В сентябре 2023 года Таганрогу исполнится 325 лет. Совместно с банком «Центр-инвест» мы придумали подарок имениннику. Мы расскажем истории 25 его уроженцев и жителей, которые прославили Таганрог. Сегодняшний наш герой — живая легенда мирового спорта, тяжелоатлет Давид Ригерт.
Давид Адамович Ригерт. Март 2023 года.
Олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира, девятикратный чемпион Европы, установивший 63 (!) мировых рекорда. А еще конюх, кузнец, шахтер, фермер… Всё это Давид Ригерт. Мы встретились с великим земляком в Таганрогской академии тяжелой атлетики им. Д. Ригерта.
Давид Адамович — благородных кровей. Особенно заметна эта аристократическая порода стала, когда Ригерт прожил полвека, и голова его полностью поседела. Хотя первые серебряные волосы он заработал намного раньше — в 25 лет, когда не смог выиграть Олимпиаду в Мюнхене.
— Я такой благородный, аж прет! — смеется Ригерт. — И по маме, если не знать нашу историю, тоже нельзя было сказать, что она какая-то особенная. Одевалась всегда, как крестьянка, в поле, как все, работала, старалась не выделяться. И о прошлом мало рассказывала, боялась. У нас ничего особенного не осталось от той жизни. Библия, открытки из маминого детства. Никаких драгоценностей...
От «той жизни» — значит от дореволюционной. Дед Давида по маме, Рудольф Горн, был бароном, немцем по крови и русским офицером. А дед по отцовской линии служил управляющим в поместье Горна (на территории нынешнего Краснодарского края). В 1912 году у барона родилась дочь Лиза, а у его управляющего Ригерта — сын Адам. Все детство они провели вместе, полюбили друг друга, а когда выросли, поженились. Как в старомодном романтическом романе.
А потом случился соцреализм. Барон Горн перешел на сторону большевиков, помогал новой власти, но все-таки попал в расстрельные списки.
Адам Ригерт работал механизатором в колхозе. Когда началась Великая Отечественная, его вместе с другими советскими немцами забрали в трудармию и отправили за Урал — строить заводы и жилье. А жену Елизавету с детьми (тогда их было пятеро) посадили в товарный вагон, и семь месяцев этот поезд под бомбежками тянулся в Северный Казахстан. В дороге двое младших детей — годовалый и месячный — умерли от голода.
Давид родился уже в селе Нагорном Кокчетавской области — 12 марта 1947 года, когда отца отпустили к ним. (Всего же Елизавета родила Адаму 9 детей.)
Мне, ребенку, там было очень хорошо. И детей же было много, и каждый говорил на своем языке. Поэтому в детстве я знал польский, литовский, украинский. А в семье мы говорили на смеси немецкого с русским.
Елизавета Ригерт в селе Нагорном была на особом счету: она умела шить. Причем шила быстро, с немецкой аккуратностью, и вскоре к ней за рубахами и платьями бегала вся округа. Благодаря таланту портнихи баронесса и детей смогла прокормить, и мужу на Урал посылки с едой отправляла.
Поэтому самые ранние детские воспоминания Ригерта — звуковые. На дворе ночь, мама что-то строчит на старенькой ножной машинке «Зингер». Звук швейной машинки, говорит, для него до сих пор — музыка.
Дети в Северном Казахстане начинали работать рано. В 11 лет Давид уже был погонщиком быков, пахал наравне со взрослыми, и вскоре его повысили до «управляющего лошадьми».
Спустя годы, когда он уже будет мировой звездой, Ригерт скажет, что своими победами во многом обязан детству. У штангистов часто страдает кожа на ладонях. А у него таких проблем не было: ладони, привыкшие к вилам и лопате, легко держали стальной гриф. Из деревенского детства осталась и любовь к молоку. Во время тренировок Давид запросто мог опрокинуть десять, а то и пятнадцать стаканов.
