Как бывший помещик-крепостник Стожков начал совершать чудеса и стал святым

В сентябре 2023 года Таганрогу исполнится 325 лет. Совместно с банком «Центр-инвест» мы придумали подарок имениннику. Мы расскажем истории 25 его уроженцев и жителей, которые прославили Таганрог. Сегодняшняя история — о старце Павле Таганрогском, первом и единственном святом юга России, прославленном в общецерковном масштабе.

Сын коллежского регистратора

Никто, конечно, и помыслить не мог, что потомственный дворянин и помещик-крепостник Павел Павлович Стожков (именно так его звали в миру) однажды отречется от сословных регалий, освободит своих крестьян, облачится в рубище и станет на тяжелый подвижнический путь...

На свет он появился 8 (19) ноября 1792 года в Кролевецком уезде Черниговской губернии в родовом поместье. Нарекли младенца в честь Святого Павла Исповедника (день его ангела отмечается 6 ноября).

О семье святого известно только по его скупым воспоминаниям, которыми он иногда делился со своими послушниками. Маму звали красивым греческим именем Параскева, больше этого Павел о ней не сообщал. Вероятно, когда он подрос, ее уже не было в живых. С отцом же у него были сложные отношения.

Известно, что Стожков-старший служил государю в чине коллежского регистратора. В российской табели о рангах это был низший, 14-й чин. Помните у Пушкина? «Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда».
Или вот у Гоголя в «Мертвых душах»: «И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди».

Но не таков был Стожков. Несмотря на невысокий чин был он зажиточным помещиком: больше восьмисот крепостных душ. По воспоминаниям сына, отец имел суровый нрав и строго наказывал своих крестьян за малейшую провинность. Павлу навсегда врезалось в память, как он на коленях умолял родителя, чтобы тот не сек жестоко розгами мужиков: те случайно прожгли котел со смолою. Готов был даже подставить собственную спину. «Бей меня, но, умоляю, не наказывай их!» — кричал мальчик. Видя, как страдает сын, Стожков сжалился: «Ради тебя их прощаю».

«Когда я был еще малым, отец хотел учить меня высоким наукам, так как брат мой, штабс-капитан Иван Павлович Стожков, был человек образованный, но я не захотел, — рассказывал впоследствии Павел. — Все мое желание от юности было молиться Богу, а намерение — идти по святым местам».В 16 лет несмотря на строжайший запрет родителя юноша украдкой ушел из дома и целый год путешествовал по святым местам России. «Когда воротился, то отец хорошо меня побил с наказом, чтобы я больше и думать не смел о страннической жизни и хождении по монастырям. Но сердце мое не могло успокоиться и согласиться жить тою жизнью, какая желалась отцу».
Чем старше становился Павел, тем больше терял он вкус и интерес к мирской жизни, тем шире становилась стена непонимания между ним и отцом. Наконец, когда ему исполнилось 25 лет, Стожков-старший разделил имущество между сыновьями. Павлу досталось несколько сотен крестьянских душ, много скота и 60 тысяч рублей.
«Сделавшись самостоятельным хозяином, — рассказывал наш герой, — я по расположению своего сердца отпустил на волю крепостных крестьян, а скот и все движимое имущество продал и раздал бедным, исполняя волю моего Господа и Спасителя».

А после взял благословение у отца и отправился в долгое странствование по святым местам бескрайней империи. Десять лет скитался Павел от монастыря к монастырю, побывал и в Киево-Печерской лавре, и в Соловецком монастыре. Помогал обездоленным и нуждающимся, встреченным в пути, усердно молился, набирался духовного опыта.
Но даже аскетичная монашеская жизнь в монастырях не могла удовлетворить духовные потребности Павла. И тогда он выбрал более сложный путь подвижничества — монашество в миру.

