«Я читал «Мать» Горького на вьетнамском и на русском. И это были две разные матери»

Для начала доктор восточной медицины Нгуен Данг Хю показывает мне два снимка на фоне Дворцовой площади в Петербурге, между ними вся его жизнь в России. На первом фото Данг, студент-медик, только приехал в нашу страну 30 лет назад. На втором — он уже известный врач с практикой от Калининграда до Владивостока.

В Москве он бывает нечасто, и мне, можно сказать, крупно повезло. Для разговора Данг приглашает меня во вьетнамское кафе, которое держит его жена Ким:
— Только приходите после обеда, иначе нам не дадут поговорить, все будет занято. У нас случается такое, что очередь выходит на улицу.

На месте стало понятно: Данг не преувеличивал. Но помимо посетителей кафе, которые, конечно, добавляли децибеллов нашей беседе, ему еще и постоянно звонили. Пациенты записывались на прием, пока доктор в столице: то спина, то грыжа, то похудение.

— Как люди о вас узнают?
— По-разному. Сегодня приходил мужчина: в Сочи лежал на пляже, резко заболела шея. Рядом оказалась женщина, которая лечилась у меня в Москве. Дала ему телефон. Вот так и узнают. (Смеется.)— С чем к вам чаще всего обращаются русские пациенты? А какие проблемы у жителей Вьетнама?
— Во Вьетнаме главная проблема — онкология. Ну и сейчас из-за фастфуда, прихода западной культуры молодые люди стали массово набирать вес. А русские проблемы — позвоночник, сколиоз, артроз, головные боли, давление. Сейчас пошел поток подростков, 13-14 лет. В этом возрасте мышцы не успевают за ростом костей, отсюда боли, плюс дети много сидят в телефоне, сутулятся, позвоночник искривляется. Начинаются проблемы… Хотя часто облегчить состояние можно и без похода к врачу: идеальное решение — плавание. Если такой возможности нет, любой другой спорт. Я, когда бываю в командировках, бегаю и отжимаюсь. Этого вполне хватает для поддержания формы.

— Доктор, сколько вам лет?
— Пятьдесят два.

— При этом нет морщин. Это вьетнамское генетическое или есть какой-то секрет?
— Я слежу за собой. Помимо спорта по 10 дней в месяце не ем мясо, вообще никакого фастфуда. Потом я много учусь, делаю медитации. А духовное состояние всегда отражается на телесном.

— Мне кажется или вы для вьетнамца высокий?
— Да, я высокий, 175 см. Но скорее не для вьетнамца, а для своего поколения. Нас называют «детьми войны». Мое детство пришлось на очень тяжелые для Вьетнама годы: в 1975-м закончилась война с Америкой, а в 1979-м — с Китаем. Нам помогал СССР: присылал муку, вермишель, и все равно в стране был жуткий дефицит, люди недоедали, поэтому расти было непросто. Я родом из столицы, Ханоя, но и там — света не было, за водой стояли в очередях.Но мне повезло больше, чем другим. Мама работала шеф-поваром во французской гостинице. Вьетнам ведь долгое время был колонией Франции. Когда к власти пришли коммунисты, ресторан перешел в их руки, но они решили ничего не менять. Мама осталась на своем месте. И что-то приносила домой. Поэтому мы с младшим братом не голодали. А отец мой был чиновником. Средняя городская семья.

