«Колотун, братцы!», или Как двое в вязаных шапках спасали космическую станцию

В сентябре 2023 года Таганрогу исполнится 325 лет. Совместно с банком «Центр-инвест» мы придумали подарок имениннику. Мы расскажем истории 25 его уроженцев и жителей, которые прославили Таганрог. 

Сегодняшняя история — о космонавте Владимире Джанибекове, дважды Герое СССР, командире корабля во всех своих пяти полетах, спасателе орбитальной станции «Салют-7».

«Медленно, ощупывая пустую холодную темноту, в космическую станцию вплыли двое в противогазах. Этот эпизод, несомненно, очень эффектно выглядел бы на кинопленке. На самом же деле увидеть нас было невозможно: вокруг жуткая тишина, непроницаемая темень и космический холод. Такой обнаружили мы станцию «Салют-7», которая к тому же теряла высоту, не отвечала на позывные с Земли. Двое землян в мертвой станции где-то посреди бесконечного космоса...»

Так начинаются «Записки с мертвой станции» — книга бортинженера Виктора Савиных, которую он написал после их беспрецедентной миссии 1985 года. Джанибеков и Савиных летели в полную неизвестность. Спасение затерянной в космосе огромной орбитальной станции, обесточенной по неизвестной причине и при этом медленно, но неуклонно падающей на Землю, могло бы кончиться провалом. Никто не знал, что их ждет там и вернутся ли они оттуда вообще.
Но командиром экспедиции назначили человека, который не боялся. Это был летчик из Таганрога.

Толстяк-астролетчик

В 1960-х космонавт — самая популярная профориентация детей эпохи Гагарина, покорять звезды мечтал каждый второй. Но это в 60-х. А Володя, сын командира пожарной части узбекского поселка Искандер, еще в середине 50-х на вопрос мамы «кем ты будешь, сынок?», твердо ответил: «Астролетчиком» (слова «космонавт» еще не было). Он страшно увлекался астрономией, зачитывался Циолковским. «И мама моя, — вспоминал со смехом Джанибеков в фильме «Роскосмоса», — она медработник, и, естественно, смотрит очень внимательно: с головой там все нормально?»

Волнение мамы можно понять. Володя — мальчик с лишним весом, что в те годы встречалось редко. Ему не хватает ловкости, над ним часто потешаются во дворе. Да еще и некрасивая фамилия отца — Крысин — добавляет неприятностей: обидных кличек он наслышался немало.

Однажды едва не свернул себе шею. Доказывая, что может, стал спускаться по рукаву пожарного шланга, который сушился внутри каланчи, будто по канату. Шланг был грязный и мокрый. На высоте третьего этажа руки не выдержали. Он упал. Повезло, что на груду противогазов. Внешне — ни царапины, но с правой ногой что-то случилось.

В 1953-м неспортивному Володе чудом удалось поступить в Ташкентское суворовское училище. Первые два года — настоящее испытание. Он толком не мог ни бегать, ни прыгать: голень словно свинцом налита. Много лет спустя УЗИ показало застарелую травму. Но у него получилось словно бы забыть о травме на то время: суворовское Володя окончил с золотой медалью.Учебы в училище была блестящей и разносторонней: спорт, точные науки, языки, ремесло, основы ваяния и живописи. «Была дисциплина — военная топография. И в том числе — ориентация по звездам, изучение звездного неба. Все это складывалось очень логично», — рассказывал он в интервью каналу «Русская наука».

Бросить универ ради училища

1957 год — запуск первого в мире искусственного спутника Земли, детища Сергея Королева. Преподаватель физики, майор Шаверин, в красках рассказывает кадетам, что произошло невероятное — прорыв человека в космос, и Володя читает все журналы и газеты, где можно найти об освоении космоса, об авиации. А ночью… «Света в Ташкенте тогда было немного, и даже в городе, в чистую ясную погоду, ночное небо было потрясающим. А в горах, в летних лагерях, звезды можно было вообще трогать руками», — вспоминал он.

