Как старший научный сотрудник перехитрил гиперинфляцию в 1990-х и построил успешный бизнес

«Бери и делай. Истории донского бизнеса» — так называется большой совместный проект журнала «Нация», Ростовского регионального агентства поддержки предпринимательства (РРАПП) и центра «Мой бизнес».

Его героями станут 25 компаний — лидеров своих отраслей, которые хорошо известны и за пределами Ростовской области.

Для массового читателя наш проект превратится, надеемся, в увлекательный сериал. А начинающие предприниматели смогут найти здесь идеи и советы для себя.

Герой этого выпуска — гендиректор ООО «Многоотраслевое предприятие «Комплекс 1» Роберт Ли.

Роберт Ли экспрессивно описывает автору «Нации» свой бизнес-путь.

Этнический кореец, Ли родился под Ташкентом и в раннем детстве не говорил по-русски; юность провел среди терских казаков в Кизляре; вовремя по совету любимой учительницы взялся за учебу; стал доцентом и кандидатом технических наук, а на излете СССР ушел в бизнес и реализовался как успешный предприниматель.

— Роберт Владимирович, чем вы занимались до того, как прийти в бизнес?
— К началу девяностых я работал в Ростовском инженерно-строительном институте старшим научным сотрудником и старшим преподавателем в ранге доцента; уже защитил диссертацию, стал кандидатом технических наук. Моя специальность — «Автомобильные дороги». Занимался наукой и преподавал с удовольствием.

— Почему же ушли в «свободное плавание»?
— Обстоятельства. Я очень много работал в институте, уже и докторскую диссертацию подготовил. Был готов стать профессором, мечтал об этом. Но однажды оглянулся вокруг и понял, что мне уже за сорок, а живу я с семьей в скромном флигеле родительского дома. У меня уже сын студент, к нему приходят девчонки, он им под гитару песни поет. И до меня доходит, что скоро он скажет: «Папа, я женюсь!» И куда мне его семейство девать? Прямо в холодный пот меня бросило. Я впервые задумался о быте, до этого жил лишь своими научными идеями.

Я пообещал себе, что возьму судьбу в свои руки. Не буду зависеть от государства. Написал заявление об уходе из института. На дворе 1990 год. Проректор в шоке, спрашивает о причинах увольнения, обещает выделить от вуза квартиру, которую я ждал годами. Но я посмотрел предполагаемую стройплощадку: никаких работ там не велось, в общем, понял, что это очередной прожект. Твердо решил увольняться и делать себя сам.
Страха не было никакого. Я был уверен, что у меня все получится.

Хотя «звериный оскал капитализма» уже проявлял себя во всей красе. Дикая инфляция: деньги ничего не стоили, их мешками носили. У меня заработала мысль: «Так, инфляция уничтожает все намерения. Ты купил товар, но выгодно его не перепродашь».
Инфляция дует в лицо и валит всю экономику. Но раз инфляция — объективная экономическая реальность, почему она должна меня убивать? Развернусь-ка я по-другому, пусть этот «ветер инфляции» мне помогает, ускоряя мой успех и очищая рынок от конкурентов. Двойная польза для того, кто знает законы природы. Вот так эта мысль и оформилась в мой «принцип паруса».

Помню, как целую ночь прокручивал идеи, и уже под утро, часам к пяти, меня осенило, появилась ясность. Мне помогли математические знания. Если ты умножишь сколь угодно большое число на бесконечно малое, то получишь бесконечно маленькую величину. Понимаете? Следовательно, стоимость товара для меня должна быть практически нулевой. Если инфляцию умножить на ноль, будет ноль. То есть она в данном случае не повредит.
Думаю дальше: если товар почти ничего не стóит, то кому он нужен? А вот и нужен, как воздух, например: необходим, хотя бесплатен. А есть ли подобные товары с нулевой стоимостью, которые можно продать за деньги? Не может же быть, чтобы не было! И тут я вспомнил, как отец использовал в качестве удобрения куриный помет. Вот он, продукт для продажи.