— То есть врачей в семье не было?
— И я мог не стать врачом, если бы решал свою судьбу сам. Но восточная медицина сама выбирает, кто ей будет служить… Подростком я увлекся музыкой, классической гитарой, отучился в музыкальной школе и потом полтора года в консерватории. Но кроме музыки я занимался и спортом. И однажды на соревнованиях, когда поднял 90-килограммовую штангу, один блин слетел с грифа, и меня резко наклонило в сторону. Перелом позвоночника. Врачи говорили, что надо делать серьезную операцию: ставить в спину стальные спицы и болты. Но я не согласился, начал искать альтернативные методы, пошел к врачам восточной медицины. Потом разработал свою систему упражнений, вылечился и увлекся: мне захотелось понять, на что способен наш организм. Поступил в Академию традиционной медицины Вьетнама, работал в госпитале при ней. Там моим учителем был один из самых именитых мастеров точечного массажа, профессор, доктор наук Чыонг Вьет Бинь. Он долгое время жил и практиковал в Тибете. Так вот доктор Чыонг учил нас, что не всем людям суждено лечить других и делать массаж: у каждого своя энергия, одна может быть созидательной, другая разрушительной. Моя энергия подошла.
После окончания академии по рекомендации этого профессора я поработал в американском госпитале. А потом приехал в Россию, поступил в медицинский колледж в Казани.

— Что подтолкнуло вас к этому и какими были первые впечатления от нашей страны?
— Вьетнам всегда дружил с Советским Союзом, и многие наши специалисты учились в СССР. По телевизору нам показывали Москву, парады, советские фильмы: «Алые паруса», «Человека-амфибию». Я вырос на мультфильме «Ну, погоди!» и, конечно, на музыке Чайковского. До сих пор помню, как я сижу перед черно-белым телевизором и смотрю балет «Щелкунчик». Еще помню, что друзья родителей привозили нам с братом в подарок из СССР цветные карандаши и вот эти штуки, брусочки, чтобы фигурки делать…— Пластилин?
— Да. А потом, ближе к концу СССР, стали возить пластинки фирмы «Мелодия»: Boney M, ABBA, Smokie, Zodiac… Да, и книги. «Мать» Горького я прочел сначала на вьетнамском, а потом, когда выучил язык, перечитал на русском. И знаете, это были как будто две разные книги, две разные матери. (Смеется.) «Мать» на русском мне понравилась больше.

У меня было представление о Советском Союзе, и сюда в то время довольно легко было уехать. А я молодой, любознательный, хотелось посмотреть мир. Побывал в Венгрии, Польше, потом в Германии, изучал медицину в Китае. А остановился в России: сначала были две недели в Москве, потом Питер, ну а затем Казань.

— Как она вам в начале 1990-х показалась?
— Если бы я не побывал до этого в столицах, то, наверное, не увидел бы такого разительного контраста. Но после крупных городов Казань выглядела маленькой, на улицах, как я привык в Ханое, не было кафешек. Я не понимал, как тут люди живут без кафе, куда ходят общаться? Но в то же время мне все помогали: языка я не знал, но когда показывал людям на пальцах, что мне надо, они всегда откликались. И девушки были очень красивые. (Смеется.) В Казани я остался, женился на татарке: это был мой первый брак, в котором родилось трое сыновей. Сейчас они все уже взрослые. И живут в Москве.

— Не стали врачами?
— Нет. Один сын автомеханик, второй работает в полиции, младший еще учится, ему 15 лет. Дети видели на моем примере, какой это труд — быть врачом, и у меня же специфика, восточная медицина, в любую больницу не устроишься. Пришлось даже какое-то время поработать поваром в кафе, а потом подумал: ну нет, я что, зря 12 лет учился? И начал активно искать работу по специальности. Поменял несколько мест, наработал практику и сейчас я работаю в Москве в центре вьетнамской акупунктуры «Вьетмед». Еще езжу по разным городам, лечу пациентов курсами. Иглорефлексотерапия, мануальная терапия, традиционный восточный точечный массаж… Если в западной медицине человека лечат лекарствами, то в восточной врач руками или иглами воздействует на точки, которые отвечают за работу систем организма и отдельных органов, и привлекает энергию туда, где ее не хватает. А этих точек больше 600. Ну и травы, зерна, яд змей и скорпионов.