В 35 лет начал оседлую жизнь в Таганроге — небольшом суетливом купеческом городе на юге России, который населяли люди разных наречий и культур.
«Можно сказать, что личность старца Павла (в христианстве «старец» не возрастное понятие, старец — опытный подвижник, имеющий мудрость и благодатную силу помогать молитвой и советом. — Авт.) духовно преобразила Таганрог, на тот момент шумный портовый город, — рассказывает благочинный приходов Таганрогского округа, настоятель Никольского храма протоиерей Алексей Лысиков. — Несмотря на множество храмов, в городе царил купеческий дух, а вера и благочестие не всегда были центром жизни таганрожцев. Но образ жизни подвижника обратил на себя внимание: люди увидели на нем печать Божию и стали обращаться к нему за помощью. Многим он помог духовным советом, милостыней. По его молитвам совершались чудеса исцеления и обращения к праведной жизни».

Грузчик в светлом облачении

Ничто на первый взгляд не выдавало в загадочном пришельце его дворянское происхождение. Густая борода, простая крестьянская одежда: запоясанная серая свитка (разновидность кафтана), тяжелые сапоги весом под семь килограммов, шапка из серого сукна с овчиной, — и большая деревянная палка в руках, сопровождавшая его всю жизнь. Говорил он на простом малороссийском наречии. В общем, мужик мужиком.

Но при более пристальном рассмотрении люди обращали внимание, что странник необыкновенно красив лицом, имеет проницательный взгляд; в глазах его читались внутреннее благородство и острый ум.

Поначалу жил старец в районе Касперовки, это северо-восточная окраина старого Таганрога. Зарабатывал тяжелым поденным трудом. Известно, например, что долгое время Павел работал на хлебных ссыпках у Солодовых и других местных купцов; таскал мешки, пока не нажил болезнь всех грузчиков — остеохондроз.
Трудился на совесть, но как только слышал звон церковных колоколов, бросал работу, какой бы срочной она не была, и отправлялся на богослужение.

Особенно полюбился Павлу Успенский собор, главный городской храм, располагавшийся на Соборной площади с 1790-го по 1938 год (затем был снесен).
Почти все свои кровные старец тратил, покупая иконы, лампады, свечи, елей и прочую церковную утварь. На серебряных лампадах в соборе были сделаны надписи, что они пожертвованы Павлом. Всего в соборе было 18 таких лампад.По воспоминаниям историка Филевского, когда в 1922 году начались репрессии против церкви, из собора были хамски изъяты практически все предметы из драгметаллов. Члены ликвидкома входили в алтарь в шапках, клали свои револьверы на престол, сдирали ризы с икон и топтали их ногами. Прихожане приносили из дому серебряные ложки, вилки, подстаканники и просили ликвидкомовцев взять их взамен соборной утвари. Куда там, забрали и то, и это…

…Павел жил жизнью внутреннею, духовною, а потому мало заботился о своем внешнем виде и опрятности. В то время в Успенском храме служили протоиерей Иоанн Себов и диакон Курилов. Последний строго относился к Павлу и часто делал ему замечания. Но настоятелю храма, отцу Иоанну, старец однажды предстал будто в ином свете, и этот момент протоиерей запомнил на всю жизнь.
«Когда я вышел на литургии с великим входом, — вспоминал священник, — я в изумлении увидел старца Павла, стоявшего в светлом сияющем облачении, подобном архиерейскому. Я в радости отблагодарил Господа, прославляющего преподобных Своих. С того времени я еще больше стал уважать старца и приглашал его к себе в дом, и старец посещал меня».

После отца Себова настоятелем храма стал протоиерей Федор Покровский. Это были уже 1860-е годы, Павел пользовался большим авторитетом среди верующих в Таганроге и за его пределами. По преданию, отец Федор с женой однажды посетили старца в его келье. Хозяин подарил гостю на память небольшую икону Божьей матери «Нечаянная радость», а жене его сказал: «А тебе, София, крест и просфору». Это были пророческие слова. Дети Покровских выросли своенравными настолько, что весь свой век София, по ее признанию, несла от них крест; а после смерти мужа ей предоставили работу в просфорне — месте при храме, где выпекают просфоры.