Желание стать астролетчиком приобрело новые очертания. В газетах появляются сообщения, что, возможно, и человек скоро полетит в космос. Но в 1960-м сокращают вооруженные силы, в том числе авиацию. Распределения из военных училищ резко уменьшились. Володя решает поступать на физфак Ленинградского университета. В первую очередь потому, что при факультете был аэроклуб: «Я решил: буду заниматься физикой и астрономией и буду летать на самолетах».

Профсоюз помог организовать в аэроклубе парашютную секцию, и Джанибеков вспоминал, что, кстати, из 40 кандидатов, прибежавших записываться на прыжки, большую часть составляли девчонки. Но сдав первую сессию на физфаке, летчик-любитель внезапно получает из военкомата приглашение поступить в Ейское летное училище. На свой страх и риск. Из престижного вуза он тут же ушел.

За пять лет Володя становится асом, одним из лучших учеников, ведущих. Женившись на внучке известного этнографа Лиле Джанибековой, он берет ее фамилию, а в 1965 году получает распределение: летчик-инструктор 963-го учебно-авиационного полка в Таганроге. Счастливый выбор судьбы. В СССР это была единственная авиачасть, где курсантов старших курсов обучали летать на сверхзвуковых самолетах Су-7Б.Такой самолет, кстати, сейчас стоит в Таганроге — как памятник «Слава советской авиации» (на постаменте великие слова русского ученого-механика Жуковского «Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума»).
Говорят, именно на этом истребителе летал летчик-ас, герой Корейской войны, Игорь Шавша. Джанибеков служил в эскадрилье под его командованием да и сам блестяще обучил целых 20 летчиков ВВС.

А в 1969-м из Таганрога в Звездный городок, на имя космонавта Германа Титова, прилетает письмо. «Уважаемый Герман Степанович! У нас славный Краснознаменный полк, все парни бравые, отважные, спортивные, учим курсантов летать на Су-7Б, мечтаем о полетах в космос. Скажите, как можно попасть в ваш отряд?»
Писал его не Джанибеков, а другой летчик полка, Ким Никитенко, он тоже мечтал о дальних полетах и узнал о наборе в отряд космонавтов. Через месяц командир полка сообщил, что в Таганроге со дня на день ждут приезда Титова. Космонавт искал летчиков для проекта «Спираль». Из всех бравых парней комиссия выбрала двух, один из них — наш герой.

Тошнота невесомости

В отряд космонавтов Джанибеков попал в 1970-м. Учеба шла ни много ни мало целых восемь лет. Восемь лет испытаний и преодолений. Адаптация к перегрузкам, «камера тишины», многочасовые гидропогружения в скафандре (отработка выхода в открытый космос), привычка к термокостюму (в космосе разница температур в тени и на солнце — больше 270 градусов по Цельсию, от -157°C до 121°C) и скафандрам, которые весили десятки килограммов. Теория: детальное знание всей сложной приборной доски корабля (уметь управлять надо даже с закрытыми глазами). И, конечно, нелюбимая всеми жесткая тренировка вестибулярного аппарата.

В интервью Джанибеков признавался, что центрифуга была самым тяжелым испытанием: «Нас крутили до 12 единиц, это плющит будь здоров, огромная перегрузка. Выходит человек, а спина вся лиловая». Одна единица равна весу человека; на 10-12 единицах, когда твое тело весит не 80, а 800-1000 кг, даже натренированные космонавты могут потерять сознание.

Над молодежью в отряде подтрунивали: «Сынок, то, что ты сейчас читаешь, я уже, между прочим, давно забыл». Шутили в основном те, кто долго сидел на «скамейке запасных». Некоторые ждали своей очереди по десять лет, но увы. К этому тоже надо было быть готовым.

