Сергей Пускепалис — о своих ролях, своих друзьях

Кинокритики пишут, у Пускепалиса есть то, что называется strong screen presence — «мощное присутствие на экране». Рос на Чукотке, срочную служил на Северном флоте. Сегодня, будучи одним из самых востребованных артистов страны, может позволить себе не быть москвичом: живет в Ярославле, где руководит театром драмы им. Ф. Волкова. 

Поговорили с актером и режиссером Пускепалисом о его ролях, его театре и о людях, которых он считает «солью земли».

— Только что Первый канал закончил показывать 3 сезон сериала «Шифр». Там ваш герой, подполковник МУРа, спрашивает у нового сотрудника, чей он сын: «Родители — это всегда очень важно». В вашем характере, воспитании, привычках — что от папы-литовца, а что от мамы-болгарки?
— Ну, я рецептами поделиться не могу, потому что сам не знаю, из чего этот борщ сварен. Как говорил мой мастер, Петр Наумович Фоменко, «вскрытие покажет».

— Но вы разделяете, какое качество вам перешло от папы, какое от мамы?
— Это разделять бессмысленно. Это целая песня: из чего же сделаны наши мальчишки. В песне у поэта были какие-то соображения по этому поводу, а по поводу меня все еще только предстоит понять. Это совокупность всего, я думаю. Очень удачная совокупность для меня, раз она находит такой отклик у людей. И я очень этому рад. Но как тут можно алгеброй эту гармонию-то поверять, уж извините за нескромность и за то, что привел пушкинский текст.— Это верно, что вы с 4 до 14 лет жили на Чукотке?
— Совершенно верно. Там пошел в школу и до 8 класса доучился, и все это было в поселке Билибино Чукотского автономного округа.

— Я читала, что на съемочной площадке «Как я провел этим летом» там же, на Чукотке, вы учили коллег, как себя вести при встрече с белым медведем.
— Ну-у, я не учил, я просто делился воспоминаниями и тем, что мне рассказывал отец. А как-то вести себя с ним… веди-не веди, спрятаться от него негде. Вы для него вкусный обед. Или ужин, как придется. Ну, если только он не передумает.

— Что, никакого спасения? А прикинуться мертвым или громко закричать? С бурым медведем вроде работает.
— (Громко смеется.) Нет, никому неизвестно, что лучше делать при встрече с белым медведем. Он же самый блестящий хищник! Лучше не встречаться с ним — вот единственный совет.

— Что самое тяжелое и непривычное для человека с материка на Чукотке?
— Там холодно, и привыкнуть к этому невозможно, кто бы что не говорил. Все равно организм отмораживается. Холодно, все время холодно. И всего только два времени суток: зимой — ночь, летом — день. А вот вечер-утро — этого там не очень много. Зато зимой, ночью, северное сияние прекрасное. И когда все время ночь, то смотри-обсмотрись. Круглыми сутками.— А вы чувствуете, что Чукотка на вас повлияла? Ну, ведь не самое обычное детство.
— Мне кажется, я себя чувствовал немножко в привилегированном положении относительно материковых людей. Те, кто жил тогда на Чукотке, они были как будто избранные, не каждый туда попадал по работе, не каждый там проводил свое детство. Поэтому я себя чувствовал, как бы сказать… на голову выше остальных ребят.
Во-вторых, конечно, на Чукотке все — настоящие люди. Друзья моего отца — геологи, летчики, водители... Но в то же время были и одиночки-золотоискатели — люди, сбившиеся с пути. Их называли «бичи». Но они тоже были настоящие. Это люди, которые не смогли уехать на материк и выживали странным образом. Но вообще все, что там происходило, было достаточно серьезно.

— Одноклассники уже на материке часто расспрашивали вас о Чукотке?
— Да нет, в то время было много других интересных вещей, которые нас, детей, занимали куда больше. Это было просто внутреннее такое понимание: как будто ты уже знаешь жизнь не понаслышке, а они все еще малыши.