Пропуск — Иисусова молитва

Поскитавшись по разным квартирам, Павел наконец нашел себе пристанище надолго. Он поселился в доме у одной из своих послушниц на Банном спуске.
Желающих получить наставление от Павла было много, но он не открывал дверь, пока не услышит от посетителя Иисусову молитву (ее краткий вариант знают все православные — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго»).
Одна таганроженка рассказывала: «Келия старца обыкновенно была заперта, и вот я, бывало, стучусь в дверь, но старец никогда не открывал за то, что я не читала молитвы. А мне по молодости стыдно было читать ее вслух. Я читала про себя, и вдруг старец открывал дверь: «Вот сотворила молитву Иисусову, теперь иди в мою хату», а я удивлялась его прозорливости, как он все знает».

На Банном спуске Павел прожил около двух десятков лет. Затем снял дом с несколькими комнатами у некоего Ефима Смирнова в Депальдовском (теперь Тургеневском) переулке, платил за аренду 75 рублей в год.В этом домике он прожил до конца своих дней. Келья старца всегда была полна съестными припасами, которые он раздавал посетителям и живущим у него (угощал по своему усмотрению: кто чего был достоин). Вдоль стен стояли мешки, корзины, кадки и горшки — наполненные хлебами, бубликами, маслинами, лимонами, медом и черносливом, на стенах висели сумки с просфорами. В келье было много икон, свечи и лампады горели день и ночь.

Постелью Павлу служила голая, ничем не покрытая скамья; вместо подушки сворачивал под голову свитку. По свидетельствам очевидцев, спал очень мало, иногда всего несколько минут.

В этом доме Павел смог принимать еще больше послушников, они жили в соседних с кельей комнатах. Приходили к нему старики и юноши, вдовы и девицы — всех их держал Павел очень строго, приучая к посту, молитве и всякой добродетели.
Многих исцелял (этому есть документальные подтверждения), зачастую даже когда от пациента отказывались врачи. Бывало, тяжелый недуг отступал после того, как Павел сильно поколотит пациента своей палкой по больному месту.

Особо благотворил старец арестантам. Каждую неделю посылал в тюрьму продукты, помогал и по-иному, справлялся о больных, молился за них. Когда кто-то из заключенных умирал, Павел сам покупал гроб и все необходимое для погребения.

Распорядок дня у него был такой: с утра отправлялся в собор, выстаивал литургию, подправлял лампады, а домой из храма возвращался через базар. Там, увешанный двумя холщовыми сумками и с палкою в руке, обходил торгующих и делал наставления. Случалось, кого и палкой ударит в назидание.
Торговцы подавали старцу милостыню: кто булку, кто лимоны и апельсины, иные — деньги, но от некоторых он наотрез отказывался принимать подаяния и даже отгонял от себя к великому их огорчению. Путь из собора домой иногда занимал три-четыре часа.

Как старец учил смирению

Его послушники тоже ходили в храм каждый день, а вернувшись, принимались за хозяйственные работы, указанные старцем.
На обед, как правило, готовился постный борщ, мясных блюд в доме Павла не полагалось (чая у старца тоже никто не пил).
Рецепт приготовления борща был нехитрым: все овощи крошатся вместе, бросаются в наполненный квасом и водой большой глиняный горшок, который ставят в самый угол русской печи. Затем в печь закладываются кирпичи кизяка (спресованный навоз для топки), и когда они прогорают, печь закрывается — борщ варится сколько ему следует. (В старых поваренных книгах указывают, что борщ на квасе приобретает приятный кисловато-сладкий вкус.)

В дни церковных праздников и по воскресеньям старец запрещал готовить еду. В такие дни главное молитва. Поэтому готовили заранее. Однажды послушники пренебрегли правилами и сварили борщ в воскресенье. Павел велел вылить его под забор.
Был случай, когда крестьянин подарил старцу мешок муки, но тот провидел, что муку смололи в воскресенье, и так же велел ее высыпать в канаву под забор. Когда высыпали — ахнули от ужаса: в ней было множество червей.

