Белозор в конце 1980 — начале 90-х годов был участником ростовского товарищества «Искусство или смерть!». Написал о жизни товарищей в Ростове и Москве культовую книгу «Волшебная страна». С 1993 года живет в столице.
Максим Белозор.
Смешение кровей тут безумное: армяне, евреи, казаки, а если в прошлое заглянуть — турки, греки, степняки былинные. Яркий народ. Не всегда, может, симпатично яркий, но яркий. Мне эта яркость ближе, чем северная анемичность. Когда такой южный народ в столицу перебирается, он и здесь шевелится больше, чем местная публика.
Ростовчане чем отличаются: смотришь на прохожих, которые идут по Энгельса (до сих пор не могу ее Садовой назвать!), вот просто люди. Ну, девочки, женщины, понятно — они либо красавицы офигические все, либо оформившиеся тетушки. А на мужиков смотришь, на молодых — такое ощущение, что только вчера откинулись. Осанка, походнячок, выражение лица. Ну, кроме хипстеров и явной интеллигенции, додиков, короче. И они даже не на понтах, ребята эти, — обычные люди, менеджеры там или таксисты, но все как будто «пятерку» оттянули. Хотя наверняка это люди без уголовного прошлого (смеется). Это тоже черта ростовская.
У меня в Москве есть хорошие знакомые, квнщики бывшие из «Махачкалинских бродяг»: аварцы, лакцы, лезгины, кабардинцы. Так вот, ни один из них не знает язык своего народа: выросли в Махачкале, в интеллигентных русскоговорящих семьях. Но они все говорят с легким кавказским акцентом — фонетический фон в городе такой. Так и в Ростове — чуть приблатненный образ, доминирующий. Ну, и фонетика вот эта тягучая. А на самом деле — мирные люди, обыватели. Хотя, иной раз страшновато бывает.
Как-то, давно, когда все мы тут еще жили, Сева Лисовский с Анваром Исмагиловым (был такой в Ростове бард-поэт) шли ночью по Энгельса и получили по морде от двух пацанов. Причем конкретно получили. Могли бы не получить. Сева уже почти отмазался, но Анвар полез буром, типа, он морпех — ну, им и насовали. А потом троюродный брат моей жены, он на Баумана жил, двор у них был бандитский и он бандит, рассказывает: «Мы, короче, тут недавно двух таких мудаков, то ли поэтов, то ли певцов ……… (побили)». И по описанию мы понимаем, что это были Сева и Анвар. Эти огребли, те побили — и обе стороны с увлечением излагают. Ростов — город тесный. Это вроде везде могло случиться, и в каком-нибудь Архангельске, но вообще — очень ростовская история.
Как ни печально, но Ростов от нас, уехавших в Москву, отдаляется. Пуповина, зараза, истончается и рвется. Все меньше дел с городом связано, и из своих людей остались буквально единицы. Сокрушаться по этому поводу глупо, но все-таки жаль.
Я последний раз был в Ростове, когда Сева сделал спектакль «Волшебная страна», приезжал на премьеру. И потом мы с Олей пошли шляться по Ульяновской, по Баумана: все-таки кое-что еще есть, причем архитектура в Ростове, она уникальная, куча шикарных зданий. Не просто ординарной застройки конца XIX века, а действительно уникальной. Потрясающей красоты дома, вниз от Энгельса особенно, но как печально, что это никому не нужно. Мог быть красивейший город! Но все это сыплется, валится, жуть. А если ремонтируется, то безумно как-то, варварски. Ну, … вашу мать, ну, глаза ваши бесстыжие, что же вы делаете, сволочи?!
Максим Белозор с Севой Лисовским.
Набережная, кстати. Все говорят: так преобразилась, красота страшная. Ну да, красота страшная, побухать есть где, но гостиницы эти новые из стекла и пластмассы всю панораму убили. И какому идиоту пришло в голову снести симпатичнейшее здание бывшего речного вокзала, в котором потом был выставочный зал Союза художников?
Энгельса отдрючили, Пушкинскую, кафешки появились хорошие, вкусные. Но и цены в кафешках вполне московские.
