Для тех, кто любит «смотреть кино в своей голове» — собрали дюжину отличных постапокалиптических книжных историй.
Ужин во Дворце извращений. Тим Пауэрс
Калифорнийские пейзажи после ядерной войны: музыкант-герой, спасающий девушку из лап сектантов, злачные заведения и барханы, спекшиеся в стекло от взрыва. Самобытный вариант «Безумного Макса» и «Шестиструнного самурая», отхвативший в свое время престижную премию Филиппа Дика.
Цитата: Скорее всего купцы стали жертвой банды так называемых ухарей. Ухари разъезжали на причудливых самодельных велосипедах и название свое унаследовали от легендарных древних мотоциклистов вместе с наводившими ужас ухающими мечами — благодаря особой форме те издавали громкое уханье, когда их быстро вращали в воздухе.
Владимир Манюхин
Кысь. Татьяна Толстая
Россия после ядерной войны: архаичная, глупая и немытая. Роман встречает читателя сложной фауной (от куриц, несущих черные яйца, до волосатых огров — экс-шоферов, которых запрягают в повозки). Роман Толстой — о попытке «прежних» — тех, кто жил в прошлом, до войны, сохранить культуру, как главной миссии в мире наступившего Апокалипсиса.
Цитата: Прежние — они с виду как мы. Мужики, бабы, молодые, старые — всякие. Только разговор другой. Повстречается тебе на улице незнакомый голубчик, — нипочем не догадаешься, наш он или из Прежних. Разве что спросишь его, как водится: «Хто таков? Почему не знаю? Какого хрена тебя в нашей слободе носит?» — а он, нет чтобы ответить как у людей водится: «А те чо, рыло носить надоело? Ща оборву да об колено», или другое что, — нет, чтобы так понятно, али сказать, вразумительно прояснить, — дескать, ты-то силен, да и я силен, лучше не связывайся! Нет, иной раз в ответ услышишь: «Оставьте меня в покое! Хулиган!» — ну тогда, точно, Прежний это.
Теллурия. Владимир Сорокин
Карта Европы перекраивается после мусульманской экспансии, смуты дробят Россию на множество княжеств. Наступает эпоха нового Средневековья. Главной скрепой этого пространства служит теллур — особый наркотический металл, из которого куют гвозди, чтобы забивать их в головы. Множество мрачных пророчеств: от репортажа с Кельнского карнавала в честь освобождения города от талибов до православного коммунизма как идеологии построссийской Московии.
Цитата: — Берет он другой шар и пускает в лузу, спрашивает: сейчас я пущу его по тому же пути. Что будет с шаром? Мы хором отвечаем: упадет в лузу. Он пускает его, а сам нажимает кнопочку на пультике. Шар перед лузой взрывается, разваливается на куски. И куски слоновой кости, драгоценнейший вы мой, лежат перед нами на столе.
— Красиво.
— Красиво, граф! А Иван Владимирович нас спрашивает: что было бы, если бы этот шар не развалился на куски? Ответ: свалился бы в лузу. Так вот, этот стол — мировая история. А этот шар — Россия.
Alecsystem/Deviantart
Трилогия Беззумного Аддама. Маргарет Этвуд
Этвуд — лауреат Букеровской премии, феминистка и дочь энтомолога. В мире ее трилогии правят генетические модификации, глобальное загрязнение и фармкомпании. А протестующие фанатики оказываются ничуть не лучше капиталистов, что напоминает: всякая крайность — губительна.
Цитата: Вот хотя бы: оказалось, что у Адамов и Ев был лэптоп. Тоби пришла в ужас, когда узнала: разве это не нарушает коренные заповеди вертоградарей? Но Адам Первый ее успокоил: они выходят в Сеть, только приняв все меры предосторожности, используют лэптоп в основном для хранения важнейших данных о Греховном мире и скрывают этот опасный предмет от широких масс вертоградарей — особенно детей. Тем не менее лэптоп у них был.
— Он у нас все равно что коллекция порнушки в Ватикане, — сказал Зеб. — В надежных руках.
Geodex/Deviantart
Мечеть Парижской Богоматери. Елена Чудинова
Париж. 2048 год. Западная Европа стала частью исламского мира из-за наплыва мигрантов. Христианские святыни уничтожаются, Собор Парижской Богоматери стал мечетью. Движением сопротивления руководит россиянка София Севазмиу. Вышедший в 2005-м году, роман подвергся критике, автора обвиняли в расизме (в том числе, и православные публицисты), а французский переводчик предпочел остаться инкогнито.
Цитата: — Можно посидеть у меня в ризнице, коль скоро вы получаса не живете без своих папирос с этим месопотамским названием, — отец Лотар сделал приглашающий жест в сторону маленькой двери.
— Что до папирос, то они называются «Беломорканал», и смею Вас уверить, это не самая дешевая контрабанда.
Вожделеющее семя. Энтони Берджесс
Яркое полотно от автора «Заводного апельсина», в котором главным врагом человечества оказывается оно само, вернее, его численность. Мир справляется с перенаселением и голодом с помощью пропаганды гомосексуализма и каннибализма.
Цитата: — Нас арестуют, сама знаешь, если пронюхают. За укрывательство... не знаю, как это называется.