Нашел в телефонной книге список птицефабрик и поехал на первую попавшуюся, под Чалтырем. Эта огромная птицефабрика уже не работала: разруха, все растащено. Нашел сторожа, спрашиваю: «У вас помет есть?» — «Да сколько хочешь, вон, полные траншеи, гуртом засыпанные». По сути, бери не хочу, продукт готов к вывозу. Оставались лишь вопросы расфасовки и доставки, я решил их быстро.
Занимался удобрениями недолго — пока не открыл для себя новый товар с почти нулевой стоимостью.— И это был невиданный до той поры в России секонд-хэнд.
— Да, а помогло мне воспоминание из детства. В Кизляре на базаре мы заходили с мамой в магазинчики, которые назывались «комиссионками», там продавались вещи б/у. Стоимость такой одежды была очень низкой. То есть математически так же близка к нулю.
Почему бы мне этим не заняться? Решил, буду перепродавать такие вещи. Но закупать не в России, а за границей. Там люди живут побогаче, а значит, чаще меняют одежду, ношеная же остается в приемлемом виде. И тем более это будут импортные вещи, что в те времена очень ценилось.

Тут еще я кстати вспомнил книгу журналистов газеты «Правда» Бориса Стрельникова и Ильи Шатуновского. В 1969 году они проехали по маршруту Ильфа и Петрова, по их «Одноэтажной Америке» — и написали свою книгу: «Америка справа и слева». Я до сих пор храню издание 1971 года с автографом Шатуновского. Так вот, авторы описали эпизод, как они остановились где-то в американской глубинке и удивились тому, что возле домов на обочине стоит накрытая пленкой мебель, телевизоры, еще какие-то вещи. Всё в хорошем состоянии. Выяснили у американцев, что это ничего не стоит: люди, которые живут победнее, могут забрать бесплатно.

Но для реализации моей идеи нужно было отыскать иностранца. А где же его искать, елки-палки?! Я позвонил младшему брату, который закончил МГУ, жил и работал в столице: «Олег, поможешь мне иностранца найти? Любого, из западной страны». Я приехал в Москву, и мы с братом отправились в «Хаммеровский центр» — Совинцентр (теперь Центр международной торговли). Пришли, стоим, оглядываемся. Вижу, идет какой-то азиат: раз сюда приехал, наверняка непростой человек, небедный. Олег его догнал, попытался заговорить на ломаном английском. Понять друг друга не можем. Переводчик подбегает, наши вопросы переводит. Но выражение «комиссионные вещи» перевести не может, иностранец смысла не понимает.
Полчаса я пытался объяснить на снятой с себя рубашке: «Я ее сдаю в специальный магазин, чтобы деньги получить. Вот такие вещи можно у вас купить?» И тут до него доходит: «Секонд-хэнд, что ли?» Тогда я и услышал это слово в первый раз.

Мистер Квон оказался англичанином корейского происхождения, состоятельным человеком. Он подтвердил, что секонд-хэнд у них стоит очень дешево. Действительно, 1 килограмм мне обходился в 4 цента. Шуба весит 3 килограмма. Вот и считайте.
Большие затраты потребовались на организацию процесса. Товар надо было собрать, упаковать, перевезти и заплатить процент мистеру Квону.— Бизнес-план для этого проекта сочиняли с братом?
— Я сочинял, брат помогал. Заперлись в гостиничном номере и договорились не выходить, пока не сочиним.
Дело организовали быстро. Возили контейнерами спрессованные тюки по 50-60 кг.

— Много денег на раскрутку потребовалось?
— 35 тысяч долларов.

— Где вы их взяли?
— А вот это было непросто. Конечно, что-то я заработал на удобрениях, но это были не такие деньги, чтобы я мог сразу кинуться в новый бизнес. Брат познакомил меня с одним человеком, который одним из первых в стране организовал частную страховую компанию. И он дал мне 30 тысяч долларов с условием возврата 35 тысяч в течение года.

— Что вам пришлось заложить?
— Я пришел к отцу и спросил, сможем ли мы заложить родительский дом под этот кредит. Обрисовал ему реальность возврата. Отец поддержал.
Конечно, реально дом не закладывался. И я был уверен в своем проекте на 100% и просчитал все возможные риски. Для каждого риска разработал контрмеры.
Мне была важна поддержка со стороны отца. И я ее получил. Так моя идея стала мечтой. Идея, поддержанная компетентным, авторитетным для тебя человеком, всегда становится мечтой. Различие между ними только в месте расположения: идея — в голове, а мечта — в сердце.
Все пошло по плану. И кредит я выплатил даже быстрее оговоренного срока.

