На моих глазах у берлинской телебашни двух арабов осторожно сажают в полицейскую машину. Они, удобно развалившись на заднем сидении, уезжают прочь. За решеткой с задержанными сидят женщины-полицейские. Непонятно, то ли нас, немцев, ограждают от арабов, то ли наоборот.
- Сейчас нужно охранять беженцев, - говорит психолог Виктория Шварцкопф. Правда, ее уверенность день ото дня угасает. 30-летняя блондинка недавно закончила университет. Она несколько месяцев не могла найти работу и, наконец, устроилась в ведомство по делам молодежи. Среди прочего они занимаются интеграцией беженцев-подростков.
Виктории ее новое занятие не очень нравится: она должна опекать мальчиков 12 -16 лет, которые приехали в Германию одни без родителей.
- Я их не боюсь. Они совсем дети. Но честно признаюсь, я стала ловить на себе странные взгляды с их стороны. До событий в Кельне я не обращала на это внимания.
Мама Виктории переживает за безопасность и загруженность дочери. Но чтобы получить более высокооплачиваемую работу, ей нужно сначала набраться где-то профессионального опыта. Поэтому Виктория по 40 часов в неделю возится с беженцами.
Странные взгляды со стороны приезжих с Ближнего Востока в сторону женщин стали частью немецких будней. Я стала ловить себя на том, что иногда сама смотрю на берлинок глазами ваххабита. Эта джинсы слишком узкие надела. У другой вырез на груди слишком глубокий — надо шарфиком прикрыть. А у этой лицо чересчур красивое — ей паранджа в гардеробе не помешала бы. Когда я поздно возвращаюсь домой и замечаю сверлящий взгляд со стороны группы не говорящих по-немецки мужчин, во мне, уроженке Ростова-на-Дону, просыпается «внутренний казак». Я стараюсь громко и тяжело шагать, смотрю грозно по сторонам и ищу в кармане что-то острое.
В районе Кройцберг молодых мигрантов пытаются отвлечь от дурных мыслей творчеством. Художница-швейцарка учит подростков рисовать и выпиливать лобзиком. Юные сомалийцы и афганцы не в восторге: никто не улыбается, все молча размазывают краску по картону. Педагоги вежливо хвалят поделки.
У каждого добропорядочного немца должен быть свой опекаемый мигрант. Это как белый платок в кармане пиджака — признак хорошей репутации и благородства.
- Мы решили поселить у себя в квартире семью мигрантов: двух взрослых и двух детей, - хвастается один из кузенов мужа.
- А мы беженцам бесплатно кино будем показывать, - отвечает муж, закусив губу. Его бы воля, он бы весь Дамаск у нас приютил.
Ко всеобщему облегчению, жена кузена признается, что никаких квартирантов у них не будет. Они только зарегистрировали свою квартиру в миграционной службе как возможное место временного пребывания. Они думали принять у себя семью с двумя детьми. Но в миграционной службе им предложили формат ночлежки — каждую ночь нового человека. И от красивой христианской идеи (возлюби ближнего своего, пусти его в свой дом, накорми, обогрей и прочее) пришлось отказаться.
Больше двух третей беженцев — молодые мужчины. Каждый второй не старше 25 лет. Основная группа — сирийцы, иракцы и афганцы. По городу они гуляют небольшими группами, поодиночке редко. Женщин-беженок на улицах практически не видно. Их можно встретить только возле лагеря или в сопровождении членов семьи. На городских площадках дети беженцев никогда не играют, только во дворах своего убежища. Беженцы не фотографируются ни у Бранденбургских ворот, ни у Берлинской стены. О том, что в Берлине находится один из лучших в мире музеев исламского искусства, мало кто из них знает.
По словам беженца из Чечни Ахмета, с новоприбывшими мигрантами ужиться сложно:
- Мы с арабами часто воюем, потому что они пристают к нашим женщинам.