Из будних дней старец особенно почитал пятницу, считая, что это самый важный день сострадания для православных христиан — день, в который бичевали и распяли Христа. По пятницам живущие у старца послушники освобождались от хозяйственных забот.А вот подметать в его келье разрешалось только по субботам, причем выбрасывать сор на улицу старец запрещал: нужно было сжечь в печке. Золу из печи собирали в чувалы (мешки), которые стояли в келье еще три дня. Однажды послушница Настасья, дождавшись ухода старца в церковь в будний день, подмела и вымыла полы в келье. Старец однако не оценил ее стараний. «Иван, неси чувал золы, — велел он послушнику. — Теперь клади его на пол та тягни по всей хате». Иван потянул — в келье сделалось еще хуже, чем было до уборки. Так старец учил своих послушников быть верными и смиренными даже в малом.

И к молитве приучал тоже своеобразно. Мария Величкова, прожившая у него пять лет, вспоминала такой случай: «Принес однажды кто-то старцу паюсную икру. Когда я уже вечером, помолившись Богу, легла спать, говорит мне: «Мария! Иды, я тоби дам икры, поисы та и опять ляжешь спать». Я долго отказывалась, зная, что по обыкновению будет потом заставлять Богу молиться, но батюшка убедил меня, что не станет, намазал большой кусок хлеба икрой, я съела, положила три поклона и легла спать.
Не прошло и получаса, как он начал кричать на меня: «А лыхо твоему батькови, наилася икры та и лягла спать, иды положи двадцать поклонов, та и ляжешь». Пришлось мне вставать отбивать поклоны.
Через какое-то время старец опять начал кричать: «Мария, де ты есть, а лыхо твоему батькови, скильки икры поила, та тильки двадцать поклонов ударила!..» Терпение у меня начало истощаться, говорю ему: «Батюшка, если бы я знала, ни за что бы не ела вашей икры». Гонял меня до тех пор, пока я не положила сто поклонов».От прозорливого старца, говорили, невозможно было скрыть ни малейшего проступка. Одна его послушница, торгуясь на базаре, сильно поругалась с продавцом. Когда же принесла купленный горшок домой и поставила его в печь, с ним начались странности. Вода в горшке при малейшем нагревании бурлила, словно в гейзере. Когда об этом рассказали Павлу, он велел горшок разбить: «От того вода колыхалась сильно, что очень спорила за цену».

Иногда Павел надолго отлучался из Таганрога. Брал с собой нескольких послушников и, как в молодости, странствовал по святым местам.

Чудеса, да и только

Шли годы, слава о старце расходилась далеко за пределы Таганрога, к нему стали стекаться страждущие чуть ли не со всего Юга. И все новые и новые истории о творимых им чудесах уходили в народ…

Однажды к Павлу в надежде на чудо приехал издалека человек, у которого жена была при смерти. Едва гость зашел, как Павел огрел его палкой по голове: «Чего приехал?! Жена тебе дома уже вареников наварила». Оглушенный таким приемом, посетитель отправился восвояси. А дома его и правда ждала здоровая жена с варениками. По преданию, она исцелилась в тот самый момент, когда старец треснул палкой ее мужа.

В другой раз пришли две женщины — мать Гликерия и дочь Лукия. Уже прощаясь, Павел вдруг дал Лукии шесть рублей, без объяснений. «Батюшка, не надо мне денег», — попробовала было отказаться женщина, но он ей в ответ: «А лыхо твоему батькови, хозяина учишь! На гроши!»
«Когда мы вышли за город, вдруг с матерью сделалось дурно, — свидетельствовала позже Лукия. — Я попросила людей довезти нас до ближайшего села Покровского, где у нас были знакомые. Ночью матери стало еще хуже, так что чуть свет я пригласила приходского священника, который ее маслособоровал и причастил Святых Христовых Тайн, за что я и дала ему четыре рубля из старцевых денег. После ухода священника мать моя сделалась без чувств и сейчас же скончалась, и мы по христианскому обряду приготовили ее к погребению и положили на стол. Что было нужно к погребению, я купила за остальные 2 рубля из тех денег.
Я и все, видевшие мою больную мать, были твердо уверены в ее несомненной смерти, но что ж случилось! Покойница по прошествии шести или семи часов, к нашему ужасу, вдруг встает со стола и, наверное, сама перепугавшись случившегося с нею, ничего не говоря, берет меня за руку и, не простившись ни с кем, ведет домой в наше селение».Как раз в то время, когда «умершая» Гликерия лежала в хате, через Покровское к старцу направлялась ее знакомая. Она, как и все, была сильно огорчена внезапной смертью. Павел встретил ее вопросом: «Ну, Олена, шо ты бачила на дорози?» Услышав о смерти Гликерии, старец усмехнулся: «Та я без твого батька знаю, шо вона умерла, та ще и оживе, та ще и довго буде жыть на свити».

