На набережной Таганрога в хорошую погоду нередко можно встретить гуляющего в задумчивости импозантного седовласого мужчину. Его можно принять за грузина или местного грека (и принимают), но он итальянец.
Чиро Ди Мари — профессор филологии и аккредитованный переводчик при генконсульстве Италии в России.
Десять лет назад, ведомый любовью, Ди Мари переехал с берегов Адриатического моря на берега Азовского. А буквально на днях подал документы на получение российского гражданства.
Попросили синьора профессора показать нам свой Таганрог и рассказать о приключениях итальянца в России.
Встретиться я предложила на углу Итальянского переулка и улицы Чехова. Ну а где еще: герой — итальянец, Чехов в Таганроге — царь и бог. Но, как выяснилось, моя геометка была еще более символичной.
— В середине XIX века именно в этом доме: переулок Итальянский, 20 — размещалось консульство Италии, — говорит мне Чиро.
Чиро Ди Мари у здания, в котором когда-то находилось итальянское консульство в Таганроге.
— Нет. Я слышал только, что здесь когда-то бывал Джузеппе Гарибальди — наш национальный герой, борец за независимость страны; но что Таганрог был настолько связан с Италией в XIX веке, не знал. Для меня это была родина Чехова. Любовь к Антону Павловичу привил мне мой профессор в университете Павии, очень крутой чеховед.
Близкое знакомство с Таганрогом началось, когда я стал сотрудничать с ростовским культурным центром «Данте Алигьери». Его директор Наталья Юрьевна Чигридова, мы близко дружим, отправила мне по мейлу шесть листочков об истории Таганрога: «Чиро, мы организуем прогулку, выучи, пожалуйста, эту информацию и сделаешь нам экскурсию». Вот тогда я и узнал про то, что здесь на рубеже XVIII—XIX веков поселилось много итальянских купцов; про местный сорт пшеницы «арнаутка», которую обожали в Италии, да и во всей Европе, звали ее pasta Taganrog. Узнал про Гаэтано Молла — хормейстера миланского театра Ла Скала, который приехал сюда в 1870 году с итальянской оперой, влюбился в местную хористку и остался навсегда. Про его сына, Валериано Молла, который создал первое музыкальное училище в Таганроге. Кстати, я знаком с дочкой Валериано — Марианной Молла. Она вышла замуж за знаменитого советского художника Михаила Кулакова. Сейчас живет в маленьком хуторе на юге Италии. И знаете, как она назвала этот хутор? Таганрог!.. Об истории города я могу рассказывать теперь очень долго. (Смеется.)
— Вам в Таганроге часто встречаются люди с итальянскими фамилиями?
— Моего здешнего друга зовут Володя Верготти, он известный архитектор, дизайнер и фотограф. Я думал, он итальянец, а оказалось, его фамилия с Кипра. Здесь вообще много интересных людей самых разных кровей.
Незаметно мы доходим до Центрального рынка на местной Красной площади. Когда-то Чиро стоял здесь за прилавком и торговал очками.
Входим в рыбные ряды, и он ускоряет шаг. Объясняет, что эти запахи напоминают ему не самые простые времена и чувства: растерянность, неустроенность, непонимание, что его ждет на этой земле дальше.
— Что вам нравится из русской кухни?
— Я такой привереда, даже стыдно признаться. Я же долго был холостяком, ел одно и то же и привык. В Италии готовил пасту и тут ем то же самое. Хороший сыр еще люблю, с ним в последнее время в Таганроге стало получше, чем раньше. Хороший кофе люблю. На рынке есть одно место, где продают настоящий зерновой кофе. Давайте зайдем?
Сегодня на его месте стоит девушка с овощами.
— Это было в 2014 году. Надо было на что-то жить, я решил открыть ИП и начать работать. У меня тогда был вид на жительство.
...В Италии нет постоянных рынков, крестьяне выносят свои продукты только на выходных. А тут жизнь кипит все время. Люди на рынке хорошо знают друг друга, общаются, дружат, есть постоянные покупатели и свои истории.
В мое время по рынку ходила старушка. Чокнутая, но неопасная. Ее звали Соня. Я ей давал мелочь. Она привыкла и стала приходить как на работу: «Вы забыли выдать мне пособие!» — «Соня, ну не каждый же день?» — «А на кого мне еще надеяться?» (Хохочет.)
В Таганроге много интересного в языке, диалектного, южный говор — это очень необычно. Мне как филологу интересно. Тут я, например, узнал слово «телепаются»: очки телепаются. В Италии тоже много диалектов: на десять километров отъедешь, и уже люди говорят по-другому. На юге Италии больше ругаются, на севере люди сдержанные. Но так, наверное, везде?
Еще на рынке я столкнулся с вашей необычной традицией. Одна покупательница попросила срочно продать ей любые очки. Я не понял: как любые — надо же подобрать диоптрии? Но она ответила: мне не надо диоптрии, эти очки в гроб. Я совсем запутался! И тогда соседка-торговка меня толкнула: продавай любые, потом объясню! Так я узнал, что в России покойника хоронят в том виде, в котором он был при жизни. Если носил очки — в очках.
