Наш проект «Найти Чехова» (при поддержке Президентского фонда культурных инициатив) посвящен 165-летию со дня рождения великого писателя.
Мы будем искать живого, нехрестоматийного Чехова в любимых и важных для него местах, в беседах с людьми, которые работают с его творческим наследием. Тем самым сможем сделать классика ближе и понятнее нашим современникам.
Это здание на Садовой-Кудринской улице, когда-то утопавшее в зелени, а сегодня прячущееся в тени монументальных сталинок, Чехов называл «домом-комодом». Считал местом «хорошим, тихим, ото всего близким», лучшим из тех, где довелось жить в Москве.
Провел он здесь с семьей почти четыре года: с 27 августа 1886-го до отъезда на Сахалин 21 апреля 1890-го. Здесь принимал пациентов, здесь же написал множество известных рассказов, первые крупные повести и первые пьесы, поставленные на сцене.
Теперь это московский дом-музей Антона Павловича, он входит в состав Государственного музея истории российской литературы имени В. И. Даля.
О самом известном жильце дома-«комода» я поговорила с научным сотрудником музея Александром Денисовым (на заглавном фото).
Дом-музей А. П. Чехова на Садовой-Кудринской ул., д. 6 в Москве.
— Все верно. Все дети Чеховых учились в русской классической гимназии. Уровень образования очень высокий, отсюда и высокие требования: половина гимназистов не могла окончить гимназию. У нас есть таганрогский аттестат Антона Павловича, там не самые лучшие оценки, потому что на учебу у Чеховых оставалось не так много времени. Павел Егорович, глава семейства, был купцом, часто отлучался по делам, и детям приходилось подменять его в лавке «Чаю, сахару и других колониальных товаров». Отсюда и такая успеваемость: Антон дважды оставался на второй год — в 3-м и 5 классах. Но тем не менее, аттестат он получил, и это давало ему право поступить на любой факультет любого университета без экзаменов. Такова была привилегия обучения в русской классической гимназии.
Последние три класса Чехов проживет в Таганроге один. Отцу пришлось бежать от кредиторов. Он был тоже человек творческий: регент церковного хора в Таганроге, скрипач-самоучка и любитель-иконописец. Но деловой хватки не хватало. Задумав строительство большого дома для семьи, он не смог расплатиться по кредитам. И в итоге бежал от долговой ямы в Москву к старшим детям: Александру и Николаю. А затем к ним переехали его жена и младшие дети.
По окончании гимназии, в 19 лет, в Москву переезжает и Антон. И поступает на медицинский факультет Московского императорского университета.
Родной Таганрог поддерживал его во время учебы, выделял стипендию. Но жизнь Чеховых в Москве поначалу была очень непростой: нищенское существование, полуподвальные квартиры, за которые нечем было платить… Все это сказалось на здоровье Николая и Антона, заболевших чахоткой.
В этот дом Антон Павлович въехал уже как автор трех книг, ему было тогда 26 лет. Старшие братья и средний, Иван, жили отдельно, отец работал конторщиком у московского купца Гаврилова, но ежедневно приходил навестить семью. А под крылом Антона остались мать и младшие — Мария и Михаил.
Чеховский дом-«комод» в цифрах и фактах. Дизайнер Наталья Виноградова.
— Коллекция московского чеховского музея по количеству предметов — самая большая в мире. У нас — подлинный стол, за которым работал Чехов в годы жизни в этом доме. Сборники его произведений с автографами и первый сборник его рассказов «Шалость» 1882 года. Он существует всего в двух экземплярах, и оба у нас. Это так называемые сигнальные экземпляры. Но денег на публикацию всего тиража не хватило. Хотя Антон Павлович и так сэкономил на художнике: 39 иллюстраций к 11 рассказам сделал его брат Николай.
В доме много личных вещей Чехова и членов его семьи, прекрасные живописные работы Исаака Левитана, Порфирия Серегина, Петра Нилуса, Софьи Кувшинниковой и самих Чеховых: Николая, Марии и Михаила.
Мне очень нравится наш афишный фонд — начиная с афиш театра Федора Корша, где состоялся дебют Чехова-драматурга, и заканчивая афишами многих современных спектаклей по его рассказам и пьесам.
— Что волнует людей в доме-музее Чехова? О чем они спрашивают гидов?
