Андрей Максимов, 58 лет. Писатель, режиссер, телеведущий. Вел программы «Времечко», «Старая квартира». Был главным редактором и ведущим программы «Ночной полет» (канал «Культура»). Делал на Пятом канале передачу «Личные вещи». Ведет программу «Дежурный по стране с Михаилом Жванецким» на канале «Россия 1» и программу «Наблюдатель» на канале «Культура». Пишет пьесы и ставит спектакли.
Как общаться со знаменитостями
Когда я был молодым журналистом и работал в «Комсомольской правде» и «Собеседнике», я регулярно звонил известным людям с просьбой дать мне интервью. Я очень хорошо помню, как противно, когда тебе отказывают. Помню, как я — юный совсем корреспондент — впервые получил задание взять интервью у звезды. Я достал «Справочник Союза кинематографистов» и принялся звонить с буквы А. Согласился лишь Игорь Владимирович Кваша. А все остальные — между А и К — отказывали: кто вежливо, а кто и весьма по-хамски. Поэтому нынче, когда с подобными просьбами стали названивать мне, я, как правило, соглашаюсь. А если и отказываю, то только потому, что мне категорически не нравится голос в телефоне. Не звучание этого голоса, а именно интонация и тон.Хотите успеха? Искренне интересуйтесь своим собеседником. Однажды ко мне на интервью пришла девушка, перед которой лежал листок с полусотней вопросов. Я начинаю на них отвечать, но вижу, что она меня совершенно не слушает: ей абсолютно безразлична моя жизнь…
После очередного вопроса я говорю ей: «Вы знаете, вот даю я вам сейчас интервью, а мысли мои о другом. Дело в том, что у меня совсем ужасная жизнь… Вчера я хотел повеситься. Купил веревку, гвоздь, мыло. Но потолки низкие. Так и не нашел места, куда его вбить. Может быть, вы знаете, как вбить гвоздь, чтобы он удержал мой вес?»
Девушка зевнула и прочла по бумажке следующий вопрос, после чего я сам прервал беседу: «Запомните, пожалуйста, что человеку очень обидно, когда его спрашивают и вообще не слушают. Он чувствует себя, как оплеванный».
Как получить информацию
У нас на журфаках часто забывают, что интервью — это не только жанр журналистики, но и наиболее распространенный «жанр» межличностного вербального общения. Когда ребенок спрашивает у мамы:— Можно я пойду погуляю?
Когда девушка спрашивает у парня:
— Ты меня любишь?
Когда Ларри Кинг спрашивает у Путина:
— Что случилось с вашей подлодкой «Курск»?
Когда покупатель спрашивает у продавца:
— Сметана свежая?
Все это называется интервью. И все эти беседы выстраиваются по определенным, одинаковым законам.
Другими словами: интервью — это столь же жанр журналистики, сколь и жанр жизни.
Восемьдесят процентов наших разговоров мы тратим на то, чтобы давать или получать информацию, и только двадцать — на то, чтобы получать удовольствие.
Андрей Максимом с премией ТЭФИ.
Поэтому решение взять интервью — это поступок человека, который не желает, чтобы им манипулировали обстоятельства.
Жизнь всяко течет, даже когда вы на нее не влияете и ее не анализируете. Всяко вы куда-нибудь да приплывете. Можно вообще ничего не спрашивать и все равно куда-нибудь добрести.
Само по себе решение взять интервью это борьба с течением. Это — не желание плыть по воле волн, а стремление двигаться по собственной воле.
Как научиться задавать вопросы
Ученые проделали занятный опыт с хорьком и индюшкой. Индюшка знает, если цыпленок издаст звук «чип-чип», то о нем надо позаботиться. И еще знает, что хорек — ее злейший враг, и даже завидев чучело хорька, она начинает сильно нервничать и клеваться. Так вот, если к чучелу хорька прицепить динамик, который будет говорить «чип-чип», то индюшка начинает заботиться о своем злейшем враге! Она верит на слово!Если даже птицы своим птичьим словам верят больше, чем тому, что перед собой видят, — что уж о людях говорить! У нас ведь словарный запас все-таки побольше индюшачьего будет!
Так что придется с печалью признать: если вы не очень хорошо умеете разговаривать, вам будет трудно взять любое интервью.
Я вижу, как зритель с белым лицом сползает со стула... Мы остановили запись, операторы его унесли и вызвали скорую. И Жванецкий стойко продолжил эфир.
Как этому научиться? Во-первых, надо читать книжки.Книжки развивают. В том числе и речь. Как бы банально это ни звучало... Во-вторых, чтобы научиться разговаривать, формулировать в разговоре свои мысли, — нужно разговаривать. Навыки устного общения приобретаются только в устном общении. Вывод опять же, может, и незамысловатый, но важный.