— А базарная традиция проводить по товару первой выручкой за день?
— Ну конечно! Это правило первой продажи! В Италии так не делают, но я здесь делал. Не здороваться через порог, не передавать деньги вечером — это только здесь. Я равнодушно отношусь к приметам, но фольклор — приятное украшение жизни. Единственное, я не открываю в помещении зонт: в Италии считается, что это не к добру.
— Вы громкий, эмоциональный: вон люди оборачиваются, прислушиваются. Часто к вам подходят незнакомцы?
— Да! Обращаются то по-грузински, то по-армянски: все думают, что я местный. Это же Таганрог! (Смеется.)
— А эту вашу особенность — акцент не пробовали применять в работе? Помните, как в фильме «Вокзал для двоих» герой Басилашвили «включал» узбекский акцент, чтобы продать дыни? Может, и вы с итальянским акцентом заявляли, что привезли эти очки Prada вечерним поездом из Милана?
— О нет! Какие «из Милана», я вас умоляю! (Хохочет.) По 100 рублей, по 200, по 400?! И тут такой менталитет, что обманывать противопоказано — перестанут доверять вообще. А я тут живу! Нет, нам такое не надо.
— Первая — «Сорок лет Чанчжоэ» Липскерова. С ней я познакомился случайно, когда переводил диплом студентки. Это невероятная метафорическая фантастика о жизни в России. После этого я прочитал и другие произведения Липскерова, но они меня не так впечатлили.
Ну и, конечно, Чехов, Булгаков, Пастернак и Гоголь. Но Гоголь в маленьких дозах. Там украинский колорит, надо постоянно останавливаться, переводить: лично я не могу прочесть больше 30 страниц подряд. «Доктор Живаго» Пастернака идет легко, понятно. А вот его «Воздушные пути» — уже пытка для иностранца. В целом, русская литература такая многообразная, что каждый может найти что-то свое.
— А какие русские фильмы?
— Я не любитель кино. Но мне было интересно смотреть «Бриллиантовую руку». И сериал «Мастер и Маргарита» Бортко сделан на высоком уровне... Кстати, я так удивился! Помните момент в «Бриллиантовой руке», где кавказцы (актеры Леонид Каневский и Григорий Шпигель. — «Нация») играют итальянцев? Они там ругаются. Это смешанный язык, но там есть настоящие итальянские слова. «Порко мадонна» — это очень грубое ругательство, богохульство! И никто их не предупредил, что нельзя такое говорить.
— Когда вы приехали в Россию впервые?
— В 1982-м. За 2 года до этого я окончил обучение в университете Павии, специализация «русский и французский языки». Защитил диссертацию по теме «Гражданская война в романе «Тихий Дон».
В Москве поступил в институт русского языка имени Пушкина. Пока мы учились, ездили в туристические поездки. В Загорске, сейчас это Сергиев Посад, я попал на православную службу и был так удивлен от этого гипнотического повтора «Господи, помилуй!». В теории я знал, чем православие отличается от католичества, но вживую это выглядело так впечатляюще.
— 1980 годы — это же железный занавес, КГБ — ЦРУ, шпиономания. Вас это как иностранца в СССР никак не коснулось?
— Было! Но до истории с КГБ расскажу случай про итальянские спецслужбы. После университета, перед путешествием в Советский Союз, я служил в армии, был карабинером: это военная полиция. В Италии в то время была ужасная проблема — терроризм: каждый год 30-40 человек погибали от рук подпольных «Красных бригад».
Я служил в Турине, там тогда работал генерал Далла Кьеза — легендарный борец с террористами, они его потом убили.
Однажды нам приказали сделать уборку в офисе генерала. И один дурачок-новобранец нашел там на подоконнике музыкальные кассеты и забрал их с собой. У меня был магнитофон. Он вставил одну кассету, а там не музыка, а запись телефонных переговоров террористов. Ёперный театр! «Идиот, что ты наделал?!» Но я тоже хорош, кассету вытащил, но оставил просто рядом с магнитофоном.
Пришел наш командир, ему тоже хотелось послушать музыку и он взял эту кассету... И вот меня вызывают на допрос. Это продолжалось пять дней, и это были самые ужасные дни в моей жизни. Я сильно сомневался, что выйду из казармы без наручников. Но все-таки мне поверили.
И только я отошел от этой истории, как спустя два месяца еду в Москву — и здравствуй, КГБ!.. У вас есть такое выражение, когда допрос ведут два человека, один хороший, другой злой. Как это звучит?
— Плохой и хороший полицейский.
— Да! Меня допрашивали такие. Капитан, пузатый, симпатичный, говорил: «Не переживайте, главное, что вы хорошо отдохнули». А другой, страшный коротышка, разговаривал грубо.
