«На «9 роту» у нас было всего 1700 тысяч долларов и целая армия»

Елена Яцура приезжала в Ростов дать мастер-класс на фестивале Bridge of Arts. Нетерпеливые слушатели перебивали вопросами, а после сессии обступили: местные киношники, студенты-вгиковцы, начинающие актеры, все хотели совета и визитку.

— Это всегда так?
— Всегда. Больше не буду давать никаких мастер-классов, дело наглухо бессмысленное. Но может какой-то толк есть, не знаю. А вообще я люблю ездить в разные города, и всегда пользуюсь случаем. И поскольку в Ростове была в 9 лет — проездом из Краснодара, я там родилась — то хотела на юг. Внутренняя родина зовет.

Елена Яцура — одна из самых смелых российских продюсеров. Не каждый прельстится работой с новичком, а в ее списке целых 15 режиссерских дебютов. Она продюсировала первые фильмы Федора Бондарчука, Алексея Германа-мл., Ренаты Литвиновой, Филиппа Янковского, Ильи Хржановского и 10 других дебютантов. Получила премию «Ника» за фильмы «Свои» и «9 рота», и «Золотого орла» за «9 роту». Уникальность Яцуры еще в том, что отдавая предпочтение непопсовым и неприбыльным картинам, она в 80% случаев окупает бюджет.

— Незабываемое приключение работать с дебютантами, знаете ли. Вот если Федор Бондарчук к моменту работы в полном метре имел 700-800 съемочных дней, снимая клипы и рекламу, то у некоторых таких дней было — ноль. Скажем так: не всегда можно догадаться, чего человек еще не знает о кинопроизводстве.

Как продюсер с 1998-го по 2015-й Яцура выпустила 29 фильмов, среди которых финский, французский и русско-швейцарский, а также мини-сериал (кстати, тоже дебют, его снимал Резо Гигинеишвили, еще до «Жары» и «Любви с акцентом»).

— Сегодня кино мутировало. Если ориентироваться на «Оскара», то мы увидим, что в сценариях-номинантах количество событий на полтора часа экранного времени увеличилось в пять раз. «Джой», где Дженнифер Лоуренс играет девушку, которая изобрела швабру, раньше бы закончился на том месте, где она продала швабру за 20 тысяч, а теперь мы еще успеваем увидеть неприятности с налогами и зрелые годы героини. Вторая причина — цифровая революция. Она коснулась всех. Фестивальные комиссии плачут, отбирая программы, потому что количество того, что нужно смотреть, увеличилось не в разы, а на порядок. Такого обилия короткого метра, как в 2013-16 годах, не было никогда. Снимать стали все и много, потому что это можно сделать практически за нисколько. И если ты талант, то телефон это, безусловно, твое средство. Вы видели «Хардкор»? Это игровая симуляция, только в кино. Посмотрите, просто, как пример. Илья Найшуллер снял его за $2 млн, а продан он был за $10 млн. Не в последнюю очередь потому, что язык оригинала — английский. Первое правило: не ставь себя в контекст русского. Это ошибка — думать, что есть что-то отдельно русское. Его нет. Есть просто кино, хорошее или плохое.— В XX веке было три кинематографии, которые окупались за счет внутреннего рынка — это индустрии США, Индии и СССР. Так продолжалось до 1991 года, когда вдруг выяснилось, что мы отстали от мира на 25 лет, и что кино это не только искусство, а талант плюс технологии всегда, и коммерция обязательна, потому что у кино другая точка рентабельности, чем у изобразительного искусства, например. Кино всегда должно держать дисциплину денег, иначе оно теряет мышцу, и с этим связано текущее недокачество. В России сейчас производится до 90 фильмов в год, а окупается из них четыре. Это устойчивая статистика. В стране сегодня 3 500 экранов, которые являются, наверное, пределом. Во Франции и Германии — по 9 000 экранов, в США — 209 000. СССР имел 50 000. Минкульт финансирует в этом году 400 передвижных киноустановок, но уверенности, что все это состоится, нет. То, что я говорю, довольно скучно. Но говорить о продюсировании, не зная этих цифр, смысла нет. Каков итог забега для русских и каков прогноз? Мы попали в очередной кризис. Экранов больше не станет. Их не станет больше ни в одной стране, исключая Китай. Только там количество экранов растет с невероятной скоростью, и сегодня китайские премьерные сборы превышают сборы американские.