— В Ростове ваши магазины секонд-хенда были первыми?
— Я думаю, что и в России одними из первых. Таможенник, который оформлял тюки с одеждой, сказал, что видит подобный груз впервые.
Одежду привозили, в основном, из Англии, где жил мой партнер. Но и из других стран Европы тоже. Мистер Квон сильно помог своими связями. И своим опытом. Мы же на начальном этапе в бизнесе мало что знали. Он подсказывал нам, как осуществлять банковские переводы и другие нужные для бизнеса процедуры.
Мы получали партию одежды, нанятые работницы занимались стиркой и глажкой, затем вещи реализовывались в семи точках в Ростове. Позже я купил два автобуса и «КамАЗ», чтобы по воскресеньям развозить секонд-хэнд в райцентры. Одевал область. (Улыбается.)— Ваш «принцип паруса» срабатывает всегда, или случались исключения?
— Всегда. Но надо учитывать, что ветер бывает разный. Иногда ураганный, а бывает и полный штиль. Но пока парус грамотно не установишь и не научишься им управлять, не надо приступать к делу. Далеко не уплывешь.
Под ветром я понимаю природные, социальные, экономические и другие законы развития человека, общества и мира в целом. «Принцип паруса» — это использование внешних сил для достижения своих целей. Не вопреки, а благодаря.

— А как использовать этот принцип в условиях санкций?
— Не санкции ограничивают нашу страну, мы сами себя ограничиваем. И это большая беда. Россию, ее народ и культуру извне сломать невозможно. Никто не сможет. Сломать можно было только изнутри, что и произошло с СССР.
Нет такой внешней силы, которая может это сделать. А есть только внутренняя безответственность, отсутствие единства и так далее. Кстати, и с Российской империей то же самое произошло. Поэтому санкции, я считаю, не имеют никакого значения, их тоже можно применять как парус. Санкции сметают иностранных конкурентов, очищают путь для раскрытия потенциала нашего народа.

— Что такое ваше «МОП «Комплекс-1» сегодня?
— У нас три главных направления деятельности. Мы занимаемся разметкой автомобильных дорог, производим цифровые технические средства (ЦТС) — также для автодорог и футерованные сборные резервуары для воды.
Разметку дорог делаем трех видов: в краске, термопластике и химпластике. Разметочные машины и оборудование для них конструируем и собираем сами. Докупаем на стороне лишь некоторые детали, шасси, например. А так все по нашим разработкам.

Во втором направлении — ЦТС — главным является производство и установка оцифрованных дорожных знаков и других средств обустройства автодорог. Наши знаки видит интернет, мы их «оживили», они могут общаться не только друг с другом, но и с диспетчерской. Кстати, наши разметочные машины тоже компьютеризированы.

Третье направление — резервуары. Футерованный резервуар представляет собой металлическую емкость на болтах с полимерным покрытием. Служить владельцу должен не меньше 100 лет.
Недавно разработали резервуар новой конструкции под названием ROBERTMAX. Это инновационный, авторский продукт. Подчеркну еще раз, что вся наша продукция основана на собственных патентах и изобретениях.— Дорожная разметка до вас тоже была свободной нишей?
— Ну, сказать, что никто этим не занимался, было бы неверно. В советское время в Ростовской области работало 48 ДРСУ — дорожно-ремонтных строительных управления. И каждая такая организация имела свою разметочную машину. Но разметкой занимались постольку-поскольку, никому она особо была не нужна. Была даже невыгодна. ДРСУ зарабатывали основные деньги на строительстве дорог. А зачем тогда содержать отдельного разметчика, который работает пару недель в течение года? Поэтому разметку вешали как дополнительную нагрузку, например, на водителя самосвала.

В 1996 году я решил этим заняться, снова используя математический подход. Разметка составляет 2% от стоимости всех работ ДРСУ. Никто не хочет этим заниматься, но дорогу без этого заказчику не сдать. Но если 2% умножить на 48, по числу ДРСУ, это уже 96%. Что, согласитесь, очень близко к 100%. Если я буду делать разметку по всей области, то я стану по величине, как одно ДРСУ. С мелкой рыбешки мяса по чуть-чуть, а в итоге как с одной большой. (Улыбается.)
Одно время я даже делал разметку почти по всей европейской части России. Но потом понял, что этим очень трудно управлять, и снова ужался до масштаба области.

— Ну, и, конечно, дорожная разметка была ближе сердцу специалиста по автодорогам, чем секонд-хэнд. Затем, что вполне логично, вы решили заняться производством и установкой дорожных знаков?
— Да, я задумался над тем, как уменьшить число происшествий на дорогах. Изучил статистику, увидел, что существуют участки концентрации ДТП. Чтобы снять фактор неожиданности, который приводит к гибели людей на дорогах, подумал, какие изменения можно внести в дорожные знаки, придать им дополнительные свойства. И мы создали оптико-волоконные знаки: которые светятся, не зависят от источника питания, работают на солнечных батареях, потребляют минимум энергии. Придумали, как управлять этими знаками, сделали комплексные ЦТС. Теперь там, где раньше погибало 10 человек в год, ни одной смерти.