Джанибекову повезло. В 1978 году ему доверили полет. Это было первая экспедиция посещения на стартовавший в 1977-м «Салют-6» — новую станцию 2-го поколения. Первая — и сразу в качестве командира. Возможно, потому, что в любой ситуации он сохранял совершенно ледяное спокойствие. Инструктор Центра подготовки космонавтов Альберт Марков рассказывал, что при взлете у большинства космонавтов пульс — 120-140 ударов в минуту, у некоторых зашкаливает и за 160. У Джанибекова же он поднимался чуть выше 80. Его вообще называли «космонавтом без слабых мест».И все же полет в космос был большим испытанием даже с точки зрения биологии. Взять хотя бы невесомость, которая так увлекательно выглядит, но так тяжко действует на организм землянина. Это и стремительная атрофия мышц, и тошнота из-за диссонанса двух сенсорных систем: мозг фиксирует парящее «тело в покое», а глаза сообщают о движении, и чем больше двигаешься, тем хуже становится. Но и это не все.

В фильме «Я пришел летать» Джанибеков вспоминал: «Нас с Олегом Макаровым полностью лишили собственной микрофлоры. За две недели до старта нам начали колоть антибиотик. И на станцию мы пришли чистенькие, как хирургический инструмент перед операцией. А вернулись с кошмарным набором совершенно чужой микрофлоры. У нас были серьезные проблемы со здоровьем». Именно поэтому космонавт не может летать часто: нужны восстанавливающие интервалы.

Трудно, но Джанибеков жалел только о том, что экспедиция была короткой — всего 6 дней. «Не успел толком на Землю посмотреть. Как будто показали одну серию из фильма, и всё, кина не будет. Смотреть в иллюминатор можно бесконечно. В сутках там по 16 восходов и 16 закатов».

Нестыковочка вышла

После «Салюта-6» Джанибеков активно включился в исследовательскую программу «Интеркосмос». Она объединяла технологический опыт разных стран — союзников СССР. В рамках этой программы у Джанибекова было два полета. В 1981-м его напарником стал первый монгольский космонавт — Жугдэрдэмидийн Гуррагча. Монголы с нуля составили монгольско-русский словарь космических терминов: около тысячи рабочих слов. Вместе космонавты провели на орбите несколько медицинских экспериментов.
Неизвестно, как Джанибеков накоротке называл Жугдэрдэмидийна, но самого его среди космонавтов прозвали Джан. Для монгольского героя это был единственный полет в жизни. Джан снова полетел к звездам через год. И снова в качестве командира.В 1982-м в космос снарядили первую советско-французскую экспедицию, и теперь Джанибеков летел с первым в истории космонавтом Франции — Жан-Лу Кретьеном, известным летчиком-испытателем. Они очень подружились. Есть архивные кадры, где Джанибеков смеется: «Я тут в иллюминатор чью-то ногу вижу. Жан-Лу, ты своей ногой закрыл мне Суэцкий канал». — «Чито?» — «Суэцкий канал! Одной ногой весь канал перекрыл».

Но этот третий полет был очень непростой. Во время стыковки едва не случилось «космическое ДТП». Когда «Союз Т-6» уже сближался со станцией «Салют-7», до нее оставалось всего 700 метров, внезапно погасла приборная доска: отказ датчиков угловых скоростей. Джанибеков вспоминал: «Тишина. Только горит дежурный свет и жужжит вентилятор. Мы вращаемся, станции не видим. Земля то в одном, то в другом иллюминаторе. И я понимаю, что у меня 100 секунд до столкновения».

В этот момент Джан включил ручное пилотирование. Остановка вращения, торможение, разворот корабля, поиск станции, снова торможение, и, наконец, станция вплывает в маленький экран. До нее — 400 метров. А время идет. Маневрируя, «Союз» пролетает между солнечных панелей «Салюта».
«Помню, вижу в иллюминаторе очень большие глаза — то ли Березовой, то ли Лебедев, — вспоминал Джанибеков. — И дальше мы унеслись мимо. Торможение. Разворот. Снова ищу станцию».

Обсудить с Землей нештатную ситуацию он даже не успевает. Весь ЦУП замер в шоке, такая схема в Центре подготовки не отрабатывалась. А Джанибеков молча, с ровным пульсом стыкует корабль. И спокойно сообщает: «Земля, я Памир. Мы состыкованы». Минутная полуобморочная пауза, и голос Земли: «По-о-онял». После этого инцидента в космическую программу добавили новые элементы подготовки.

