— Страстная неделя — не время экстренно просвещаться, вспоминать народные традиции и проникаться размышлениями о себе. Не сочтите за крамолу, но даже своими душевными переживаниями не занимаются в эти дни. На Страстной седмице это все должно умолкнуть.
Протопресвитер Александр Шмеман говорил, что Страстная седмица дана человеку не для того, чтобы ковыряться в себе, что-то улучшать или в чем-то каяться, а для того, чтобы сопереживать страстям Христовым, пройти через ту боль и ужас, через которые проходит Спаситель. 40 дней Великого поста были посвящены вопросам нашего внутреннего устройства, молитве, умению творить добро и любить. Страстная неделя посвящена Христу, который добровольно идет на смерть. Вся неделя — это приближение к страшному испытанию Страстной Пятницы. Поэтому «да молчит всякая плоть», поэтому неуместны всякие размышления о греховности, недостатках и постном меню. Все должно быть не о нас, все вокруг Христа.
Мы привыкли к красоте религиозных символов: золотые иконки, елейные ароматы, блестящие крестики. Наверное, это нормально, это логика развития любой культуры. Но этим всем часто стирается само представление о том, что претерпел Христос на Голгофе. Мэл Гибсон попробовал вспомнить, как это было, и снял фильм «Страсти Христовы».
Натурализм этой картины действует просто убийственно, но он возвращает нам память о событиях той весны 33 года. Именно так все и было, и даже еще страшнее, потому что это было не кино. И это все не экранизация далеких событий, это все про нас. Вспомните, какая толпа встречала Христа при въезде в Иерусалим в ожидании необыкновенных чудес, революций, перемен. А при кресте из всех его учеников остался лишь один Иоанн Богослов да несколько женщин. Мы, может быть, не до конца понимаем, на каком контрасте написаны эти евангельские повествования,не совсем ясен социокультурный контекст. Но при кресте остались люди, к которым общество чуть ли не с презрением относилось. С Христом до конца оставались лишь женщины, причем среди них были женщины со «сложным прошлым». А где же все лучшие? Те, что жадно слушали и внимали? Просто вдумайтесь. Все это живые вопросы. Поэтому в эти дни и звучит: «Оставьте себя и останьтесь со Христом».Все вокруг этой мысли. Останьтесь в тишине, остановитесь и попытайтесь увидеть и почувствовать, что тогда случилось с Ним, а не сегодня с вами. И да, посмотрите фильм Мэла Гибсона. Только молча, без всех этих стоп-кадров и «давайте порассуждаем об этом эпизоде». Пусть эта трагедия войдет в вас. Вспомните, что Бог сделал для человека. Переживите этот лютый ужас и встретьте тишину Великой субботы. А потом будет Святое Воскресенье, праздник торжества Жизни.
Жизнь торжествует. Поэтому ходить в этот день на кладбище — ошибочный ритуал. Он возник из того, что в советское время желание людей посетить на Пасху храм не очень-то поощрялось. У храмов дежурила не только милиция, но и комсомольские агитбригады. Бабушек стареньких они пропускали, а молодежь — нет. Мне рассказывали очевидцы про Смоленский собор. На Пасху его «оцепляли» комсомольцы, и если приходил туда человек не очень древний, его хватали, сажали в милицейскую машину и вывозили подальше от города, так, чтобы вернуться в город можно было только под утро. Вот таким незатейливым способом народ учили: не надо ходить в храм на Пасху. Но архетип «сакрального дня» продолжал работать, и человек искал какого-то метафизического выхода из советской действительности. И находил, конечно. Находчивые русские люди начали ходить на кладбище. Ухаживая за могилами близких, они прикасались к нематериальной части своего существования, находили маленький уголок сакральной жизни. Понятно, почему это происходило тогда, но сегодня-то двери Храма открыты. И идти на кладбище значит нарушать саму логику праздника Воскресения Христова. Это праздник Жизни. Ходите к родным, близким, к друзьям, делите с ними радость. Да даже весь праздничный стол в этот день говорит о Жизни, посмотрите на пасхальное изобилие всевозможных вкусностей. Это то, чем делятся с живыми. Усопшие, действительно, поминаются в пасхальном цикле, но происходит это на девятый день после Пасхи в Радоницу.
*****
В православии очень важна сама идея встречи человека с Богом, важна идея Евхаристии — причащения под видом вина и хлеба – Плоти и Крови Христа.
Сам Христос — центр христианства. Здесь отношения человека и Бога не умозрительные, а предельно овеществленные. Больше ни в одной религии человек с Богом не соединяются на уровне вещества, материи. А в христианстве соединяются — не на уровне символов, нет, человек в свое тело принимает Тело и Кровь Христову. Христианство очень мистично, а если мистику эту убрать, то будет, как во многих европейских церквях, что-то вроде клуба по интересам. Отец Александр Шмеман, будучи протопресвитером Православной церкви в Америке, как-то участвовал в диспуте с протестантами и на аргумент, мол, столько у вас всего — и фимиам, и свечки, и лампады, и иконы, ну не Христос же столько всего придумал, прекрасно ответил: «Самое главное, что это нравится детям». Замечательный правильный аргумент.
Пасха — это альфа и омега христианства. Есть красивая идеологема, которая пытается концептуализировать различия Запада и Востока, утверждая, что для православной церкви главный праздник — это Пасха, а для католиков и протестантов — Рождество. Ценю этот культурологический порыв, но это не совсем так. Рождество как праздник появилось позже. Только в третьем-четвертом веке зарождается эта традиция, появляется эта дата в церковном календаре. Это связано с выходом церкви за пределы еврейской эйкумены, где не праздновали дни рождения, в пространство античного римского мира. Пасха стоит отдельно, она не входит в двунадесятые праздники, потому что это первый и главный праздник всего христианского мира. Весь богослужебный год отсчитывается от этого дня. Все священные тексты говорят о том, что Пасха Христова — основа нашей веры. Слова апостола Павла: «Если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна».