Кино всегда должно держать дисциплину денег, иначе оно теряет мышцу.

— Русской продюсерской школы нет. Вот вы сегодня открывали памятник Ханжонкову — да, русские предприниматели чувствовали себя хорошо, а потом исчезли лет на 75, потому что продюсером стало государство. И советский кинобизнес, скажу я вам, больше походил на рынок американский. Полки с запрещенными фильмами были заполнены не неугодными, а фильмами плохого качества, категории «Ю». Советская система, она была зеркально голливудская. 50 % денег тратила на продвижение, Документ-госконцепция, бриф о том, как креативно продвигать фильм «Покаяние» — это просто глава для учебника. Но персон, продюсеров, как профессии, не было. Самые известные русские продюсеры появились в конце 90-х. И прибавление в этом семействе происходит очень медленно.— Вы ведь тоже не учились на продюсера?
— Я училась на театроведа в ГИТИСе. А 4-й курс провела в Дублине, Тринити колледже, смотрела в адских количествах кино и в том числе Дэвида Линча, с него по-хорошему все и началось. Я жила в семье по обмену, и мой обменный брат говорит с порога: «Ты «Твин Пикс» смотришь? — «А что это?» — «Ну, посмотришь». Для 1991 года это был революционный совершенно продукт. Ничего круче, чтобы так резко поднять планку отрасли, с тех пор не произошло. Прямо бомба. И я приехала в Линчем в голове и пошла искать себе работу. Попала редактором в объединение «Слово» на «Мосфильме». Слово, потому что его организовали сценаристы — Эдуард Володарский, Валентин Черных, Валерий Фрид. И там я застала период кооперативного кино.

— Это оттуда пошел слух, что вы начинали в порноиндустрии?
— Да, но это не слух. Мы действительно снимали эротическое видео, не порно, хотя я говорю всегда, что для денег надо порно снимать. Это было первое лицензионное видео для взрослых, невинное приложение к журналу «Андрей», такой Тинто Брасс. Надо было как-то деньги зарабатывать. В 1995-м на всем «Мосфильме» в производстве было две картины.

— Какую-то эротику вроде бы снимал и Дмитрий Месхиев?
— 4-й номер «Забав», сюжет «Бильярд». Что вы, там был худсовет, Валентин Константинович принимал... Слушайте, мы учились снимать кино таким нехитрым образом. Эротизма там было мало и искусство тоже не то чтобы задалось, но нас увлекал сам процесс создания чего-то цельного. А поскольку Месхиев не любил и не любит монтировать, то научиться получилось нам с Мелькумовым. И это правильно, продюсер должен уметь монтировать.

— Мне бы хотелось выудить немного инсайдерской информации о ваших фильмах.
— Давайте попробуем.

«Свои» и «Американка» (режиссер Дмитрий Месхиев)

— Когда я пришла на «Слово», мне сказали, что нужно срочно идти в Дом кино смотреть «Над темной водой» Димы Месхиева, что он дико талантлив. Следом посмотрела «Циников», и поняла, что я влюблена в этот фильм и страшно хочу с этим чуваком снять кино. Все считают, что «Свои» круче (у черно-белой военной драмы Месхиева сразу три основных приза ММКФ: за лучший фильм, за режиссуру и лучшую мужскую роль Богдану Ступке, три «Ники», три «Золотых орла». — «Нация»), но я так не считаю. «Циники» лучше. А «Американка» это был феерический пиар-проект. Она стояла в в топ-кинотеатре «Пушкинский» неделю, было 100 эфиров на «Европе-плюс». Нам сказали: «придумаете, что люди будут делать на спор 100 эфиров подряд?» Американка — это пари на исполнение любого желания. Мы и придумали… Критикам фильм не понравился. Один из них написал, что мы дикие люди, артисты у нас не попадают в кадр целиком. А мы снимали концептуально неправильной камерой. И это, кстати, за год до «Танцующей в темноте» Ларса фон Триера. Только он на цифру снимал, а мы на пленку.