Четвертый полет, в 1984-м, — тоже знаковый. В экипаже Джанибекова — Светлана Савицкая, которая становится первой в мире женщиной, вышедшей в открытый космос. Джанибеков тоже впервые вышел из корабля в бесконечность, но при этом полностью отвечал за безопасность Светланы. Опасностей много: убить может любой космический мусор, на орбите он летит в десять раз быстрее пули; можно навсегда улететь к звездам (что едва не случилось спустя два десятка лет с американским астронавтом Пирсом Селлерсом, потерявшим страховочный фал).

Савицкая сработала безупречно: не хуже мужчин управилась с резкой металла и сваркой, да еще и отшучивалась по радиосвязи.
Впечатления от пребывания в безвоздушном пространстве описывала скупо: «Это более напряженная работа. Да, там больше опасностей. Надо быть более грамотным, более осторожным, более пунктуальным, контролировать себя четко. Но это не страх».У Джана тоже потом спрашивали: каково это — выйти в открытый космос? Он отвечал: «Представьте, что вас неделю держат в маленькой комнате, никуда не выпуская. А потом вдруг открывают окно. И вдруг — этот простор, потрясающий вид на Землю... Я пулей вылетаю наружу станции. Ахаю, смотрю. Особенно мне нравилось отвернуться от станции и смотреть только на Землю. Такое ощущение свободного полета! Это захватывает дух. А дальше эмоции в сторону. Начинается тяжелая работа, тяжелая физически, потому что в скафандре работать очень непросто».

Хьюстон, у них проблема

Четвертый полет должен был стать последним в его судьбе космонавта. Но в феврале 1985 года случилось непредвиденное. Внезапно перестала отвечать на позывные автономная космическая станция «Салют-7», запущенная в 1982-м. На тот момент она была единственным в мире «космическим домом». Что произошло? Взрыв, удар метеорита, пожар? Вся мировая пресса всполошилась, и особенно США, с которой СССР был в состоянии «холодной войны». «Dead space station. Space killer!» («Мертвая космическая станция. Космический убийца!»), «Space death from Russia!» («Космическая смерть из России!»), — кричали февральские выпуски New York Times и Washington Post.

Неуправляемая станция действительно могла упасть где угодно: в Америке, Европе или Японии. Прецедент был. В 1979 году на Землю рухнула американская орбитальная станция Skylab, по счастью, в Индийский океан.

Станцию надо было спасать. Возможен был и катастрофический для Союза исход — захват «Салюта» американцами: вот-вот должен стартовать шаттл «Челленджер». В нашем минобороны нервничали: в экипаже шаттла оказался Жан-Лу Кретьен, перешедший в NASA, а он уже был на «Салюте» и хорошо его знал.

Но кто способен на такую отчаянную миссию, на добровольный полет в неизвестность? Ведь мертвая станция была, по сути, просто вращающимся булыжником в космосе. Самый опытный космонавт СССР в то время — уже поседевший 43-летний Джанибеков. Он дважды был на «Салюте-7», и только у него есть положительный опыт ручной стыковки в нештатной ситуации. Однако из своего четвертого полета он вернулся в июле 1984-го, пятый был просто опасен для здоровья.

Ночью в его квартиру в Звездном городке пришел Алексей Леонов, замначальника Центра подготовки космонавтов: «Володя, вот такой расклад. Согласился бы?» Джанибеков, не раздумывая, ответил: «Да». Позже он говорил, что ему, еще до прихода Леонова, даже снилось: он что-то ремонтирует в космосе, как в гараже.

Напарником Джан выбрал Виктора Савиных — профи, разработчика систем управления космических кораблей, и друга. Для него этот полет был вторым. Корабль в авральном порядке модифицировали: убрали кресло третьего космонавта, положив допзапасы воды и кислорода, сняли систему автоматической стыковки, снабдили лазерным дальномером.Название было несчастливым — «Союз Т-13». «Говорили, и станция не понятно где, да еще и корабль 13-й», — вспоминал Савиных. Но космонавты одержимо тренировались до конца мая, и в июне 13-й «Союз» стартовал. Перед отлетом (это есть на архивных кадрах) каждый сентиментально сорвал по веточке полыни и положил в карман скафандра. Все понимали: возможно, это рейс в один конец.