В Берлине все лагеря уже переполнены. Места первичного размещения часто смешанного типа: в одном зале может спать несколько сотен человек — и мужчины, и женщины. Кражи и домогательства - тут обычное явление. Как говорит Ахмет, чеченки часто едут в Германию сами, а потом вызывают своих мужей. Пока женщины живут одни, они нередко сталкиваются с сексуальной несдержанностью со стороны новых соседей. Чеченцы с наглецами не церемонятся: в Берлине еще не забыли массовую драку между чеченцами и сирийцами, сто против тридцати. После скандала сирийцы отказались возвращаться в лагерь. Газеты тогда писали о вражде на религиозной почве. Якобы сириец-христианин играл в футбол с голым торсом в присутствии чеченских женщин, а чеченцы-мусульмане попытались его одеть.
Занятие по душе Ахмет себе пока не нашел. Немецкий язык дается ему с трудом. Его детям легче — они профессионально занимаются борьбой и мечтают о спортивной карьере. Племянники работают охранниками.
Шакиба из Ирака тоже при деле. Она хорошо знает немецкий и работает переводчицей с арабского. Девушка сопровождает пациентов в берлинских клиниках и помогает им объясняться с врачами. Большинство клиентов из Ливана и Сирии.
- Некоторые вещи, которые они говорят, настолько чудовищны, что я их просто не перевожу. Они едут лечиться на Запад и при этом мечтают о джихаде! - говорит Шакиба.
Иногда бывшие клиенты присылают ей ссылки на страницы девушек в фейсбуке и просят помочь со знакомством. Среди них часто попадаются русские и украинки.
- Пускай учат язык и сами устраивают свою личную жизнь. Я не хочу писать за них любовные признания, - возмущается переводчица.
Девушка уверена, что из-за приезда ее земляков в Германии велика террористическая угроза, и как только напряжение в обществе спадет, террористы снова о себе заявят
Известная немецкая феминистка Алис Шварцер считает, что нападения на женщин в новогоднюю ночь как раз и были терактом: «Автоматы Калашникова, пояса шахидов, а теперь еще и сексуальное насилие!» Немка считает, что в дискуссиях об исламе нужно отказаться от политкорректности и называет мусульманский платок «флагом исламистов». По ее мнению, многие не смеют высказаться критично по поводу проблем с интеграцией беженцев, так как боятся обвинений в расизме и нетолерантности.
- Нынешние беженцы — это исторический шанс для Германии показать, какие мы гостеприимные и общительные, - говорит фотограф Карстен Зандер.
Однако у большинства немцев лопается терпение. После «Кельна» недовольных миграционной политикой Меркель стало больше половины. По данным центра исследований политических настроений ZDF-Politbarometer, подавляющее большинство стало бояться, что из-за наплыва беженцев увеличится преступность.
- Кто их на нас наслал? - не понимает двухметровый немец Эрик. - Они говорят, что их пригласила Меркель. Но я думаю, что это чья-то хорошо подготовленная атака.
Немцы считают, что мигранты угрожают не только их безопасности и экономике, но и культуре, общественным ценностям. Здесь пьют пиво, едят свинину, демонстрируют равноправие полов, мало верят в бога и стараются решать конфликты без насилия.
- Кто не вписывается в наши правила, пускай даже не распаковывает свой чемодан, - говорит бывший глава «турецкого района» Берлина Хайнц Бушковски.
Новогодние события заставили немцев ужесточить правила приема беженцев. До «кельнского скандала» лишить человека права на убежище можно было только, если он совершил преступление и сел в тюрьму на срок от 3 лет. Незначительные правонарушения, такие, как сексуальные домогательства или мелкие кражи, основанием для депортации не являлись. В Бундестаге договорились принять новый закон, чтобы «условного осуждения» было достаточно для отказа в статусе беженца.
- Мы их не боимся и будем, как обычно, отмечать в этом году Карнавал (что-то вроде русской Масленицы, проходит в первой декаде февраля. – Авт.). Мы только не поймем, почему на Ближнем Востоке воют немецкие и русские солдаты, а не сирийские мужчины? Почему они бросили своих детей, женщин и стариков и ринулись в Германию? – вот что говорят простые немцы.