— Наверное, не было в деревне профессии, которой я хоть немного не занимался. Помню, после 10 класса помогал печнику. Он, худенький, но жилистый мужичок, разбивал кирпичи кулаком. Позже я тоже этому научился и на тренировочных сборах на море рубил кулаком обкатанные голыши — ребята в шоке, а мне смешно. Силы там, кстати, особенной не нужно, только техника и решительность... А силу я прокачивал, когда работал в кузнице молотобойцем, там же выковал себе гимнастические кольца. Привязал их к тутовому дереву во дворе (к 10 классу мы уже вернулись на Кубань) и занимался до седьмого пота.
При такой активной спортивной жизни Давид уже в 11 лет закурил. Курение показывало, что ты не пацан, а мужик. Собственно как и татуировки. Модная «наколка» — перстень — осталась у Давида Адамовича навсегда на безымянном пальце левой руки. Подсмотрел ее пацан у новоприбывшего соседа — и набил, как умел. Только спустя время узнал, что такой перстень означает принадлежность к уголовному миру. Ну а что уже с ним сделаешь?
Тот самый «перстень» на безымянном пальце Ригерта.
— Все это я делал еще и потому, что мечтал стать военным летчиком. Хотел себя показать как сильного и смелого, чтобы меня точно взяли, но с намеченного пути меня срезала лопата. И если сегодня спросите, о чем я жалею — вот об этом, что не стал летчиком.
А случилось это вот как. К старшим классам Ригерт увлекся боксом — очень быстро вошел в форму, и в селе не было равного ему. В 17 лет Давида отправили на районные соревнования. Семь боев он провел, нокаутируя взрослых соперников в первом же раунде. Понятно, что на юного выскочку обозлились. И когда Давид вышел покурить, кто-то подбежал со спины и со всей силы ударил повернувшегося Ригерта лопатой по лицу. Черенок сломался, Давид отшатнулся, присел, но не упал. Хлынула кровь из сломанного носа, кто уж там бил и куда убегал, он не видел. Когда пришел в себя, умылся и поехал домой.
На память о том инциденте осталась не только несбывшаяся мечта о небе (позже парня забраковала медкомиссия в летном училище), но и фирменный профиль Ригерта. Его любили фотографы, и на бюсте, что сегодня стоит в таганрогской академии, он тоже ярко схвачен.
— Что такое штанга, я до этого не знал, не видел ее ни разу, — вспоминает Ригерт. — Но такая мощь шла от этого снаряда, так они его поднимали, что я загорелся и сделал штангу сам: взял лом и нацепил на него противовесы с комбайна. Начал заниматься. А потом случилось чудо: зимой 1966 года к школе подъехал грузовик, и двое рабочих внесли в зал новую «ленинградскую» штангу. Я аж дрожал от восторга! Как сейчас помню, вырвал 50 кг (то есть выполнил рывок: штанга одним приемом поднимается вверх на прямые руки. — Авт.) и толкнул 55 кг. А вот выжал совсем мало — 37,5 кг. К моему удивлению, эта штанга оказалась совсем не такой послушной, как моя. У нее мягко прокручивался гриф, а мой лом между колесами крепился наглухо, и я к этому привык. Потом жизнь показала, что привыкать надо ко всему: к новому снаряду, к новому залу, к обстановке вокруг — когда ты все знаешь, только тогда можешь работать по максимуму.
Давид начал заниматься систематически, победил на своих первых местных соревнованиях, готовился к следующим... Но случилось ЧП. На улице здоровый мужик грубо приставал к девушке. Ригерт заступился на словах, а в ответ получил удар в голову. Боксерский инстинкт включился сам собой. Мужика отвезли в больницу, а Давиду грозил волчий билет. Учитывая прошлые заслуги, парню разрешили сдать школьные экзамены, но сразу после них вручили повестку в армию.
И Ригерт уехал на Урал.
Армейская жизнь давалась легко, одно напрягало: в спортзале не было штанги. И Ригерт пытался компенсировать «жажду веса» гирями. Проламывал ими полы в казарме и получал за это выговоры от старшины.
