«Можем только рассказывать детям, какое у Ростова было красивое смешное лицо»

В первые дни января состоялся творческий вечер известного столичного сценариста и писателя Валерии Байкеевой (сценарии к сериалам «Власик. Тень Сталина», «Жуков», «Маргарита Назарова» и др., подробнее о ее работах читайте здесь). Валерия Рифатовна рассказывала о своем Ростове.

В Москве в 2017-м обсуждали пожары в Ростове. Говорили о том, что в городе нездорово, и надо сажать за вопросы, которые решают путем пожарищ. Но я с постоянной радостью объявляю в столице, что я ростовчанка. Это мой город, я люблю его. Меня спрашивают: «Вы московская?». Я отвечаю: «Нет, я ростовская. Я понаехала».
В нашей волшебной стране только два города настолько персонифицированы. Еще один — «мама». Поэтому зачем отказываться от «Ростова-папы»? Я бы жизнь положила на то, чтобы прокачать этот имидж так, чтобы он звенел на весь космос. Одесса-мама, правда, перешла в другую лигу.

***

У Ростова был совершенно потрясающий облик. Но я понимаю, что пришли другие времена и хозяева. И магазины «Буратино», «Три поросенка» и «Красная шапочка» приказали долго жить. Но пока живы мы — мы это помним. Можем рассказывать детям, что у города было красивое смешное лицо. Он умел улыбаться. Мы его потеряли, мы не вернем его.
Есть такой известный художник-постановщик Павел Каплевич. Когда он приехал в Ростов, вышел на Садовой из машины и сказал: «Блин, я теперь понял, почему вы ростовские такие шарахнутые. Ребята, вы выросли в этой красоте».…Лето заканчивалось, нам скоро в институт. Стоим курим, наблюдаем картину. Две тетки идут навстречу друг другу. Одна с полными авоськами помидоров, а вторая с пустыми. Они встречаются, и та, что с пустыми, обращается к визави: «Дама, где вы брали помидоры?». Дама, ***** (блин)! Это Ростов.

***

В годы моей юности в Ростове было несколько групп завидных женихов. Одна группа — футболисты, все красивые девочки мечтали выйти за них замуж. Вторая группа — художники. Всегда бухие и веселые, у большинства были свои мастерские, где они писали наши портреты (не всегда в обнаженном виде).
Каждый декабрь городские организации искали тех, кто особым образом распишет витрины и поразит всех. Была чудесная компания, возглавлял ее мой друг Гена, туда же входил мой бывший муж Шурик. Они были на очень хорошем счету. Как-то под Новый год они набрали заказов, как говорила моя бабушка, как жаба грязи. Пацаны приходят работать в магазин «Океан», в народе — «Рыба» (угол Садовой и Семашко), 30 декабря, идей нет. Более того — закончился портвейн. Тут проснулся Шурик и говорит: «Чуваки, я все знаю. Есть подземное морское царство, мы в магазине «Рыба», поэтому Дед Мороз должен быть как Нептун, а Снегурочка — как русалка». Нептуна писали с главного, с Гены. На роль русалки пригласили завязавшую с алкоголизмом и проституцией вахтера Валентину. Процесс идет, параллельно они закидываются. Утром все готово. То, что потом увидел главный партийный деятель, в нашей компании, как сейчас сказали бы, стало мемом. «Здравствуй, жопа, Новый год, да с тремя глазами». Действительно, каким-то образом у Нептуна было три глаза. Груди Валентины пробили сеть и стали вываливаться на зрителей. Старики, женщины, дети стояли у витрины магазина «Океан» и впитывали эту живопись. Естественно, позвонили директору, потом это все обдирали. Но парней не уволили — им просто на некоторое время закрыли ростовские заказы.

***

Конец 70-х. В кафе «Шалаш» на Левбердоне мы отмечали какой-то праздник. Все бились за местный шашлык. И за кружки с «Жигулевским», конечно, тоже. Вдруг один из наших говорит: «Ребята, я сошел с ума». Ну, с кем не бывает, столько бухать... А на стене кафе висит полированная доска, на ней чеканкой изображен дедушка Ленин. Над ним очень игривыми буквами написано «Шалаш», а внизу — «орган партийной профсоюзной печати».

***

В феврале в прокат выйдет фильм «Танкисты». У меня нет ни одного сценария, в котором не было хотя бы упоминания о Ростове. История, которая лежит в основе этого фильма, потрясающая. Июнь 1942-го года, немцы подходят, Ростов надо отдать. Танк КВ-1С двигается быстро, броню может пробить только 155-миллиметровая гаубица. Идет колонна, один из танков на пригорке ломается, его оставляют вместе с экипажем. Немцы видят танк, наши ждут техников. Ростовский танкист говорит: «А вот хер», и они начинают лупасить немцев. Но все-таки танк немцы разбили. Наша разведка докладывает командованию: «Подбит танк КВ-1С вместе с экипажем».
А в это время подбитый экипаж в составе четырех человек идет по тылам к своим. Через несколько дней на берегу реки видят немецкий танк. Ну, по-любому ж ехать лучше, чем идти. Дают немцам люлей, садятся в этот танк и находят ведро с желтой краской. И наш командир Колмыков пишет прямо на башне танка слово «Хер». И вот на этом «херу» они возвращаются к своим. Это стало легендой Южного фронта.

***

Конец Застоя, начало 1980-х, замшелый ростовский союз художников. Во всех городах СССР в творческие союзы молодых не пускали. Там сидели только старые заслуженные товарищи. Некоторые уже не помнили, кто они, что они делают в этом союзе, за какие заслуги их туда взяли. Но творческий союз давал главное — заказы и отчисления. Какая-то московская голова подумала, что пора ростовский союз художников омолодить. Выбор пал на троих моих друзей-раздолбаев. Алкашня редкая, но талантливы, как боги. На заседании им должны вручить корочки. Но первую часть посвятили обсуждению плаката к юбилею Ленина. Макет сделал один из старейших художников, который уже был в полном невминозе. И 45 минут они все его обсуждали: говорили о великолепном композиционном, шрифтовом решении, о прекрасном освещении, о феноменальном сходстве дедушки Ленина с дедушкой Лениным. Дедушка-автор спал, дедушки рядом радовались. А мои три другана сидели и квасили — нужно было дождаться конца, забрать корочки и валить за новыми заказами. Кто-то из моих товарищей рыгнул, чем притянул к себе внимание. Председатель говорит: «Кстати, друзья, у нас же сегодня трое молодых художников Дона. Давайте-ка послушаем их мнения». Самый трезвый — Шурик — встает и говорит: «Красиво все… Нормально. Один вопрос: а Владимир Ильич что, покурить вышел?». А на плакате в лучах яркого апрельского солнца Ленин — на фоне Мавзолея.