«9 рота» (режиссер Федор Бондарчук)

— «9 рота» — это картина, которая была снята целиком в долг. Мы ошиблись, когда считали, сколько будет съемочных дней и кардинально — с ценой. Картина была в три раза дороже, чем мы думали. А денег не было, потому что в нее никто не верил. Говорили, что у нас фильм анти-имперский. А Федор — это глянцевая фигня, если цензурно выражаться. Причем, в этот период, с 1991 по 2004, не было ни одной сложно постановочной аналоговой картины. Что такое «9 рота»? Это взорванный самолет, это построенный и взорванный кишлак, это тысячи человек массовки, это регулярно присутствующие у тебя в жизни танки и самолеты и они должны ездить и летать столько, сколько тебе надо. У нас было $1700 тысяч и армия. Армия работала бесплатно. Мы их заправляли бензином и керосином, а они давали возможность делать, например, дубли с «Градами», зенитными установками.Когда пошел первый материал, стало понятно, что мы делаем «бомбу». Но за два месяца до окончания съемок кончились деньги. А остановиться нельзя, никак! Это был какой-то энергетический момент, когда хочешь не хочешь, а надо. У нас было 6 забастовок в группе, но стояли мы всего день. Я сказала, что останусь с ними со всеми сидеть в Крыму, пока мы не заплатим. Всего мне лично пришлось занять 3,5 миллиона долларов, и расплачиваюсь я до сих пор.
Это был первый русский фильм, у которого трейлеры вышли за 4 месяца до премьеры. Нас тогда увидели продюсеры «Дозоров» и «Дневной Дозор» перешел на другую дату. Мы вышли в день их премьеры, на самом деле. А за месяц до показа вдруг началась всеобщая истерика, и встал вопрос, чтобы снять титр «Елена Яцура представляет». Показами мы стали собирать по миллиону в день, а титр я сняла. У меня до сих пор нет объяснения этому своему поступку
Это история была мной придумана, как комбинация людей и сценариев. Сначала мы должны были снимать римейк «Судьбы человека». Но трагически погиб наш сценарист Леша Саморядов. И позвали Юру Короткова (сегодня сценарист 38 фильмов, в том числе «Страна глухих» и «Стиляги». — «Нация»), причем у него бывает так, что он вообще ничего не может написать, возвращает деньги, а бывает, пишет за три недели. Вот «9 рота» была написана за три недели. Он встречался с этими ребятами из 9 роты, и там есть подлинные истории, про пластиковый …(пенис) на уроке минирования, например. Нам было очевидно, что нельзя снимать про текущую войну, чеченскую. И когда всплыл Афганистан, мы обрадовались.
Эта была очень живая картина, я бы еще сняла такую масштабную вещь, просто пока непонятно, для чего надо так снова становиться на уши. А тогда у меня случился кризис. Стало страшно умереть «создателем «9 роты». Этот кошмар меня долго преследовал.

 «В движении» (режиссер Филипп Янковский)

— Мой партнер купил сценарий, который написали молодые люди под кальку ВГИКовского учебника. Жуткое сочинение. «Диджей на «Харлее» или похищение байкера», как можно так сценарий назвать? Я решила: ладно, буду тестировать им, отличный повод познакомиться со всеми, кто сегодня снимает. И я перезнакомилась со всеми, но никто не сказал, что это — говно. А первый, кто сказал «Сценарий у вас — говно», был Федор Бондарчук. «Я в курсе» говорю. Беседа завязалась. Я объяснила, что мы готовы заказывать сценарий для режиссера, который хотел бы снимать про любовь и про Москву, поскольку я до сих пор такого не встретила. Он говорит, что «вот же, это я». Так появился сценарий «В движении». Федя сказал, что написано отлично, но это не его история, что, кстати, чистая правда. И я стала искать отдельно режиссера на «В движении» — им стал Филипп Янковский, и отдельно проект для Феди. Тут помог Степан Михалков, именно он посоветовал дать Феде «Судьбу человека-2».
«В движении» проявилась Оксана Фандера, для нас тогда совсем неясный талант, но Филипп настоял на этой позиции: «Мы это не обсуждаем». И выяснилось, что она фантастическая актриса.
А сам сценарий был сдан 17 августа 1998 — прямо в день дефолта. И запустились мы с ним только через два года.

«Небо. Девушка. Самолет» (режиссер Вера Сторожева) и «Богиня. Как я полюбила» (режиссер Рената Литвинова)

— «Небо. Самолет» мы снимали с глубоко беременной Ренатой, но главное не это. Главное в этих картинах то, что мы нашли Литвиновой ассистента. Это была настоящая эврика. И ассистент у нее теперь всегда есть. Потому что ей нужен такой посредник с объективной реальностью. Хотя, конечно, Рената-человек и Рената-образ — разные вещи. Это надо понимать.
«Последнюю сказку Риты» она снимала сама, без продюсера, потому что ей не нужны были какие-то сверхъестественные силы в помощь, это, собственно, сценарий «Богини». А вот если она захочет делать один роман, который ей нравится, английский классический роман, блестящий совершенно, если он ее вштырит, то, может, мы еще и встретимся.