Но однажды, заполняя спортивную документацию роты, Давид нашел список инвентаря, в котором значилась «штанга Ленинградская рекордная». И он ее нашел! Лежала на складе, всеми забытая, под грудой списанных костюмов химзащиты.
Видя, как Ригерт обращается с «рекордной» штангой, начальство перевело его в спортроту. А 12 октября 1968 года на соревнованиях в Свердловске советский солдат выполнил норматив на советского мастера спорта. В тот день открывались Олимпийские игры в Мехико. И Давид, окрыленный собственным успехом, заявил во всеуслышание: «На следующей Олимпиаде я буду выступать за сборную страны!»
Тогда над ним все посмеялись.
Давид устроился слесарем в автоколонну — потому, что там был спортзал и была штанга. В первый рабочий день начальник спросил: что новичок умеет? Давид ответил: могу ломать, а могу не ломать. Шеф хохотнул, но, когда Ригерт затянул болт, который никто, кроме него, не смог открутить обратно, все вопросы были сняты.
Новенького зауважали, стали продвигать по спортивной части. И, в конце концов, посоветовали ему проситься к гремевшему тогда на весь Союз тренеру Рудольфу Плюкфельдеру из Шахт; правда с оговоркой, что берет он не всех, а кого берет, заставляет пахать по-черному.
— А я мечтал у него заниматься. Надеялся, что он меня заметит еще в Свердловске, — рассказывает Ригерт. — Но тогда он меня проигнорировал. Тут я узнаю, что сборная РСФСР по тяжелой атлетике проводит тренировочный сбор в Туапсе. Я взял отпуск за свой счет и поехал. Там изо всех сил старался показать себя в зале, но внаглую не лез. А жил я в номере с Геной Тереховым, он несколько лет занимался в шахтинской секции. Гена и сказал Плюкфельдеру о моей мечте. И однажды Рудольф Владимирович попросил меня показать, что я умею. Потом, уже спустя время, рассказывал, что ему понравилось: к снаряду я подходил собранный, упругий, а, выполнив упражнение, отходил, как выжатая тряпка. Это, по его мнению, указывало на природную способность расслабляться после нагрузки. Качество, незаменимое в любом виде спорта.
Тренер Рудольф Плюкфельдер.
В спортзале Плюкфельдер поставил Давида на весы: 76 кг. Маловато. (Вообще за свою карьеру Ригерт выступал в трех весовых категориях: 82,5 кг, 90 кг и 100 кг.) Тогда «папаша Плюк», как любя называли своего тренера спортсмены, выдал новичку пачку талонов на питание и отправил «тренироваться» в столовую.
Штангисты шахты «Южная» № 1 были звездами советского спорта. Олимпийский чемпион Алексей Вахонин, чемпион СССР в легчайшем весе Лев Андрианов, блестяще выступавший в полусреднем весе Ваня Назаров, сильнейший в Европе среди юниоров тяжеловес Володя Перхун, полутяж Рудольф Шум — все они были воспитанниками Плюкфельдера.
Сам шахтинский тренер тоже был из обрусевших немцев, его семью, как и Ригертов, сослали в начале войны, только в Сибирь; отца и брата расстреляли в 1941-м...
— В городе его знали все, и авторитет Плюкфельдера был непререкаем, — вспоминает Давид Адамович. — Поэтому меня без разговоров взяли подземным электрослесарем на шахту «Южная». Я в 14 лет поработал монтером, то есть навыки профессии на земле были. А вот под землей... Помню, спускаемся на лифте на глубину 413 метров, потом едем на «козе» километров пять под землей. Потом еще 700 метров уклоны... и вдруг треск. Звук такой, словно трещит лед — и страх охватывает липкий и жуткий. Никуда же из этой подземной ловушки не убежать. Старый шахтер, что сидел рядом, увидел, что я побелел, и рассмеялся: не дрейфь, парень, мы привыкли, и ты привыкнешь. И правда быстро привык. Породу добывали — плиты двигались, трещало часто...