Сейчас из Ростова не все рвутся сбежать. Мы уезжали понятно почему — не только за «искусством», а просто жопа была в стране, жрать нечего. Но сейчас ситуация изменилась. Да, это провинция, но не сонное царство. Люди живут и создают культурную среду. Много, конечно, замшелого, провинциального, но есть куча народа интересного, вполне актуального. Есть «Макаронка», «Театр 18+», галереи. Вот Авдей Степанович (художник Тер-Оганьян), он в Чехии живет, но наконец возвращается в Россию, думает, куда податься. Ростов — один из вариантов.
Авдей Тер-Оганьян и Максим Белозор.
В Ростов нужно ехать, потому что — южный город, вкусный город. На три дня приехать — милое дело. Мне, правда, всегда уезжать трудно, потому что сразу начинается такой праздник, который трудно свернуть. А людям «не вовлеченным» я бы рекомендовал.
Когда мы были в Ростове на кинофестивале, нас запихали в автобус и повезли в Старочеркасск, смотреть будущий кинокластер. Хрен с ним, с кластером, но я с таким удовольствием проехался по этой дороге, через степь. Потрясающие места. У меня мечта — как-нибудь объездить окрестности. Таганрог, Мержаново, Танаис, Азов. Сто раз собирался, ни разу не вышло.
Что очень жалко — «ракеты» исчезли из Ростова. Это отдельная песня — «ракеты». Вверх по Дону, вниз по Дону. Когда вышел «сухой закон», мы с Авдеем Степанычем часто ездили к друзьям в Пухляковку. Утречко раннее, прохладно, пустая набережная, стоит «ракета», сел — др-др-др-др — солярочкой запахло, она развернулась... На каждой пристани был буфет. В городе с двух часов с мордобоем, а там портвейн на разлив, «Плиска» болгарская, и стоило все щадяще. Ехать было около часа, сидишь на корме со стаканчиком и сигареткой, а мимо берега: Зеленый остров обогнули, Старочеркасск, Багаевка — красота!
Белозор в Ростове с женой Ольгой Володиной.
Эта тема — уехать на юга, она все актуальней с возрастом. Причем, на наши юга. Кто-то хочет туда, где почище, поприличней: Балканы там, юг Франции, Америка. Хорошие места, но там чужие люди. И дело не только в незнании языка. У них своя история, своя молодость, свой менталитет. Там я никогда не стану своим. Не смогу и не хочу. Пусть у меня с одной стороны будет пьющий сосед Коля, с другой сосед Сурен, очень хозяйственный. Я знаю, как с ними жить. Знаю, кто мне привезет самосвал ворованного асфальта, где брать мясо, как подружиться с ментами. Все мое и все понятно, от и до. Общее прошлое и настоящее, какое уж есть. Для меня это важно. А купить виллу на Лазурном берегу — нет, даже если бы деньги такие были. Вот честно нет. Там прекрасно, но там не мы. У нас, конечно, в любой красоте обязательно где-нибудь с краю насрато. Тут ничего не поделаешь, это часть ландшафта и часть нашей душевной составляющей.
Десятилетиями сталкиваюсь с тем, что очень многие люди не знают, где находится Ростов. Вполне интеллигентные: «Ростов — это на Украине?» Нет, вашу мать. Те, у кого в Ростове нет родни, личных историй, плохо представляют, что такое Ростов. Ну, как ростовчанин, наверное, плохо представляет себе Самару. Что такое Самара? Да хрен его знает. Город на Волге.
Должно быть что-то личное связано с городом, чтобы любить его. Вот есть сценарист Люба Мульменко, одна из лучших — она Ростов полюбила. Почему? Ее пьесу тут ставили. Она приехала к хорошим людям. Ее водили по городу, они тут пили, ели, делали хорошее дело, и оно получилось. Или вот Аглая Смирнова, дочь режиссера Андрея Смирнова, сестра Дуни Смирновой. У нее в Ростове тетка живет, ее мама, актриса Елена Прудникова, из Ростова. Аглая сюда все детство ездила, потому к Ростову у нее самые нежные чувства.