— Это называется «повторнородящая».. Я — повторнородящая. Выходит, как сестру ты меня уже не воспринимаешь. Ты просто рассматриваешь меня как нечто опасное для вас, как какую-то... повторнородящую»! — Мейвис, зло поджав губы, склонилась над вязаньем.
Владимир Манюхин
Метро 2033. Дмитрий Глуховский
После ядерной войны от человечества осталась только горстка выживших, укрывшихся в метрополитенах по всему миру - в московском метро станции захвачены враждующими группировками. Метро - модель общества, в котором все сражаются против всех: по тоннелям бродят нацисты, троцкисты и преступники. Кажется, этот мир был бы более цельным, если бы роман не породил целую череду подражаний (например, о выживших в недостроенном метро Ростова-на-Дону), отдельную серию книг и компьютерную игру «по мотивам».
Цитата: — Учти на будущее – три круга фонарем – наш опознавательный знак. Если тебе отвечают тем же – можешь смело идти навстречу, своего они не обидят. Если не светят вообще, или светят как-то не так – делай ноги. Немедленно.
— Но ведь если у них есть фонарь, значит это люди, а не твари какие-нибудь с поверхности.
— Неизвестно, что хуже.
Мобильник. Стивен Кинг
Миллионы людей становятся жертвами зомби-вируса, распространяющегося по мобильным сетям. Чтобы заразиться, достаточно одного звонка — и те, кто хотят позвонить в полицию или скорую, только ускоряют распространение болезни. Правда, «болезнью» это назвать сложно — в своих безумцах автор выписывает первобытное, первоначальное состояние человека.
Цитата: Все дома стояли темными — электричество отключилось… и, возможно, пустовали, да только он чувствовал следящие за ними глаза. Глаза безумцев? Мобилопсихов? Нет, слежка в арсенал мобилопсихов не входила. Они просто бросались на тебя.
Joe Roberts/Deviantart
Мировая война Z. Макс Брукс
В продолжение темы зомби-апокалипсиса: вероятно, едва ли не самая популярная книга в этой нише. (Автор Макс Брукс — завсегдатай американских ток-шоу как главный эксперт по зомби.) Калейдоскоп героев — от русского священника до слепого самурая. В отличие от экранизации (с Брэдом Питом в главной роли), книга разбита на множество маленьких новелл: выстроена как отчет о борьбе с зомби для Организации Объединенных Наций. Читателю стоит приготовиться: некоторые из них напоминают «черные» анекдоты, до того гротескно и стереотипно показаны национальные характеры.
Цитата: Первый крупный бой состоялся в Уфе. После него мы перестали заходить в города и начали замуровывать их на зиму. Мы многому научились в те первые месяцы, когда бросались очертя голову в развалины после долгих часов немилосердного обстрела, отвоевывая район за районом, дом за домом, комнату за комнатой. И всегда было слишком много зомби, слишком много осечек, слишком много укушенный ребят.
Дорога. Маккарти Кормак
Куда меньший размах, чем в «Мировой войне Z», и, оттого, точная личная история. Роман, отмеченный Пулитцеровской премией: смертельно больной отец с двумя патронами в револьвере пытается довести сына до моря и спасти. Постапокалиптический «Достучаться до небес» с трогательной развязкой.
Цитата: Люди всегда готовятся к будущему. Я же об этом никогда не заботился. Будущее их не ждет. Оно даже не подозревает об их существовании.
Alexiuss/Deviantart
Долгая зима. Джон Кристофер
Написанная еще в середине XX века, до популярности идеи глобального потепления, книга рассказывает о мире во льдах — пришло похолодание, новый ледниковый период. Выжившие пытаются добраться в перенаселенные теплые страны. В Европе правят бал банды кочевников. «Долгая зима» — вторая, вероятно, самая удачная часть трилогии о гибели растений на Земле. С другими, «Смертью травы» и «У края бездны», тоже стоит ознакомиться.
Цитата: — Остров имеет треугольную форму. Семь на семь на десять миль. Не так уж много земли, верно? А ведь до «Зимы Фрателлини» здесь теснилось сорок пять тысяч душ!
— Сколько осталось теперь?
— Могу сообщить вам последнюю цифру: пятьсот сорок пять. К лету родятся восемнадцать малышей — из них четверо моих.
— А как же с остальными сорока четырьмя тысячами пятьюстами? Тоже потребовалась «организация»?
— Да, но почти без крови. Разве что совсем чуть-чуть, сначала, когда пришлось сразиться.
Заводная. Паоло Бачигалупи
Экологические катастрофы и игры с генетическими технологиями населяют Землю мутантами и киборгами. Место действия — тонущий Таиланд, в котором остается последний нетронутый банк семян без генных модификаций. Журнал TIME включил роман в топ-10 главных книг 2010 года.
Цитата: За разглядыванием старинных фотографий он провел довольно много времени и уже почти привык спокойно взирать на тупую самоуверенность прошлого — на расточительность, высокомерие и бессмысленное, непомерное богатство, — но эта картинка выводит его из себя. Чего стоит один фаранг, заплывший жиром, этим умопомрачительным излишком калорий, но даже он блекнет на фоне чарующей пестроты рынка, где одних только фруктов выложено три десятка видов: знакомые мангостаны, ананасы, кокосы… а вот апельсинов больше нет. И этой, как ее, питахайи. И помело, и вон тех желтых штук — лимонов. Их нет. Они просто исчезли, как и много что еще.