В забое Ригерт поработал недолго, несколько месяцев: пошли победы на соревнованиях, и его забрали в сборную СССР. Но о том времени он до сих пор вспоминает с теплотой: говорит, что самых сильных духом, мощных людей он встречал не на помосте, а именно под землей.
— Я был голодный до тренировок: хотелось еще и еще. Ребята занимались три раза в неделю. Я же стал тренироваться два раза в день — утром и вечером. Это было мое ноу-хау, и оно работало. Хотя нравилось не всем.
На Плюкфельдера стучали, что загоняет молодого спортсмена, но медобследования показали, что Ригерту такие тренировки только на пользу. В итоге этот опыт переняли и другие спортсмены. А Ригерт пошел еще дальше: стал заниматься трижды в день. И результат был налицо: за месяцы Давид выполнял программу, на которую другие тяжелоатлеты тратили годы.
385 килограммов — таким был мастерский норматив в сумме троеборья. Ригерт его выполнил и на следующих соревнованиях набрал 425 кг. Прошло еще несколько месяцев — 470 кг. И, наконец — 495 килограммов, гроссмейстерский норматив. И вызов в национальную сборную.
С такой скоростью результаты давал только еще один воспитанник Плюкфельдера — Василий Алексеев. О непростом характере Василия Ивановича ходило много историй, но Ригерт тоже за словом в карман не лез, поэтому взаимоотношения двух рекордсменов были, как говорит сам Давид Адамович, анекдотическими.
— Но мы с Васькой договорились: ни я о нем без него не буду говорить, ни он обо мне. Он, правда, однажды наш уговор нарушил, но я его простил. А из того, что могу рассказать... Чемпионат России во Владикавказе. У меня там хороший друг жил, мощный человек, соперник Алексеева — Асланбек Еналдиев. Нам уезжать, идем на вокзал, а все знали, что меня и Ваську рядом сажать нельзя. Приходим — он у моего вагона стоит. Спрашиваю Асланбека: «Вы же не в этот вагон ему билет купили?» Асланбек: «Да не должны, я предупреждал». Но билеты нам купили в один вагон и, мало того, в одно купе! Хохотали все! Тут же на перроне пошли про нас анекдоты вспоминать, много еще и сверху допридумывали. Ну ладно. Заходим в поезд, укладываемся спать. Я-то помещаюсь, а Ваське тесно: лежит так, ноги свесив, поперек койки. Я говорю: «Вася, спи давай. Я захраплю, потом не уснешь» — «Сам спи!» — «Да не бойся ты, не придушу я тебя во сне». — «Ну, тогда ладно. И я тебя, раз так, душить не буду»... Вот такие шутки у нас были. Рано он умер, конечно (в 2011 году, в возрасте 69 лет. — Авт.). Хотя и понятно, живого места на нем уже не осталось.
Давид Ригерт и Василий Алексеев.
— До этого я бывал только на сборах, из крупных городов даже Ростова толком не видал. Поэтому, когда мы прилетели в аэропорт Кеннеди, я, говоря мягко, обалдел. Первое, от чего обалдел, запах. Везде пахло ментолом: сигареты с ментолом, жвачка с ментолом, даже еда пахла ментолом. Второе: это было время хиппи. По улицам Нью-Йорка ходили люди в лохмотьях, у нас так выйти было бы стыдно, а у них — модно. Шок испытал, когда встретил на улице девушку, на которой из одежды был пояс, а из обуви — бинт на большом пальце ноги. Но добила меня «свобода» в кинотеатре: фильм «о любви» я не высидел, выбрался из зала с горящими ушами и больше там в кино не ходил.
ЧМ 1970-го года в Колумбусе давался нашим очень нелегко. На первых полосах американских газет печатали фото победителя прошлогоднего чемпионата из СССР Яана Тальтса с заголовком: «Он украл золотую медаль!» Требовали вернуть ее якобы засуженному американцу Роберту Беднарскому. К травле Тальтса подключился даже президент Никсон. (Забегая вперед, скажем, что и в Колумбусе Тальтс «сделал» Беднарского.)