— Вы еще и три года отслужили на Северном флоте. Как назывался ваш корабль? И чем вы там занимались?
— Эсминец «Московский комсомолец». Я был секретчиком.

— А что на флоте было самым трудным?
— Срок службы. Три этих длинных года.

— Вы сами решили пойти на флот?
— Нет, в моем случае все решило прекрасное здоровье. Забрали туда, вот и все.

— Ваше сегодняшнее место силы — старейший театр страны, вы худрук Российского академического театра имени Федора Волкова в Ярославле. Он работает, страшно сказать, с 1750 года. Если бы речь шла о храме, то сказали бы «место настолько намоленное»... А о театре, интересно, как говорят в таком случае?
— Нахоженное, наверное. Мы в этом году открыли 272-й сезон, это, конечно, о многом говорит. Серьезная дата, ответственная. Вы себе представляете? 272-й сезон! США только через 26 лет появились как государство.— Невероятно, конечно.
— А родился театр благодаря энергии Федора Григорьевича Волкова, который совершенно неожиданно в этом месте… хотя нет, ожидаемо — до этого Димитрий Ростовский из Ростова Великого закончил здесь писать «Книгу жития святых», по его пьесам играл театр семинарии. Так что вся эта территория готовила некий общественный институт в виде театра.
Волков был светоч нашей культуры, он до конца еще не осознан. Мы сейчас выпустили о нем книгу-исследование, она есть у нас на сайте, если кому интересно. Его театр был событием, и при этом он приносил хорошую прибыль. На один только спектакль приходило до тысячи зрителей. Представьте себе! Это не любительское какое-то действо на 20–30 человек.

— Как выглядел его театр?
— Это был большой амбар по принципу театра «Глобус» в Лондоне. Все думают, что он был деревянный, но нет, каменный…
И ведь Волков наряду с другими нашими гениями — Лермонтовым, Пушкиным — тоже очень рано ушел. Совершив головокружительную карьеру, он умер в 34 года. Страшно поверить. Всем кажется, что это какой-то умудренный, старый человек, а нет… И сама его личность была очень глубокая, емкая, противоречивая. Он был нелюдим, хотя, с другой стороны, очень коммуникабелен. Глубочайшего образования, немецкий и итальянский языки знал как родной. Сам вырезал деревянный алтарь для церкви Николы Надеина — и алтарь, и церковь в Ярославе сохранились. Его дело и стало точкой отсчета общедоступного профессионального театра.

— То есть он в Российской империи был первым?
— Да, и он так и называется — Первый русский театр.

— Но ведь тогда люди чаще ходили в балаганы.
— Не совсем так. Были придворные театры, были театры крепостные. Они принадлежали знатным людям, а актерами были крепостные. Туда билеты не покупались. Это были клубы — места развлечений, свидетельства превосходства. А это был театр для всех, куда могли ходить и купцы, и ремесленники.

— А сейчас ярославцы насколько активно ходят в театр?
— А какие у вас варианты ответов?

— Ну, «на премьерах битком», «залы пустуют», «ходят только на комедии».
— Ну да, вы перечислили все ужасы регионального театра, которые иногда присутствуют на местах, но мы театр федеральный. В позапрошлом году президент присвоил нам статус «особо ценного объекта культурного наследия народов Российской Федерации». Так, на секундочку. А к тому же Ярославль — столица Золотого кольца. Поэтому к нам приходят не только ярославцы — приезжают иностранцы, люди из столицы, из разных регионов. Можно сказать, мы по праву претендуем на роль Большого театра, но только в Ярославле. Потому что приехать сюда и не сходить в театр — ну, это все равно что ты и не был в Ярославле.— Что бы вы отметили из последних премьер?
— Борис Павло́вич сейчас выпустил великолепную работу, посвященную жизни Циолковского, русскому нашему гению. Так и называется — «Циолковский». Анджей Бубень, замечательный польский режиссер, сделал интерпретацию «Отцов и детей» Тургенева, очень интересный спектакль. Я сделал спектакль по пьесе Григория Горина «Забыть Герострата!». Володя Смирнов поставил по повести Шукшина «Калина красная». Очень рискованное предприятие, потому что все знают фильм.