«Апрель» (режиссер Константин Мурзенко)

— Как здорово, что вы вспомнили про «Апрель», я его очень люблю. У Стычкина там была первая большая роль и, на мой взгляд, лучшая в карьере.
Про Мурзенко мне рассказал Дима Месхиев: мол, есть такой парень, талант и очень странный чувак, а Дима всегда был в курсе всех странных чуваков. И парень этот пишет сценарий за одну ночь за тысячу долларов. Мы с ним так и не познакомились, но аккуратно друг в друга въехали на фестивале «Серебряный гвоздь», куда он прибыл как сценарист «Мама не горюй». И понеслась история. «Апрель» был в итоге сыном полка, и Виктора Такнова, и Сельянова, и моим, и Юсупа Бахшиева. Я его показала Берлинскому фестивалю, его взяли на «Форум», в программу авторского иностранного кино. Заведовали форумом супруги Грегоры, консультанты премьер-министра по вопросам культуры. Через них, к примеру, прошла вся польская школа: Кесьлевский, Вайда. И Мурзенко отличился тем, что он был первый и единственный человек, который не пришел на свой показ. То есть Фассбиндер и Вайда приходили, а он нет. Я долго обходила Грегора десятой дорогой, потому что это был дикий скандал. Тихий, но дикий.

«Огни притона» (режиссер Александр Гордон)

— У нас, кстати, был очень хороший фидбэк из Ростова, Гордон приезжал к вам с показом. Короткий был прокат, да еще и дату расстрельную выбрали — 4 ноября, праздники. Мы вздрогнули, но сбор был отличный. На 50 экранах с никаким количеством сеансов —$400 000.
У Гордона был совершенно хрустальный сценарий, звенел весь. Не про огромные деньги. Но про хорошую роль. Мы познакомились 9 мая, а 29 августа уже снимали, и это был суперблиц. Но затем традиционно случилась херня с инвесторами, а мы глубоко в гостях, с молдавской съемочной группой, декорированными трамваями, бросать и возобновлять невозможно. Тут сработала Сашина харизма, он нашел финансы. Но случился 2008-й. Ситуация на рынке снова изменилась. Все хотели денег, будто мы уже в Голливуде: как с цепи сорвались. В общем, закончили мы его только в 2010-м.
Микс для саундтрека «Мне сегодня так больно» я замутила без Гордона. Классный диджей, Земфирин протеже, сводил. Микс очень крутой, сразу понятно, что это романтическая история, рассказанная в 21 веке. Его все качали. Гордону тоже понравился.
Саша вообще очень чувствительный человек, ранимый и трогательный. У него тоже есть отдельный от него, экранный образ. И история про то, что Гордон — исчадие ада в итоге стала поводом к тому, что жюри на «Кинотавре» протестно не дало ничего фильму Гордона. За что? За «Закрытый показ». Такие бывают дикие истории.

«4» (режиссер Илья Хржановский)

— «4» — это один из самых громких международных фестивальных блокбастеров. Прямого отношения к коммерции он не имеет, но является супердоходным, потому что бюджет его был $400 000 долларов, а бюджет следующей картины $57 миллионов («Дау» по мотивам биографии советского физика Льва Ландау. — «Нация»). И это самый большой русский проект за всю историю, который стал возможен благодаря визитке, фильму «4».
На премьере «4» в Ростове сидели 4 человека? Мы ничего не могли сделать с прокатом. Там был цензурный скандал, мы с ним справились, хотя это стоило удивительных усилий. А справиться с задачей проката оказалось невозможно. Совсем было мало экранов.— В 2015-м вы представили в Каннах сразу два своих проекта — «Ленин» и «Ампир V».
— «Ампир V» (фильм по роману Виктора Пелевина и по его же сценарию), я надеюсь, Виктор Гинзбург сделает сам. У него такое же лоскутное одеяло финансирования, как и в «Поколении П». Обратите внимание на титры, там вагон народа. И, наконец, в этом году он получил деньги от Фонда кино и продолжает кастинги.
— Но ведь запущен тизер.
— Тизеры — тизерами, а кастинги — кастингами. Он перебрал уже всю Москву, но финального решения так и не было. Мы вложили деньги на старте и поддержали концессию, это сделано. Но у нас свои разногласия: я хочу снимать на английском, а Витя, имея прекрасный английский, не хочет. Это неправильно. Русскоязычное кино не путешествует, потому что англоязычный рынок не смотрит дублированные фильмы. Но если понадобится, мы в процессе снова появимся. У нас с Гинзбургом есть симпатия.