После сомнительных антидопинговых проверок отменили несколько результатов штангистов из соцстран. Василию Алексееву накануне его выступления всю ночь звонили в гостиничный номер, стучали в дверь. Конечно, эта нервозность передавалась всей нашей сборной.
Ригерт перед своим выступлением тоже плохо спал. И когда вышел на помост, ног, говорит, не чувствовал. В двух первых подходах Давид не удержал штангу.
А дальше, по его воспоминаниям, было так:
— Я отдыхал перед третьей попыткой. Старший тренер сборной Медведев Алексей Сидорович говорил, что надо собраться, если я сейчас не подниму, сборная СССР вылетит. Но как будто не мне говорил, слова шли мимо. И тут Медведев, растирая мне плечи, случайно задел герб на моей форме. Я вскочил как ошпаренный. Какого черта ты расслабился?! Вспомнил Плюкфельдера, ребят, которые тоже могли здесь выступать, но вместо них поехал я... И такая злость меня взяла! Кровь закипела, я пошел на третью попытку.
О том состязании осталось много фото- и видеоматериалов. Ригерт не просто поднял штангу — он долго ее держал, чтобы судьи и весь зал видели, что вес взят и советских ничто сломить не может. Даже одуряющий запах американской свободы с привкусом ментола.
Давид выиграл бронзу, но она, как принято говорить, была с золотым отливом: наши одержали победу в общекомандном зачете. На следующий год Ригерт стал чемпионом мира на соревнованиях в Перу. А потом случилась Олимпиада в Мюнхене 1972 года (которую Ригерт нагадал себе — помните? — будучи солдатом).
И там все шло не так, как надо.
Началось с того, что в Мюнхен вместо Плюкфельдера послали другого тренера: Ригерт расценил это как несправедливость. Присутствие, советы, ободрение Плюкфельдера добавляли ему сил. Во-вторых, нашу сборную в последнее время стало лихорадить. Давид был тогда комсоргом сборной и, понятно, волновался за товарищей.
...Олимпиаду выиграл болгарский штангист Николов. Он показал результат, который был на 37,5 кг меньше недавнего мирового рекорда Ригерта.
— Немецкие газеты назвали меня «самым большим неудачником Олимпиады», — говорил Давид Адамович в одном из интервью. — Позже я понял причины своего поражения: почти полтора года я не встречал соперника, который бы смог оказать мне достойное сопротивление. Все шло слишком хорошо, и я утратил чувство опасности, чувство серьезной борьбы.
Олимпийские игры в Мюнхене, 1972 год. Ригерт после своего неудачного выступления.
Домой Ригерт возвращался раздавленным. В аэропорту Шереметьево встал на весы. Они показали 81,5 кг. За одну ночь он потерял больше 7 килограммов.
Тут новая напасть — надрыв ахиллесова сухожилия и связок голеностопного сустава на международном Кубке дружбы в Ереване.
— Складывались соревнования вначале успешно, — вспоминает Ригерт. — Но в рывке я вдруг почувствовал резкую боль в стопе. Штангу не бросил, собирался даже потом выступать в толчке, но тут Плюкфельдер чуть ли не силой стащил с моей ноги ботинок — по всей стопе разлилась синева. Я ждал от доктора сборной обезболивающего укола, но меня отправили лечиться. А победителем тогда стал атлет из ГДР.
...Чуть ли не два года на мои рекорды никто всерьез не покушался. Я ковылял по шахтинскому спортзалу, потихоньку залечивал ногу и, в общем, считал, что ничего страшного во всей этой истории нет. Рано или поздно я выздоровею и снова смогу держать соперников на почтительном расстоянии. Однако они рассуждали иначе. Во всяком случае, один из соперников — болгарский штангист Андон Николов. Тот самый, который стал олимпийским чемпионом в Мюнхене.
Николов не успокоился, а, напротив, выдал за короткий срок великолепную серию рекордов и, наконец, отобрал у меня мировой рекорд в сумме двоеборья, показав дома, в Болгарии, 382,5 кг. Прежний мой результат равнялся 380 килограммам.