— Трудно после хита делать новый хит.
— Трудно, но я думаю, мы не подвели зрителей, и Василия Макарыча не подвели. У нас другой, более отстраненный взгляд. Не авторский, но вызывающий огромный интерес даже с точки зрения сравнения с фильмом. Так что есть на что пойти.

— Что еще удивительно — что вы, насколько я знаю, живете в Железноводске на Ставрополье.
— Я прописан в Железноводске и бываю там часто, но живу я в Ярославле сейчас.

— И каково это: бывать в Железноводске, руководить театром в Ярославле, сниматься в Москве? Как вы успеваете? Сколько времени проводите в дороге?
— Много. Для меня это привычное время жизни — находиться в дороге. Вот сейчас с вами разговариваю — тоже еду, из Ярославля в Москву.— А какие у вас чисто дорожные занятия?
— Делаю то, что не успеваю в суете. Читаю, что необходимо прочесть, слушаю музыку, которая нужна для моей постановки, и просто чтобы быть в теме того или другого явления. Фильмы смотрю. Делаю все, что не требует оперативного вмешательства. Это для меня время самоподготовки.

— Что лучше — самолет или поезд?
— И то, и другое нормально. Если надо что-то быстро, реактивно решить, лечу самолетом, но это менее надежно, потому что погоду, к сожалению, предугадать и подрассчитать мы пока не можем. В поезде, конечно, этого нет, там все четко. Поезд надежней. Но дольше.

— Спрошу про кино. Вы всегда играете положительных героев. Это ваша позиция или просто злодеев не предлагают?
— Ну почему. Вот «Сибирь мон амур» — я там играю такого зловредного полковника, непростого, скажем, характера. Потом есть фильм «Холодные берега» — там я играю человека, свернувшего с истинного пути. Ну, а в принципе, мне, наверное, предлагают то, что видят во мне режиссеры. Они, читая сценарий, понимают, кто наиболее точно попадает на эту роль.

— Но вам бы хотелось сыграть более характерного героя?
— А у меня, знаете, нету таких творческих амбиций. Даже такого понятия нет — «хотелось бы сыграть». Этот инстинкт отсутствует.

— Потому что вы прежде всего режиссер?
— Да. А «хотелось бы сыграть» — это друзья предлагают. Я отвечаю согласием, когда понимаю, что мне интересно и я смогу. А сам — нет.— Но вы и отказываетесь иногда — особенно от участия в зарубежных картинах (хотя и сыграли в «Черном море» с Джудом Лоу). Кому отказывали?
— Я не знаю фамилий, я знаю сюжеты, ознакомившись с которыми, я понимал, что они, скажем так, не совсем точно отражают жизнь моей Родины. Поэтому не нашел в себе сил и возможности поучаствовать в этих проектах.

— Это снова русские, которые не похожи на русских?
— Да-да, ну, как обычно. «Клюква».

— Когда вы играете космонавта в сериале «Частица Вселенной» или сыщика в «Шифре» и «Крике совы», вам важно узнать что-то об их работе? Вы консультируетесь с профи?
— Я не консультируюсь, меня консультируют. То есть это не частная инициатива, ведется подготовка, есть люди-консультанты.

— Что такого удивительного и нестандартного вы, например, узнали о работе космонавта?
— Там удивительно и нестандартно всё. От начала прихода в отряд космонавтов до завершения карьеры. И вся дальнейшая жизнь. Вот всё в космонавте непривычно для обычного человека.

— Почему именно «завершения карьеры»?
— Ну, потому что не может принять космонавт, что он больше никогда не попадет за те пределы, где кроме него и его товарищей, никого не было. Была такая возможность заглянуть туда, куда без технического гения нельзя заглянуть — и нету.

— А такое понятие как бесконечность вы как можете объяснить? Вот всегда было интересно.
— Бесконечность — это Бог.