Не молчите! Разговаривайте! Даже если неловко, даже если стесняешься, даже если выдавливаешь из себя каждое слово, как Чехов — раба по капле — иного выхода нет. Хочешь научиться брать интервью — говори.
Как расположить «сложного» собеседника
Что делать, чтобы человек в кадре захотел искренне поговорить с вами? Все просто: главное представить две вещи: во-первых, о чем человеку интереснее всего говорить, а, во-вторых, по поводу чего он больше всего комплексует. В этой вилке и обозначится тема для разговора.Сергей Юрьевич Юрский рассказал мне историю о том, как однажды пришел на запись телепрограммы и ведущий поинтересовался, каких вопросов лучше избегать. Юрский ответил, что не хотел бы говорить о трех вещах — и сказал о каких. Начинается эфир, и ведущий первым делом задает именно эти вопросы.
Для меня подобный прием недопустим. Если человек говорить о чем-то не хочет — не надо. Он же не на допрос пришел.
Есть устоявшийся стереотип: полюби своего собеседника и его можно будет разговорить на любые темы. Но это чушь, поскольку полюбить можно не каждого. Зато можно пожалеть. И через жалость найти к нему подход.
Ну вот, скажем, мне совсем не симпатична позиция Ирины Яровой. Почему я ее жалеть должен?
Но одно дело Ирина Яровая как депутат. Депутата Яровую пожалеть нельзя. Но человека пожалеть можно, какую бы социальную роль он ни играл. Что она скажет как депутат, я прекрасно знаю, но любопытно, что она скажет как женщина. Например, Карл Маркс, которого, мне кажется, Яровая должна уважать, говорил, что сила женщины в ее слабости. Он ошибался? Стал бы я дружить с Яровой? Никогда. Но от эфира бы с ней не отказался.
Как справиться с форс-мажором
Пока, слава богу, из колеи не выбивался, но неожиданностей хватало. Например, однажды во время записи «Ночного полета» писатель Владимир Сорокин прервал беседу и покинул студию. Я вскочил и побежал к руководителю программы Анатолию Малкину, понимая, что меня сейчас уволят. Рассказал ему о случившемся, но он вдруг говорит: «Классно! А прямой эфир был?» Я говорю: «Нет, запись» — «Эх, жалко!» — «И что, в самом деле ушел?» — «Ну да, отстегнул петличку и ушел» — «Замечательно! Надо обязательно показать». И он стал думать, как выпустить получасовую передачу, где герой ушел на 15-й минуте.В другой раз зрительница позвонила в эфир и задала знаменитому актеру вопрос о том, видится ли он со своей прежней семьей. Актер зажался: видно было, что вопрос для него слишком личный и болезненный. И настрой пропал. Большую часть эфира мне пришлось говорить за него.
С Михаилом Жванецким на передаче «Дежурный по стране».
И Жванецкий стойко продолжал эфир. А по окончании администратор мне сообщила, что человек пришел в себя, его увезли в больницу и угрозы для жизни нет. После этого я сказал своим помощникам: «Значит так, если кому-то во время съемок становится плохо, то первое, что вы делаете вызываете скорую. Если плохо становится мне, вы снимаете, пока я не умру. Будут уникальные кадры, оставьте их в эфире».
Кстати, уникальной выдержкой отличается и Василий Семенович Лановой. Когда были взрывы домов в Москве, то газеты писали, что сначала слышится хлопок, после которого раздается взрыв. Я это четко запомнил. И вот мы сидим с Василием Семеновичем в студии программы «Ночной полет», раздается хлопок. Я подумал: «Все, конец». А что делать не знаю: я же в кадре, я не могу упасть или из павильона выбежать. И вдруг Лановой говорит: «Это стекло лопнуло». У нас был стеклянный пол. Я понял, что он же тоже думает про хлопки, но с места не сдвинулся. Эфир — это невероятная концентрация всех твоих сил, ведь в телевизоре ты занимаешь все пространство и должен быть в этом пространстве человеку интересен.
И, наконец, золотое правило
Если разговор будет интересен мне — понравится и зрителю. Главное не делать интервью формально, а всегда помнить, что перед тобой живой человек со своими бедами и радостями. Хороший интервьюер — это тот, кто умеет хорошо слушать...Однажды я спросил у своего друга, известного художника Максима Светланова, что он хотел сказать одной из своих замечательных картин. Ответ Максима я запомнил навсегда:
Знаешь, законченная картина — это такая станция, с которой художник уже уехал. А ты на нее приехал как раз. Все вопросы, как и все ответы, — твои. Я свое дело сделал — теперь очередь за тобой.
Все вопросы, как и ответы, — ваши. Я, собственно, пошел.
Из бумажного архива «Нации», № 6, 2013 год.