— Какова самая дальняя точка от Ростова, где можно встретить ваши дорожные знаки?
— Ханты-Мансийск, наверное. Наши знаки приобретают многие российские регионы, а родная Ростовская область буквально вся покрыта ими, они давно показали свою эффективность. Мы занимаемся этим с 1998 года.

— Последними по времени в вашем ассортименте появились резервуары для воды. К ним как пришли?
— В частном доме моих родителей часто отключали то свет, то воду. И я дал себе слово, что у меня всегда будут и вода, и электроэнергия. Когда построил свой первый дом, то соорудил для него автоматизированный резервуар. Он был сварным, из стали толщиной в палец. Но через какое-то время в местах сварки появилась ржавчина. И я понял: чтобы избавиться от ржавчины, надо не сваривать узлы, а сделать конструкцию сборной. Тогда еще не думал, что займусь резервуарами на продажу.

Мой сын отправлялся на промышленную выставку в Южную Корею, я попросил его разузнать, какие существуют модели. Он нашел сборный резервуар, и я тут же прилетел посмотреть своими глазами. Была целая история, как мы получали разрешение изучить работающий агрегат в охраняемой зоне на крыше дома престарелых.
Так появилось третье направление. Корейцы передали технологию резервуаров на болтовых соединениях, обучили, а я все это внедрил здесь, в Азове.— В 1999 году вы издали книгу «Как вам стать богатым в России». Почему именно «в России»? Ведение бизнеса здесь отличается от зарубежного опыта?
— Конечно. Есть свои особенности, которые надо учитывать. Еще на заре своей бизнес-карьеры, когда я заперся в гостинице — помните? — вывел для себя критерии, которые потом изложил в книге.
Критерии для российского бизнеса, которые кажутся мне наиболее важными: безопасность, надежность стыковок, время и затраты. Позже я добавил еще критерий качества.

У меня есть свое понимание каждого критерия. К примеру, «безопасность» для меня проявляется в сочетании ментального и материального. Если ты сливаешься только с материальной стороной — ты станешь жадным, скупердяем нешироких взглядов. Как у предпринимателя у тебя ничего не получится. А если сольешься с единственной ментальной стороной, то превратишься в фантазера и мечтателя. Тоже нулевой эффект. Только объединенное действие двух сторон рождают результат.
Или возьмем «надежность стыковок»: я заранее обеспокоился о нашем интервью. Чтобы вы потеряли как можно меньше времени, организовал встречу и ход нашей работы загодя.

— Стыковка получилась надежной.
— К тому же я всегда и во всем использую системный подход. Результат очень сильно зависит от синхронизации всех элементов системы. Моя голова удерживает массу связей: это и конструирование с техническими идеями, и производство с коллективом работников, и логистика с поставщиками, и продажи. Всего не перечислить. И все элементы должны работать очень согласованно.

— Еще один главный критерий для вас — время. Для вас оно идет как-то по-особенному?
— Время я рассматриваю, как и другие люди: прошлое, настоящее, будущее. Но я вижу все времена перед собой. Слева — прошлое, по центру — настоящее, а справа — будущее. Вот почему у меня вместо трех одно время — «здесь и сейчас». Когда ты смотришь вот так, то видишь все целиком, и там все живое. А если прошлое за спиной, настоящее перед тобой, а будущее за горизонтом, то целостного видения нет.

— Сейчас ваша книга уже находится «слева», в прошедшем времени. Устарела ли она в чем-то, есть потребность дописать новые главы?
— Все, что было написано тогда, работает и сегодня. Я не написал в книге ничего такого, что не проверил бы сам на практике. И методы, о которых я рассказываю, они универсальны. В их основе лежат объективные законы природы, общества и экономики.
Я этими методами у себя даже разные болезни лечу. Но «добавки» к книге нужны: прошло почти 25 лет с момента издания. Кстати, обратите внимание, я ни разу не использую в книге слово «прибыль».

— А почему, кстати?
— Я это исключил для себя с самого начала. Потому что прекрасно понимал: для того, чтобы принимать правильные решения, ты должен быть в спокойном состоянии. А желание извлекать прибыль вызывает беспокойство или, наоборот, эйфорию.

Проект реализуется в рамках нацпроекта «Малое и среднее предпринимательство» при содействии правительства Ростовской области и министерства экономического развития региона.