— Ну это верующим только можно так объяснить.
— Ну а пусть верят!— А в работе сыщика что такого особенного?
— Я не знаю… И они не сдаются. Я пытаюсь быть убедительным в этом образе. Ну, если получается — здорово. Даже находясь на съемках, понимаешь, что это очень тяжелая профессия, психологически и физически. И люди, которые этим занимаются, настоящие сыщики, у меня вызывают огромное уважение. В то же время эта работа часто деформирует людей, таких случаев много. И это тоже нужно понимать.

— Сергей, наш проект называется «Соль земли. Люди, ради которых стоит узнать Россию». Вы много встречаете таких людей в своей жизни?
— Да повсеместно встречаю! Олег Алексеевич Жаров, наш ярославский коллекционер и меценат, который взялся за восстановление домов в селе Вятском — создал целый культурно-исторический проект, а сейчас реконструирует Гостиный двор в Ростове Великом.
Юрий Михайлович Ваксман, который в Ярославле снимает кино — вот на ровном месте взял и начал предоставлять услуги продакшн, огромное количество групп к нему приезжают на съемки.
Это Александр Петров, замечательный наш «оскароносный» мультипликатор. Вот недавно встречался с Федором Конюховым, потрясающий человек, и помощник его, Феликс, тоже потрясающий — занимается созданием деревни под Калугой. Я знаю удивительного человека Захара Прилепина. Я знал Александра Владимировича Захарченко, первого главу ДНР, убитого негодяями. Петр Наумович Фоменко, мой мастер. Мои актеры… Нет, я могу перечислять бесконечно. Соль земли нашей русской — это огромное количество людей, и мне выпало счастье видеться с ними, что-то для себя уяснить.
Из Ростова-на-Дону знаю людей прекрасных, казаков. Виталий Соловьев, он известный предприниматель, а в другой своей ипостаси — писатель, поддерживающий казачью культуру. Сейчас с соратниками восстанавливают храмы.— Я как раз хотела вас спросить: что вы недавно делали в Ростове?
— В Ростове у меня есть товарищи близкие, друзья, можно сказать. К сожалению, один из них умер — это Валерий Львович Капулкин (служил в «органах», в отделе по борьбе с оргпреступностью, после увольнения создал охранное предприятие. — Авт.). И я специально поехал через Ростов, чтобы побывать на его могиле. Посчитал своим долгом почтить память друга.

— А нам говорили, что будет сниматься докфильм о казаках.
— Да, у нас есть такая мысль. Но это дело требует крайне профессионального подхода, требует времени, понимания. Я бы очень хотел, чтобы все сложилось. Люди, которые могут это сделать, есть. Иван Твердовский, замечательный кинодокументалист. У него серьезный опыт. Остальное — вопрос техники, переговоров.

— А Ростов-то вам успели показать?
— Ну, я знаю Ростов. Ростов-на-Дону — прекрасный город, который, кстати, взял свое название от имени нашего Дмитрия Ростовского. Так что он имеет непосредственное отношение к ярославской земле.

— Как хороший знаток России, скажите: зачем россиянам стоит приехать в Ростов-на-Дону?
— Да все очевидно. Красивейшее место, хлебосольное. Южный город с невероятно радушными людьми, классной кухней. И обязательно надо побывать в казачьих станицах.

— Вообще сейчас много фильмов в России снимают о спортивных и военных победах из нашего прошлого. Это воспитание патриотизма и это нужно. Но если не про войну и не про прошлое — о чем вы бы сами хотели снять фильм из нашего настоящего?
— Вы сейчас говорите про мой режиссерский портфель? Я так не могу сказать, мне надо понимать место действия, кто бы участвовал в этом. А абстрактное понимание… Я бы хотел снять фильм про добро. Про победу добра над злом. Вот про это.

Это проект журнала «Нация» — «Соль земли. Второй сезон»: о современниках, чьи дела и поступки вызывают у нас уважение и восхищение. Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этим текстом в своих соцсетях.