— У каждой советской семьи в аптечке была вьетнамская мазь «Звездочка». Она действительно такая чудодейственная или это миф? И как ей правильно пользоваться?
— Ну, в ситуациях, когда других лекарств не было, она со своей задачей справлялась. В ее составе в основном эфирное масло мяты и немного змеиного яда: он помогает веществу быстрее проникать в кожу.
Наносить этот бальзам надо на энергетические точки. Когда человек простужен, втираем в виски, потом наносим на лимфоузлы под подбородком и на две точки сзади, где голова переходит в шею. При простуде хорошо она работает и на ногах, там тоже есть точки, но чтобы не промахнуться, натрите на ночь полностью обе ступни и наденьте носки. Ну и нанесите на поясницу.
Когда я был маленький, мы во время простуды даже в горло закладывали кусочек «Звездочки» размером со спичечную головку. Обжигало ужасно! А что делать, если других лекарств нет?— За эти 30 лет у вас было, наверное, несколько тысяч пациентов. Какие случаи запомнились?
— Я бы делил не на случаи, а на категории. Интересно работать со спортсменами: они нацелены на результат, верят в себя, в силу организма. Есть же такая русская шутка: если больной хочет жить, врач бессилен. Но это правда, 70% успеха в любом лечении зависит от настроя пациента, остальные 30% — лекарства и личность врача.

У меня была одна бабушка, которую мы потеряли. Но не в том смысле. (Смеется.) Ей было 80 лет, плохо работали почки, сосуды; ноги были такие отекшие, что страшно было смотреть. По квартире она ходила, держась за ходунки. И вот мы начинаем курс иглоукалывания для того, чтобы произошел отток жидкости. Уже через несколько сеансов виден результат: я рад, бабушка рада, сеансы продолжаются. И вдруг: я пришел, а ее нет. Искали вместе с родными и нашли. Оказалось, однажды утром она проснулась и поняла, что чувствует себя прекрасно и снова хорошо ходит. И, как любая нормальная русская бабушка, она решила: хватит лежать, пора что-то сажать. Поехала на дачу.

— Как она вас отблагодарила?
— Это давно было, не помню. Но очень часто пожилые люди несут помидоры, огурцы в банках, варенье. Мне это как благодарность приятно, но брать всегда неудобно. А бывает, что и деньги неловко брать. Я же часто приезжаю к ним на дом, вижу, как живут некоторые старики. Бывает, возьмешь плату, пойдешь в магазин и купишь им на эти деньги продукты, еще сверху добавишь. Ну а как?

Самый лучший подарок я получил, когда пациентка, которая прошла множество клиник репродукции, но никак не могла забеременеть, позвонила мне со слезами: доктор, я жду ребенка! Как это получилось? Не знаю. Улучшился кровоток после курса иглорефлексотерапии. И еще куча вариантов. Это был мой первый случай решения такой проблемы, поэтому и запомнился. Дальше были еще… Но тут надо понимать, это всегда случай: одному подходит методика, другому нет. Единственной правильной для всех «таблетки» не бывает. Это основное отличие восточной медицины от западной: три человека придут с одной проблемой, и у каждого будет свое лечение. Врач проверит у пациента пульс, кровь, давление, энергетический фон и уже потом решит, куда ставить иголки.— Ну, а если что-то простое и полезное для всех? Сейчас у жителей больших городов три распространенных недуга: депрессия, переутомление на работе, плохой сон. Как с ними бороться? Может, точки какие-то надо помассировать?
— Да, сейчас модно массировать точки: и по телевизору этому учат, и в интернете. Я не могу воспринимать это серьезно: иногда да, это может на короткий период облегчить боль, но проблему не снимет. Что вам действительно поможет: измените свой график так, чтобы в него входили медитация и спорт. Я уже говорил о плавании: вода идеально расслабляет, но подойдет и любая другая физнагрузка. Научитесь медитации, это несложно. Сядьте удобно в тишине и контролируйте дыхание: вдох-выдох, снова и снова. Прислушивайтесь к себе. И вот, кстати, медитации можно поискать в интернете.