— Процентов двадцать вопросов о том, где здесь при Чеховых был туалет. (Смеется.) Но для меня самый тяжелый вопрос: какой все-таки был Чехов? Приходится объяснять, что воспоминаний очень много и все они разные. Даже о цвете глаз писателя современники спорили. Мы-то знаем, что глаза у него были темно-карие, это видно и на портретах кисти Николая Чехова, но, читая воспоминания Горького, вы узнаете, что у Антона Павловича серые глаза. Короленко пишет, что голубые. В мемуарах разным предстает и характер Чехова. В одних — он скромный, обаятельный и привлекательный человек. А в других — высокомерный, замкнутый циник. Поэтому ответить на вопрос «какой он был?» невозможно. Мы только можем предложить факты, а на их основе каждый сам волен сформировать свой образ Чехова. Кстати, мои коллеги по музею читают лекцию, которая называется «Врут все: Чехов в воспоминаниях современников», объездили с ней всю Россию.
Ценный экспонат дома-музея — подлинный стол писателя Чехова.
— Ваши коллеги в музее-заповеднике «Мелихово» говорили мне, один из самых волнующих туристов вопросов — отношения Чехова с его супругой Ольгой Книппер. Почему они были такими — «жена как луна»?
— Чехов долго не женился, у него случилась неудачная история любви еще до переезда сюда — с Евдокией Эфрос, которая могла стать его женой, но не стала. Ее родители да, видимо, и она сама не захотели переменить ее вероисповедание. Отчасти это нашло отражение в пьесе Чехова «Иванов». Только девушка Сара в пьесе сменила веру, а в жизни этого не произошло.
Вполне может быть, что до Книппер ему просто не удалось найти своего человека? Он же писал, что жениться нужно только по любви и тогда, когда не можешь этого уже не сделать, все другое его не устраивало. На основании многолетних наблюдений, вероятно, Чехов пришел к выводу: «счастья, которое продолжается каждый день, от утра до утра я не выдержу». Это то, что мы называем сейчас личными границами. А брак с Книппер как раз давал возможность некаждодневного физического присутствия рядом.
— Как лично вы пришли к Чехову?
— Я стал им заниматься только уже в аспирантуре на филфаке МГУ. Написал кандидатскую про «Чеховский вестник». Это самое крупное в России издание, где обозреваются наиболее важные издания о Чехове, вышедшие в последние годы, есть рецензии на театральные постановки и фильмы, большой раздел библиографии и, конечно, то новое, что в биографии Чехова и его окружения находят коллеги.
В аспирантуре я пришел к Владимиру Борисовичу Катаеву, самому крупному из ныне живущих чеховедов в мире. Именно он и предложил мне тему диссертации, узнав, что я всегда любил изучать журналы. И получается, что я изучаю не только Чехова, но и чеховедов.
Портрет Антона Павловича работы его брата Николая. 1884 год. Из коллекции дома-музея А. П. Чехова. Работа не закончена, недописано ухо. Это ответ на вопрос, почему талантливый Николай Павлович не стал известным художником. Часто забрасывал работу, очень многое осталось в виде набросков.
— А что еще малоизвестно?
— Взаимоотношения Чехова с его современниками — писателями, которых сегодня знает только очень узкий круг специалистов. А для Антона Павловича они были очень важны. Мы привыкли к сравнению «Чехов и Шекспир», но мы не знаем, насколько глубоко Чехов читал Шекспира. А то, что он читал десятки популярных в то время писателей, это факт.
Среди исследователей Чехова можно отметить бывшего директора Дома-музея А. П. Чехова в Ялте — Аллу Георгиевну Головачеву, автора многих книг о Чехове. Но я бы отметил в особенности ее книгу «Антон Чехов, театр и «симпатичные драматурги». Она об успешных авторах последней трети XIX — начала XX века, от которых сегодня в памяти людей ничего не осталось. А Чехов их читал внимательно, общался со многими, и в его пьесах мы встречаем даже цитаты из них.
Сейчас все хотят заниматься «литературными генералами», но для самого Чехова была важна вот эта, как он говорил, «артель восьмидесятых годов», он даже считал, что войдет в историю как частица этой писательской братии. Так почему же ее не изучать. Да и самого писателя лучше понимаешь на фоне литературы его эпохи.