Спасение мертвой станции

Станцию они нашли на вторые сутки. Ослепительно яркая в лучах Солнца, издалека она затмила Луну и Юпитер. С близкого расстояния выглядела хуже: солнечные батареи развернуты в разные стороны, на корпусе вмятины от мелких метеоритов. «Союз» подошел к ней неудачно, с нестыковочной стороны. Пришлось облетать, что непросто: это только в «Звездных войнах» космические корабли маневрируют, как стрижи, в реальности они летят по прямой.

Задача на самом деле стояла невероятная: «зависнув» на скорости 8 км/с рядом с летящей станцией, Джанибеков должен был попасть в «игольное ушко» стыковочного узла, который он видел на зеленоватом индикаторе. Небольшой толчок, лязгнул запор. Есть контакт!!!

Весь ЦУП аплодировал им стоя. Обнимались, смеялись, плакали. Получилось! С технической точки зрения полет Джанибекова и Савиных до сих пор считается самым сложным в истории отечественной космонавтики. Впервые в истории человек совершил стыковку с неуправляемым космическим объектом. Ликовали все.

Сами герои в это время просто молча сидели в креслах, чувствуя, как пот стекает по лицу. На радость сил не осталось. К тому же самое страшное было еще впереди.

Долго, осторожно открывали люк: падало давление. Будь станция разгерметизирована, запасов воздуха на корабле просто не хватило бы. Потом стало понятно, что давление падает из-за разниц температур. Надев противогазы (на случай угарного газа от пожара), открыли люк и вплыли внутрь…

«Где вы? Что видите? Как обстановка?» — постоянно неслось с Земли. — «Открыл люк. Заходим». — «Первое ощущение? Температура какая?» — «Колотун, братцы!» (Джанибековская фраза про колотун из инфосводок потом была вычищена, трудности у нас привычно замалчивались.)

Было не только холодно, но и темно. А еще беззвучно. Космическая тишина. Савиных описал ее как «жуткую, давящую на уши». Когда с фонариком нашли и открыли иллюминатор на дневную сторону орбиты — солнечный столб ударил в стенку — открылась картина в стиле Тарковского: обесточенный космический дом давно остыл и покрылся изнутри инеем и снегом. «Было ощущение, что я в старом заброшенном доме», — писал Виктор.

«Какая температура, Володя? — спрашивала Земля. — Вот если плюнуть, замерзнет или нет?» — «Немедленно делаю… Плюнул. И замерзло. В течение 3 секунд». — «Это ты прямо на иллюминатор или куда?» — «Нет, на термоплату. Вот тут резина замерзла. Как камень твердая».

По счастью, они взяли из дома унты и смешные вязаные шапки. Температура на станции была минус 7 градусов. Грелись в корабле, там было плюс 14. Во время короткого выхода в эфир (нужна была демонстрация победы русских) шапки их попросили снять, а пар изо рта был не виден из-за качества видеосвязи.Выяснилось, что от космического холода лопнули все титановые трубы, разорвало очистительные колонки. Самая большая емкость с водой стала метрового диаметра айсбергом. Нужно было демонтировать систему регенерации воды и разобрать все оборудование.
«Вот представьте отсек, — рассказывал Джанибеков в позднем интервью, — объем, как в пазике. Вы сняли все кресла, и они летают вокруг. Вынести все это некуда. И освещения нет, только фонарики, которые быстро садятся. Было много тяжелой работы. Но мы привыкли преодолевать. Так заложено в наших людях».

Времени на отдых мало. Запасов воздуха — только на 5 суток. За это время нужно проверить все электроцепи, зарядить аккумуляторы и оживить систему. Работали, ловя солнечный свет — 16 раз в сутки, и пережидая темноту. Для освещения темных углов придумали «отражатели» из фольги.