Чем больше успехов было у Николова, тем быстрее выздоравливал Ригерт. Он всегда считал, что человек может управлять своей болью — нужен только стимул. Им оказалось место на пьедестале.
На чемпионате Европы в Вероне 1974 года между Ригертом и Николовым произошла настоящая «рубка» (как назвал это сам Давид Адамович, итальянские же журналисты обозвали главное противостояние чемпионата «корридой»). Под оглушительные крики и свист болельщиков штангисты-полутяжи шли ноздря в ноздрю, оба повторили старый мировой рекорд — 382,5 кг в сумме двоеборья и оба установили новый — 385 кг. Но победил наш герой. Рекорд, как и победа, в случае равенства принадлежал тому, у кого меньше вес. Ригерт был легче Николова.
Плюкфельдер выскочил чуть ли не на помост, подхватил Давида на руки и понес за кулисы.
«По лицу Николова никто бы не определил, что он расстроен своим вторым местом, — рассказывал потом Ригерт. — Как всегда, улыбнулся и крепко пожал мне руку. «Ты сильный», — просто сказал Андон и не спеша зашагал из зала».
— Манила, столица Филиппин, поразила нищетой, — делится Ригерт. — Особенно тяжело было смотреть на оборванных, голодных и худющих детей. В первый же день Валера Устюжин отобрал у нас все продукты, которые мы везли с собой: консервы, колбасу, печенье — и раздал малышне. С тех пор он стал самым популярным человеком в округе. Как только Валера выходил на улицу, стая детей окружала его, и наш мощный Устюг вел эту босоногую толпу в ларек. Все свои деньги потратил на них.
На помосте Устюжин был скалой. И в Маниле взял золото.
Ригерт на Филиппинах тоже стал чемпионом мира, в очередной раз. Но главная его победа — золото Олимпийских игр в Монреале — случится только через два года.
Интересно, как сам герой вспоминает это событие в своей книге «Благородный металл»:
«В Монреале я получил-таки золотую олимпийскую медаль. Не буду употреблять слово «завоевал», потому что борьбы особой не вышло. И вот, помню, как на пьедестале слушал наш гимн, видел флаг, который поднимали в мою честь, а к глазам подступали слезы. Банально? Не у меня одного? Есть ведь даже стихотворение «Глаза Ирины Родниной» — о том, как она не смогла сдержать слезы на олимпийском пьедестале. Телевидение крупно, на весь мир, показало в те мгновения ее лицо.
Но у Ирины, уверен, были слезы счастья. А меня душили досада и обида — я стоял в зале Монреаля, а вспоминал Мюнхен: как же я мог проиграть там, будучи сильнее всех? Такую занозу из сердца не вытащить. Счет вроде как стал теперь только 1:1.
Если выражаться короче и не так цветисто, то я по-прежнему чувствовал себя должником. И потому страстно стремился попасть на свою третью Олимпиаду. Тем более что она проводилась в Москве...»
57-й чемпионат Европы по тяжелой атлетике в Чехословакии. Ригерт снова взял золото. Июнь 1978 года.
Давида стали придавливать: худей и переходи. Он сопротивлялся, но деваться было некуда. За короткое время похудел на 10 кг, что тут же сказалось на здоровье: мышцы сводило, а сухожилия были, как каменные. А во время самого выступления начали рваться мышцы задней поверхности бедра. И если с трещиной в ноге на ЧМ-1975 здесь же, в Москве, Ригерт все-таки выполнил третью попытку в толчке и выиграл золото, то с разорванными мышцами штангу поднять невозможно.
«Один доктор потом у меня все спрашивал, впадал ли я при сгонке веса в сон? — рассказывает Ригерт в «Благородном металле». — Да, я стал засыпать в неподходящих местах — на мгновения, но все равно... В последние дни перед выступлением началось онемение кожи. Я это понял, когда, извиняюсь, сел в бане на торчавший гвоздик и не спеша поднялся с него... Доктор объяснил, что это организм мой боролся за выживание и что при плохом раскладе я мог погрузиться даже в летаргический сон — есть и такая форма самозащиты организма. Только летаргического сна мне и не хватало...»