Спальня Антона Павловича в доме-«комоде».
— У известного английского исследователя Дональда Рейфилда несколько месяцев назад вышло очередное, четвертое уже, издание биографии Чехова. В нем появилась «сенсационная» глава о дочери Антона Павловича. Известна эта история уже более полувека: якобы у дочери антрепренера Федора Корша Нины от Чехова была дочь. Но это не более чем сплетня. Ирония в том, что сам Рейфилд пишет, что верит в эту «сенсацию» процентов на сорок. Однако пишет. Книгу нужно продавать…
— Я посетила четыре подмосковных города, в которых жил, работал или бывал Чехов. И в каждом мне сказали: «Уездный город С. он писал с нас». Про то, что дама с собачкой — местная, мне рассказывали в трех городах включая Кисловодск.
— Ну, конечно, люди хотят, чтобы это было про них. Город, где живут «три сестры», часто считают Пермью. Но это собирательный образ. Как и случаи, о которых говорите вы. То же и с «Ревизором»: в городке Устюжна Вологодской области поставлен памятник этому произведению. Местные жители вроде как застолбили: это про нас. И тут вспоминается: «Скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский…» Скажите Москве, что мы есть. Ну и желание иметь отношение к великому классику.
Но Чехов универсальный писатель, эту его черту отмечал Лев Толстой. Если мы откроем зарубежные исследования, то они будут начинаться со слов «Чехов писал именно про нас»: про нас — поляков, нас — канадцев и даже нас — японцев…
— Публика на экскурсии были настолько разношерстной, что я не смогла составить обобщенный портрет. Кто сегодня ваши посетители?
— Коллеги говорят, что это больше зрители чеховских пьес, чем читатели. Да, такой вот любопытный факт. Люди, которые к нам чаще всего приходят, смотрят Чехова в театре, а не читают его произведения. И перечитывают редко: приходят вспомнить то, что было в школьной программе.
У нас много школьников и студентов. Отдельная категория — студенты театральных вузов. И студенты-художники: приходят писать интерьеры. И, конечно, филологи и врачи. Но бывают и посетители, которые помнят Ольгу Леонардовну Книппер на сцене МХАТа, она играла до 1950-го года.
Музейный работник Александр Денисов (слева) проводит экскурсию.
«Писать для детей вообще не умею, пишу для них раз в 10 лет и так называемой детской литературы не люблю и не признаю. Детям надо давать только то, что годится и для взрослых», — так он говорил. И в то же время, как отмечали еще критики-современники, мало кто умел так писать если и не для детей, то о них: детские образы — одни из ярчайших в его творчестве. Свидетельство тому — написанные в доме-«комоде» рассказы «Мальчики», «Каштанка», «Детвора», «Дома», «Ванька», «Гриша», первая крупная повесть «Степь».
— Мы можем сказать, что он был счастлив в этих стенах?
— Скорее да, чем нет. Это хороший дом, где он жил со своей семьей, когда пришел относительный финансовый достаток. Сюда к нему приходили Лесков, Короленко, Чайковский, Левитан, Шехтель, Немирович-Данченко. Здесь он написал несколько десятков своих лучших вещей.
Антон Чехов (в нижнем ряду) с семьей и друзьями. Из коллекции дома-музея А. П. Чехова. Снимок сделан во дворе дома-«комода» братом писателя Александром за 2 недели до отъезда Чехова на Сахалин в апреле 1890 года. Вскоре после этого его семья переедет в дом поменьше и подешевле на Малой Дмитровке.
— Причин несколько. После смерти брата Николая в 31 год в доме царила обстановка скорби, апатии; Чехов повторяет в письмах, что хочет «полгода пожить как-то иначе» и «подсыпать под себя пороху». Там же мы читаем о необходимости изменить и характер литературной работы, о необходимости жить и писать иначе. Журнал «Русская мысль» назвал его за несколько месяцев до отъезда на Сахалин «безыдейным писателем». Интересно, кстати, что именно в этот журнал Чехов отдаст печатать книгу «Остров Сахалин». Видимо, как ответ на ранее предъявленное обвинение. Но путешествие на Сахалин и на Дальний Восток было вызвано еще и естественнонаучным интересом: «хочу этим немного заплатить своей медицине», — признается Чехов, то есть оставить серьезный научный труд.