Воду экономили, с собой привезли только 10 литров. Это создавало проблему и с едой: концентраты, которые нужно разбавлять водой, были сразу отложены. Космонавты вспоминали: «Воду пришлось экономить, хотя врачи требовали, чтобы мы пили как можно больше. Когда появилась электроэнергия, разогревали и ели оставшиеся на станции консервы. Потом нашли целый ящик плавленого сыра «Дружба». Врачи сказали, что есть нельзя, истек срок годности. Но мы, конечно, его с удовольствием съели…»

Вентиляция не работала, «отдышаться» можно только на корабле. На станции был поглотитель СО2, но химические элементы в нем надо было растопить, и космонавты долго грели патрон своими телами, обнимая его во сне.

Восстановить электричество удалось на четвертый день. Пришлось выйти в открытый космос, чтобы поставить на «Салют» дополнительные солнечные батареи. Но что делать со льдом? Стоит дать свет, как оттаявшая вода замкнет электропроводку. А это выведет из строя не только станцию, но и корабль.

Через неделю они смогли подзарядить бортовые батареи от солнечных и нашли выход: не подавая электричество, развернули «Салют» батареями к Солнцу. Космический дом начал медленно оттаивать. Иней стал водяной пленкой, покрывшей все стены. Савиных говорил, что это был самый страшный момент жизни на станции.

Воду надо было как-то убирать. «Пошли в ход тряпки, — вспоминал Джанибеков. — А какие тряпки? Их не так много на станции. Полотенца, салфетки. Белье начали раздирать, потом костюмы. Помню, достаю упаковку костюма Савицкой: «Светочка, извини, вынужден использовать не по назначению».
Ожидая прихода грузового корабля, они постоянно повторяли Земле: «Не забудьте про тряпки. Нам нужны тряпки».

Кстати, причина катастрофы была просто убийственная: «залип» датчик в системе зарядки. Он стал подавать ложный сигнал о том, что аккумуляторы заряжены под завязку. Бортовой компьютер «верил» — и раз за разом отключал поступление электроэнергии с солнечных батарей. Из-за потери связи с Землей о «сбрендившем» датчике в ЦУПе не знали. Постепенно «Салют» погрузился в сон...

Получив еду, воду и, кстати, большой запас тряпок на грузовом корабле «Прогресс-24», Джанибеков и Савиных провели на спасенной станции 115 суток, заканчивая свой героический ремонт.

Эффект Джанибекова

Именно в этом, пятом полете Джанибеков открыл интересный эффект, позже получивший его имя. Открыл в общем-то случайно. Откручивая гайку с ушками, он выпустил ее из рук.
Гайка повела себя в невесомости удивительно: вращаясь вокруг своей оси, полетела по инерции ушками назад, но примерно через 40 сантиметров перевернулась на 180 градусов и продолжила полет ушками вперед, продолжая вращаться уже в другую сторону! Пролетев то же расстояние, снова перевернулась, и так еще несколько раз...
Владимир снова и снова запускал гайку — все повторялось в точности.

И хотя сложное вращение было описано и раньше, открытие Джанибекова послужило толчком к развитию квантовых исследований макромира. Но гораздо позже. А тогда эффект, показанный им по видеосвязи, мало кого серьезно впечатлил. Джанибеков рассказывал: «Жора Гречко, когда прилетел на станцию, спросил: ну, что у вас здесь такого? Я показываю, а интервал поворотов уже знаю, и делаю жест: кувырок! Еще кувырок! Жора говорит: «Ну ты даешь!» И все, интерес у него пропал. На Земле на конференции поделился этим наблюдением. Ну и дочка спросила старшая: «Пап, а что ты там такого открыл?» Я показал, в чем суть. Она: ой, как здорово! Вот и все».

Волны от эффекта пошли, когда им заинтересовались в Москве на конференции физиков. И после визита в Академию наук Узбекской ССР. «Один из математиков подошел, потянул меня за рукав: ну-ка пойдем, посидим, еще раз мне расскажешь...»