— Мне принесли кофе по-вьетнамски со сгущенкой. Он великолепный. Кофе оттуда?
— Да, а сгущенка русская. Как и основная часть продуктов, которые мы используем в кафе. Овощи, мясо, креветки, вермишель здесь хорошего качества. Из Вьетнама мы везем рыбный соус и специи. Хотя в нашей кухне их немного, основные — соль, сахар. Из острого — перец чили.

— Бестселлер вьетнамской кухни — суп фо-бо. А чем еще вы кормите москвичей?
— Вок — лапша с овощами и мясом на выбор, плов. Суп фо-вит — с жареной уткой, рисовой лапшой и зеленью. А самое «русское» блюдо у нас — вермишель с жареной говядиной и овощами. Его часто заказывают. Как и блины с курицей, яйцом, грибами, стеклянной лапшой и овощами под кисло-сладким рыбным соусом.

— Вы лично готовите здесь?
— Уже нет. Помогаю жене в основном с ремонтами, административными процессами. А в нулевых, когда пару лет работал поваром, да, готовил много. Учился в процессе: звонил маме, и она выдавала мне рецепты и секреты вьетнамской кухни. Я же в этом рос, видел, как мама все делает, поэтому получалось легко.

— Доктор, простите, но вы выглядите немного уставшим…
— Ну, я с работы, она не такая простая. И потом у меня же музыка: я играю на гитаре с моими вьетнамскими сокурсниками по консерватории, но сегодня они все живут в разных частях света. У одних одно время, у других другое — выбираем общее и играем онлайн. В основном классику. Русскую классику знают все, во Вьетнаме ее преподают в музыкальных школах, в консерватории. А я здесь полюбил еще и музыку из советского кино. Из фильма «Москва слезам не верит», к примеру, песни мне очень нравятся.
Иногда даже выступаю в Москве в баре. И дома, во Вьетнаме, играю. Летаю туда два раза в год.— Родные вам не говорят: «Ну ты уже совсем как русский стал»?
— За эти 30 лет я принял правила жизни в России, ко многому привык. Мне здесь комфортно. Но сейчас я вошел в такой возраст, когда идет переоценка всей жизни и возвращение к корням. Поэтому я берегу традиции, и дома я чистый вьетнамец.
Вьетнам сейчас очень европеизируется: это отражается и во внешнем виде молодых людей, и в том, как они живут. А я, наоборот, стараюсь беречь то, что передали мне предки, и учу этому своих детей. И не только я: мы, уехавшие, сегодня большие вьетнамцы по культуре, чем те, кто остались.
Мы отмечаем здесь вьетнамский Новый год, дома у нас традиционная кухня, песни, фольклор, это важно. При этом я восхищаюсь всем тем, что дали мировой культуре русские классики: у России множество великих имен. Для меня это тоже очень ценно.

— А в чем русские и вьетнамцы похожи?
— В своем патриотизме, в умении объединиться и выступить за свою Родину. Сейчас, когда ситуация очень сложная, если почитать интернет, большинство вьетнамцев поддерживают Россию.

— Я все-таки поняла, в чем вы стали немножко русским. Мы с вами проговорили все послеобеденные часы. Вьетнамцы же спят в это время!
— Да. Даже если работают в кафе, ложатся и спят. (Смеется.) Ну, если смотреть так, то в этом я точно стал немножко русским: сплю по четыре часа, люблю пельмени и очень много работаю. А еще я люблю советский автопром. У меня есть желтые «жигули» третьей модели; сын машину отреставрировал, и теперь, когда я еду на ней, никакая иномарка рядом не стояла: все улыбаются, машут, сигналят.

«Из России с любовью. Третий сезон» — проект журнала «Нация», создаваемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Это истории иностранцев, которые однажды приехали в нашу страну, прониклись русской культурой, просторами, людьми — и в конце концов сами стали немножко русскими.
Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этой историей в своих соцсетях.