— Сценарий «Ленина» написал Владимир Сорокин, а снимать его вы предлагали Стивену Содербергу. Но почему вдруг Ленин? Про Ленина снимал Сокуров не так давно.
— Да, и сейчас будет куча маленьких ленинов, потому что 100 лет революции, и понесется! Но нам нужен другой Ленин — как бойловский Стив Джобс с Фассбендером, другого типа. Чтобы было вау! Иначе смысла нет. Мы хотели, чтобы это снимал Содерберг, фильм будет на английском, но он был занят «Больницей Никербокер».

— Кирилл Серебренников тоже запускается с проектом «Чайковский», про другого Чайковского.
— В этом мы схожи. Нам осталось еще немного поработать для старта. Сорокин очень быстро написал сценарий, он получился нестандартный, непонятно было, как его поворачивать. Теперь понятно. И тогда мы не видели там ДиКаприо, а теперь это возможно. И он действительно сам не прочь. Была уже вполне реальная возможность передать ему сценарий. Но передать сценарий и потом решить его не снимать, так не делают. А уверенности не было, потому что это какое-то общеватое место, ДиКаприо — Ленин. Да, похож, но у нас другой взгляд на то, как это будет выглядеть. Посмотрим. У «Ленина» шанс запуститься — будущая зима. Там очень правильная конструкция и хорошая история. И на нее пока никто не спикировал, русские продолжают смотреть со всей русскостью на Ленина, поэтому ни у кого не получается. А меня подвигла книга Роберта Пейна, она вышла в серии ЖЗЛ в 2002-м. Книга написана неангажированным человеком, который оперирует строго фактами. Ленин, между прочим, был мизантроп и аутист. И вообще довольно неприятный человек. Он безобразно вел себя на съездах, ругался. Потом болел, покрывался экземой. Дрался за власть. А главным изобретением Ленина является что?

— Даже не знаю. Что?
— Вот никто не отвечает на этот вопрос. Он придумал, что революционер — это профессия. А не общественная деятельность, как полагали хипстеры. И при этом Ленин, безусловно, харизматический человек, интересный любовник. При нем запущены два важных проекта: библиотеки и электрификация. Он поинтереснее Сталина, а у иностранцев Сталин — хэдлайнер нашей истории. Но именно Ленин доказал, что единственный настоящий социальный лифт — это тренированный человеческий мозг, и это доступно каждому, отсюда его любовь к библиотекам и нелюбовь к ленивым людям. А еще, например, из разных мемуаров известно, что на охоту он ходил в кожаных штанах, мама была обеспеченная и поддерживала его. В общем, теперь главное найти зарубежного прокатчика.— Продюсер — это стрессовая профессия или я принимаю за стресс некий кураж?
— Это был бы болезненный кураж. Может, преодоление мелких досадностей и вызывает кураж, а крупные вещи по-настоящему ранят. Но нет профессии стрессовых и не стрессовых. Есть наша позиция. Если разобраться с ней, то все гармонизируется. Простая вещь, что никакое кино не больше жизни, приходит со временем. При этом любая работа — творчество. Можно быть скверным дворником и можно быть дворником-богом. У каждого есть свое назначение. Когда я встречаю людей, которые говорят: «Апрель», «Американка», «Огни притона», то думаю: «Неужели!?» Потому что это такие тихие вещи, которые разбросаны. Продюсер — это отчасти просветительская история. Ты всегда даешь морковку, дальше, чем публика может съесть, но так, чтобы она ее все же съела. И морковка не должна быть отравленной, нельзя портить общественный вкус. А для режиссера продюсер — это возможность. Он оценщик, но не денежный мешок, он должен собрать деньги, чтобы они правильно работали. Он должен уметь монтировать, чтобы при монтаже не говорить бе-ме. Должен уметь вербализовать все, что вы видите на экране. По идее, очень крутое ремесло.