Так, в 1980 году Давид Ригерт закончил с большим спортом. Ему было всего-то 33 года, а значит, начиналась новая жизнь.
Уйдя с помоста, Давид Адамович работал тренером сборной СССР по тяжелой атлетике. Причем входил в эту воду дважды: первый раз руководил командой в 1985–1987 годах, затем в 2003–2012-м. Но говорит, что в занятиях с профессионалами много ума не надо: мудреца учить только портить. А вот работа с детьми — это уже интереснее и сложнее.
Серьезные перемены случились и в личной жизни. Ригерт женился во второй раз и в 1979 году перебрался в Таганрог. С Надей познакомились на сборах. Она, тоже спортсменка, КМС по метанию копья, на 11 лет младше, и Давид казался ей очень взрослым (что он мировая знаменитость, девушка не знала). А Ригерт, проходя мимо, обронил: «Я на тебе женюсь»…
Ригерт с женой Надеждой у себя дома в Таганроге. 1980 год.
Вот как описывал ее открытие «Спорт-экспресс»: «В Таганроге вступил в строй комплекс Академии тяжелой атлетики имени Давида Ригерта, Он включает в себя 11 помостов со стационарной видеосистемой, игровой и тренажерный залы, восстановительный центр, холл, гостиницу на 16 номеров, даже свою прачечную. Академия Давида Ригерта станет региональным центром олимпийской подготовки. Здесь можно проводить состязания и сборы тяжелоатлетов высшего класса».
Но откроется академия только в 1999 году, а до того в конце 80-х и 90-х много еще чего произойдет. Оставив тенерскую работу в сборной, Ригерт таксовал, шил ремни для штангистов (жена Надежда шила спортивную форму).
Несколько раз олимпийского чемпиона приглашали на «почетную» по тем временам должность бандита, но Давид Адамович резко осекал такие разговоры — противно. Возглавил строительный кооператив, делали спортплощадки в Таганроге. А во второй половине 90-х, когда в стране снова затеплилась спортивная жизнь, вернулся в тяжелую атлетику.
— Президент Федерации тяжелой атлетики России Вячеслав Клоков создал академию в нашем городе, пригласил меня, — рассказывает Ригерт. — И я, конечно, был очень рад. Тут у нас и профессиональные спортсмены занимаются, и дети — больше сотни человек. Есть и таланты.
С женой Надеждой. Март 2023 года.
Жили они в ведомственной квартире в районе завода «Красный котельщик», а потом Давида Адамовича потянуло к земле. В 2007-м купил за городом 12 гектаров и устроил там полноценную ферму, как он сам ее шутливо называет, «ранчо Давидовка». Бараны, овцы, куры, утки, лошадь Милка — внушительное хозяйство Ригерт вел с немецкой педантичностью, пока три года назад не заболел. Врачи посоветовали поменять в сердце клапан, а в ходе операции оказалось, что у спортсмена рак легкого: часть пришлось удалить.
— На два года я выпал из жизни. И если в академии есть кому следить за делами, то на ферме уже было некому: жена находилась в реанимации рядом со мной, не давала мне расслабиться! — смеется Давид Адамович. — Но ничего, выдюжил. Работаю потихоньку. А вот курить бросил. Я же курил даже во время соревнований, врачи разрешили мне одному, в виде исключения: я во время тренировок возбуждался больше, чем нужно; а втянешь дым, приглушишь, и все нормально — можно подниматься. Почему подниматься? Штангу не поднимают, с ней поднимаются. Когда это чувство поймаешь, уже и веса не чувствуешь — идешь себе и идешь. Так и с жизнью: главное, правильно оценить ее тяжесть, и тогда все будет нормально.
В 2021-2022 годах «Нация» и «Центр-инвест» создали проект «Гражданин Ростова-на-Дону».