Гликерия, женщина преклонного возраста, очнувшись от «смерти», прожила еще 20 лет.
Самому старцу она рассказала, как все случилось: во время приступа болезни впала в полуобморочное состояние, а очевидцы приняли ее за умершую. И что важно, в этом сумрачном состоянии ей вдруг привиделся старец Павел в будущей блаженной жизни, и находился он в прекрасном месте, «окруженный великою славой». И, загадочно улыбаясь, сказал ей: «Ого, як я далеко забрався».

«Мой куст никогда не будет пуст»

В последние свои годы Павел страдал желчекаменною болезнью, которую достойно и безропотно переносил. Говорил, что Бог и так прибавил ему 15 лет жизни за то, что принимал у себя людей. Самих людей просил: «Хоть я помру, а вы мого миста не забувайте. Мой куст никогда не будет пуст».9 марта 1879 года Павел последний раз причастился. Принимая Святые Дары от своего духовника, иеромонаха Дамиана, он сказал: «Ты будешь великий человек». — «Какой я могу быть великий человек — простой иеромонах?» — удивился Дамиан. — «Такой, что больше быть не может». Пророческие слова эти исполнились спустя 18 лет: Дамиан стал патриархом Иерусалимским...

10 (23) марта, в 1 час 33 минуты ночи, 87-летний старец испустил дух. Весть о смерти распространилась молниеносно. Только начало светать, а, кажется, уже весь Таганрог устремился к келье Павла — чтобы проститься, в последний раз прикоснуться к нему.
Гроб для отпевания несли по Екатерининской улице (ныне улице Энгельса), которая в те времена не была еще замощена. Огромная толпа, каждый в которой стремился быть ближе к гробу старца, утопала по колено в грязи, что сильно задерживало траурное шествие.
Маленькая Кладбищенская церковь не смогла вместить и десятой части собравшихся горожан.
После литургии последовал чин отпевания. А народу все прибывало. Совсем короткий путь от храма до могилы, не больше 300 метров, процессия преодолевала целый час.
Но и после погребения люди не расходились — весь остаток дня и всю ночь молясь об упокоении души.

Местом паломничества стала не только могила старца, но и его келья (Тургеневский переулок, 82), которая и в наше время принимает много посетителей.

Вопрос о его канонизации был поставлен еще до революции. Но состоялось долгожданное прославление старца Павла в лике местночтимых святых только в июне 1999 года. В этот день его мощи были перенесены в таганрогский Свято-Никольский храм. («Понесли Павла на могилу, а с могилы да в собор», — любил напевать перед смертью блаженный.) Прославление блаженного в 1999-м тоже сопровождалось чудом: вокруг солнца, стоявшего в зените над Никольским храмом, среди ясного неба появился большой радужный круг. 
Общецерковное прославление святого старца Павла состоялось в 2016 году.Партнер проекта «Гражданин Таганрога» — банк «Центр-инвест». Один из лидеров отрасли на Юге России, «Центр-инвест» с 1992 года развивает экономику региона, поддерживает малый бизнес и реализует социально-образовательные программы. В 2014 году при поддержке банка создан первый в России Центр финансовой грамотности. Сейчас их пять: в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Таганроге, Волгодонске и Волгограде. Уже более 1 млн человек получили бесплатные финансовые консультации. В их числе школьники, студенты, предприниматели, пенсионеры.
В 2021—2022 годах «Нация» и «Центр-инвест» создали проект «Гражданин Ростова-на-Дону».