Джанибеков говорит, что понятия не имеет, когда новому космическому закону дали его имя, и никогда этим не интересовался. Но его эксперимент потом повторял на орбите, наверное, каждый космонавт.
Кстати, испугавшись, что такой кувырок однажды может совершить и наша планета, «эффект Джанибекова» на 10 лет засекретили. На всякий случай.

Сюжет для триллера

Кино о подвиге космонавтов спустя почти 20 лет действительно сняли и действительно сделали из него эпичный триллер. Савиных оказался прав.Это картина «Салют-7». Фильм не страдает от недостатка художественного вымысла, «снят по событиям», как указано в первом титре. Поэтому фамилии героев изменили. У Джанибекова там фамилия Федоров, играет его Владимир Вдовиченков, в роли Савиных (Алехина) — Павел Деревянко. Космонавтов, конечно, пригласили консультантами, и Савиных исчеркал весь сценарий. Но замечания не учли: у кино свои законы, сухая правда зрителям не нужна.

«Там есть дурацкий момент, — возмущался Савиных в интервью, — я выхожу в открытый космос, беру в руки кувалду и начинаю бить по станции, чтобы убрать солнечный датчик. Маразм! Толщина стенки станции всего 1,5 мм, если я кувалдой по ней ударю, она тут же будет разгерметизирована. Но режиссер говорит: а с точки зрения фильма это интересно».На деле все было, конечно, скучнее. Виктор Савиных обжег не лицо, как в кино, а глаза, и не пожаром на корабле (его, слава богу, не было), а чересчур заглядевшись на Солнце: восход над шаром Земли — слабость каждого космонавта.

«Краски там совершенно фантастические, — подтверждает Джанибеков. — Это самое красивое явление в космосе. И такой жар идет через иллюминатор... Это Ярило. Другого слова и не подберешь».

Наверное, от полноты ощущений Джанибеков и начал рисовать в зрелом возрасте, вспомнив навыки суворовского училища. Его фантастическая живопись выставлена в Музее космонавтики. Он проиллюстрировал больше десятка книг. Нарисовал несколько марок. Да и сам есть на двух марках.

Сейчас Джанибекову 81 год. Он дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации в отставке. За вклад в развитие квантовой физики именем Джанибекова назвали одну из элементарных частиц — Джа. Имя космонавта носит малая планета № 3170.

В 1990-х он, неугомонный человек, в составе американо-российского экипажа участвовал в нескольких попытках совершить кругосветный беспосадочный перелет на воздушном шаре. Сокрушается: «К сожалению, сегодня в космос идут ребята с очень средним образованием. В СССР по физике это были бы нули. Очень слабая стартовая подготовка, знаю по нескольким институтам. В школах и вузах — современные интерактивные средства обучения, это все хорошо. Но дети не владеют инструментом: не умеют работать, не щупают своими руками, не понимают, что такое примитивный резистор. Нас в суворовском учили всему, я могу радио собрать, умею строить, работать на токарном станке. В Штатах при подготовке к кругосветному путешествию я вытачивал деталь на станке. Охранник меня спрашивает: «Владимир, ты генерал или токарь?»Владимир Джанибеков до сих пор не считает тот полет подвигом и не видит в нем выдающегося события, которое волновало всю Землю. Но космос теперь у него внутри. И он по-прежнему летает. Во сне.

«Это снилось мне постоянно, многие годы. Не космос, а скорее... состояние невесомости. Подпрыгнул — и полетел над городом, над горами».

Партнер проекта «Гражданин Таганрога» — банк «Центр-инвест». Один из лидеров отрасли на Юге России, «Центр-инвест» с 1992 года развивает экономику региона, поддерживает малый бизнес и реализует социально-образовательные программы. В 2014 году при поддержке банка создан первый в России Центр финансовой грамотности. Сейчас их пять: в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Таганроге, Волгодонске и Волгограде. Уже более 1 млн человек получили бесплатные финансовые консультации. В их числе школьники, студенты, предприниматели, пенсионеры.
В 2021—2022 годах «Нация» и «Центр-инвест» создали проект «Гражданин Ростова-на-Дону».