поэт, доктор филологических наук, главный редактор журнала "Эксперт Юг".
1.«Крепость» Петра Алешковского
Это роман-копание в истории, книга про крах современной деревни и моральный крах современности. Но на мой вкус, Алешковский не очень тонко работает с современностью, историческая часть куда убедительнее. Остается чувство, будто у автора обида на наше время. Я думаю, герою обижаться позволительно, а автору — нельзя. Это в проработке образов чувствуется: если бизнесмен, то обязательно шаблонный туповатый чурбан. Конечно, в жизни таких много, но это не означает, что они должны быть героями романов.
Сначала комитет фонда «Русский Букер» выбирает председателя жюри. А затем четырех членов жюри премии выбирают, видимо, по согласованию с председателем. Я не первый ростовчанин в жюри, год назад там был Денис Гуцко. Он, правда, прозаик, а я поэт. И литературовед. Но значит так надо: меня пригласили — я пошел работать. Люди, связанные с литературой, знают меня по журналу Prosodia. Олеся Николаева, председатель жюри этого года, открывала своей подборкой первый номер нашего журнала, а с Игорем Шайтановым, литературным секретарем премии, мы работаем последние десять лет. Подозреваю, это повлияло на то, что я оказался в жюри. В Ростове как-то стесняются об этом говорить, но то, что мы задумали делать такой журнал о поэзии, как Prosodia, это как если бы мы вдруг решили делать в Ростове свой «Новый мир».
Что значит работать в жюри «Русского Букера»? Это значит, что я сидел в своей редакции, и мне принесли 6 мешков книг. 72 тома, потом одну книжку сняли. Из них нужно было отобрать 24, которые войдут в лонг-лист. В жизни нормального человека не бывает такого, что за пару месяцев он должен прочитать столько книг. Это был интересный опыт, возможность увидеть, что прямо сейчас люди в нашей стране пишут. Никогда в жизни не читал системно столько русской прозы, пробелов у меня было предостаточно.
2. «Поклонение волхвов» Сухбата Афлатуни
Огромный исторический роман. Это такой герметичный, почти масонский текст, который начинаешь понимать только ближе к середине. Текст-испытание, непонятный, требующий дешифровок,отслеживания лейтмотивов. Сверхэстетская вещь. Совершенно антинародная. Все, как вы любите.
В лонг-листе было три похожих романа с замахом на эпос: «Мягкая ткань» Бориса Минаева, «Поклонение волхвов» Сухбата Афлатуни и «Калейдоскоп» Сергея Кузнецова. В моем личном топе лидировал Минаев, к оставшимся были претензии. В шорт-лист попали Афлатуни и Минаев.
Мне вообще понравились вещи с масштабными замыслами. Потому что наша современная проза чаще всего — это радости национального, местечкового уровня. На этом фоне в современной литературе незыблемой величиной для меня остается Владимир Маканин. Это один из немногих писателей мирового уровня.
3. «Люди августа» Сергея Лебедева
Это тоже исторический роман, там герой помогает людям искать свои корни, занимается восстановлением генеалогических древ. Сюжет, который позволил реализовать суперзахватывающую историю, даже с элементами боевика. Попытка скрестить интеллектуальную литературу с массовой. И она удалась: здесь нет эстетского отрыва от народа, но при этом ощущение реальной глубины.
Мы собрались, и председатель сказал: назовите те имена, которые стопроцентно должны быть в шорт-листе, и те, которые вы готовы терпеть. Когда я назвал своих, а мой коллега — своих, я схватился за голову: было всего одно пересечение. Как мы будем это делать? Но потом договорились. Я выдвигал 4 имени, среди них были Минаев, Лебедев, Мелихов.
4. «Зимняя дорога» Леонида Юзефовича
Строго говоря, это исторический научпоп. Безэмоциональный нехудожественный язык, сухо излагающий факты. Но при этом очень тонкая работа с сюжетом. Нужно было основательно обложиться материалами, чтобы неизвестных персонажей сделать настоящими героями — их проработка на совершенно романном уровне. Закат белого движения, повстанческие армии, история генерала Пепеляева в Якутии, не самые известные страницы гражданской войны в изложении Юзефовича дают фору многим художественным сюжетам. Но есть опасение: если Юзефовича сейчас приняли, в следующем году все авторы серии «ЖЗЛ» ринутся в «Русский Букер».
Мне очень понравился один роман, который, увы, не попал в шорт-лист. Это «Египетское метро» Сергея Шикеры. Он был опубликован в саратовском журнале «Волга»: жуткая бумага, мелкие-мелкие буквочки, — прелесть. Роман отличный, сложно устроенный. Там и детектив, и современность, и драйв, и саспенс. Но почему-то коллеги не прониклись этим текстом. Жаль, нужна же темная лошадка, которая выпрыгнула бы из ниоткуда, прямо из журнала «Волга». Появление в шорт-листе Юзефовича для меня стало неожиданностью. Сначала я спорил, а сейчас пытаюсь понять. Может он победить? Не знаю. Мы даже не обсуждаем этого с коллегами. Надо еще раз все перечитать и очень серьезно обдумать.
5. «И нет им воздаяния» Александра Мелихова
700 страниц исповедальной прозы. Книга в трех частях, первая называется «Исповедь еврея» — вроде из подобной темы много не вытащишь. Но нет, любая тема, которую можно заподозрить в плоскости, у Мелихова выходит на какой-то новый уровень. Книжка совсем не про еврейство. Главное здесь — пронизывающая рефлексия , язык, которым после Битова мало кто пользовался.
6. «Мягкая ткань» Бориса Минаева
Двухтомник, большая эпопея, посвященная судьбе целого рода. Каждый фрагмент отработан на уровне самодостаточной новеллы. Каждая глава — год, в котором мы застаем героя в какой-то ситуации. Минаев умудряется в давно знакомом материале найти какие-то необыкновенные ракурсы. Ну, скажем, жизнь в еврейском квартале накануне еврейских погромов, или герои, которые ездят на агитационном поезде во время Гражданской войны, или жизнь в анархистской деревушке, которая возомнила себя отдельным государством.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: ПИСАТЕЛЬ АНДРЕЙ РУБАНОВ: «В «ВИКИНГЕ» БОЛЬШЕ НАСИЛИЯ, ЧЕМ В «ИГРЕ ПРЕСТОЛОВ»
КАКИЕ СЕРИАЛЫ СМОТРИТ ГЛАВНЫЙ СЕРИАЛЬЩИК СТРАНЫ АЛЕКСАНДР АКОПОВ