Не знаю, насколько успешны ростовчане в Москве. Наша компания, художники, более-менее стали известными, кто не умер. Известность и успешность — это не одно и то же. Шабельников в Москве, Авдей пока в Праге, Кошляков в Париже. Мы практически не видимся. Я слышал, Кошляков стесняется, когда поминают истории про него из «Волшебной страны». Он действительно давно стал большим художником, и известным, и успешным. Раскачал его, кстати, Авдей. Пинал, пинал. Я не уверен, что Валера переехал бы в свое время в Москву, если б не Степаныч. Мог застрять в Ростове, и что было бы дальше — неизвестно.
Авдей Тер-Оганьян (в центре, с девушкой на коленях) и Валерий Кошляков (у двери).
Идея написать «Волшебную страну», как и многие хорошие идеи, принадлежит Авдею Степанычу. Я иногда записывал истории, которые происходили с нами, ну, в качестве анекдотов. Авдей почитал, посмеялся и говорит: «Старик, пиши дальше. Забудем же все нафиг!» И я стал записывать. Довольно долго записывал, года два. Когда историй набралось, сделал самодельную книжку — на ксероксе, степлером. Сто экземпляров. Была презентация в галерее на Якиманке. А потом Саша Флоренский приехал из Питера, и мы с Немировым, царствие ему небесное, пошли к Авдею с ним знакомиться.
Флоренский — очень хороший художник, такой солидный, уважаемый митек. За пару-тройку лет до этого митьков возили в Америку к анонимным алкоголикам, в результате вся эта когорта совершенно беззаветных пьяниц завязала. Два с половиной часа мы с Флоренским уныло говорили о том, как бросить пить. Больше ни про что. На прощанье дали «Волшебную страну» и подборку стихов Немирова. И то, и другое ему понравилось, и он сказал Мише Сапего, издателю «Красного матроса»: надо печатать. И через полгода, в 1999-м, «Волшебная страна» и первый немировский сборник вышли отдельными книжками. Я много раз собирался писать продолжение, но то было лень, то руки не доходили. А сейчас уже не хочу. Это вещь в себе, она уже сделана.
Пьянство, конечно, страшная вещь. Хотя по-прежнему увлекательная. Известная максима: бывших алкоголиков не бывает. И чем все кончается? Единственное дополнение в переиздании «Волшебной страны»: фамилий в черной рамочке стало втрое больше, двадцать с лишним.
Была такая история: режиссер Алексей Попогребский снимал «Простые вещи». А художником-постановщиком у него работала Оля Осипова. Она потом рассказывала: приехала в Питер, прочитала сценарий, вышли с режиссером на Невский. Он говорит: «Приступай!» Она: «Нужно войти в материал, понять настроение». Попогребский достает «Волшебную страну» из кармана и говорит: «Вот, почитай, здесь все про это». — «Да это я читала!»
Когда мы с Попогребским познакомились, он сказал: «Вы — мой лирический герой!»
Год назад пьянствовал с киношниками в одном заведении. Прихожу, вижу, сидит чувак в торце стола. Зовут чувака Сергей Бурунов («Полицейский с Рублевки», «Домашний арест», «Мылодрама»), он уже тогда был очень известный. Сидит и виски пьет с мрачным-мрачным видом. Мы не были знакомы. Сидим час. Вдруг он у одного из присутствующих спрашивает: «Слушай, ну а Белозор-то когда придет?» — «Да вот он, рядом сидит!» И тут Бурунов меняется в лице совершенно и говорит: «….. (блин). ….. (блин)! Старик! Ты понимаешь, что ты меня спас? Я был в жуткой депрессухе, и мне кто-то принес твою книжку. Я ее читал две недели, она меня просто реанимировала. Я не знал, кто автор, без обложки принесли. Ну, выяснил. И сижу в итоге жду тебя, ….. (блин). Я хочу ее начитать! Я ее классно начитаю, я знаю как!». В общем, договорились. Но я как-то не позвонил. А сейчас он уже не звезда, а суперзвезда, осталось ли у него это желание? Но думаю, что осталось. Надо правда позвонить. Он действительно хорошо прочитает.
(Познакомиться с отрывками из «Волшебной страны» можно вот здесь.)