Дело было так. Мы познакомились с русскими ребятами-студентами, и они пригласили нас на Первое мая на дачу к родителям. Но деревня находилась за пределами зоны, куда было можно ездить иностранцам: больше 40 км от Москвы. Наши русские друзья сказали: не переживайте, оденьтесь скромно, ни слова не говорите — и поедем, никто ничего не узнает. Приехали, отдыхали, смеялись. Но не успели даже доесть шашлык — «тук-тук, милиция!» Вместе с КГБ.
Долго допрашивали нас, этих студентов, хозяев дома. Я помню их лица — лица родителей, когда они вышли с допроса: белые-белые, как будто умер родной человек. Мама студента сказала: «Чиро, мне так стыдно перед вами, но я очень прошу, больше не общайтесь с нашими сыновьями». Ну да, нас-то могли всего лишь выслать из страны, а их — выгнать из института и неизвестно что еще. Но все закончилось не так страшно: мы остались в СССР, и ребят, насколько я знаю, только попугали.
...Я тогда был ужасно злой. Не мог понять, как такая чудесная, сердечная и откровенная дружба могла считаться преступлением? Но прошло время, я остыл. Остался только один вопрос: где стояли «жучки»? (Смеется.)
— Что было дальше?
— В институте имени Пушкина я получил квалификацию устного и письменного переводчика. Вернулся в Италию, преподавал в государственных и частных школах русский и французский и литературу. Еще работал в компании, продававшей в Советский Союз оборудование для общепита.
В 1991 году мы заключили договор на 1 миллиард лир, это 500 тысяч евро на современные деньги. Но из-за развала Союза заказ не оплатили, фирма разорилась, и я остался без работы. Пару лет не знал, что делать. Потом брат помог открыть бизнес, и я десять лет работал барменом в своем заведении. А в 2003 году мне такая жизнь надоела, и я переехал в Римини, где семь лет работал с русскими туристами. Сопровождал как переводчик и консультант на экскурсиях, на шопинге. Тогда же и познакомился с будущей женой.
У Натальи очень сложная личная история: рано умерли родители, и с 17 лет она жила одна. Всего в жизни добилась сама. И мне очень помогала и помогает. Я восхищаюсь ее силой и мудростью.
С женой Натальей. 2013 год, начало русской жизни Чиро.
— Моих родителей уже не было, а другие родные сказали: «Слава богу, наконец-то!»
В 2010 году у меня заканчивался контракт в Римини. И Наташа спросила: хочу ли я съездить посмотреть Таганрог, вдруг мне понравится. Это был наивный вопрос. Я 35 лет имел дело с Россией, это страна моей молодости, моя любовь!
Я бывал до этого только в Москве, но Таганрог — это совершенно другое. Я будто попал в книгу Чехова: именно так он все и описывал! И я, гуляя по городу, постоянно представлял себе его персонажей.
Прогулки по Таганрогу радуют меня до сих пор. Когда время и погода позволяют, спускаюсь к морю. Я родился у моря. Оно меня расслабляет, лечит, у него мне хорошо думается. И еще мне нравится местный парк Горького: там покой, красиво. К сожалению, больше не позволяют гулять в парке с собаками. А у нас с Наташей их четыре, все найденыши, спасенные души. Моя жена зооволонтер, она спасает собак. За это я ее тоже очень уважаю и стараюсь помогать.
— Чем вы сегодня занимаетесь?
— Я получил статус аккредитованного переводчика. Это значит, что консульство принимает мои переводы без дальнейших проверок. В основном перевожу документы людей, которые хотят поступить в вузы Италии. После ковида весь этот документооборот перешел в цифровой формат, и даже для нас, носителей языка, это часто бывает сложным. Поэтому мы сопровождаем студентов на всех этапах: вначале советуем университеты в зависимости от финансовых возможностей, помогаем выбрать жилье подешевле и так далее. Также я работаю с бизнесменами, перевожу деловую документацию, договоры.
— На родине в последний раз когда были? Близкие не говорят, что вы уже, как русский?
— Ездили в Италию несколько лет назад, пока нет возможности бывать чаще. Но о том, что я стал, как обычный русский муж, постоянно говорит жена! (Смеется.) Но это скорее врожденное, не приобретенное качество: я рассеянный, люблю, чтобы все сложилось как-то само собой. И забываю, что имею дело с женщиной, которая любит свой дом и сама выстроила свою судьбу.
У русских женщин есть общая черта пилить мужчину, но это нормально! Надо просто немножко привыкнуть к этому. Я поздно это понял, но когда понял, что надо просто стоять и молчать, жизнь стала легче! (Смеется.)
Моя огромная проблема — лень. Жена работает, приезжает вечером, а я весь день занимался переводами, увлекся. В итоге миска для воды у собак пустая. Каждый раз Наташа, выходя из дома, просит: следи, чтобы у собак была вода. И вот я вечером вижу жену в окно. Но пока собаки встречают ее, она их гладит, я могу добежать до миски и быстро налить воды! (Хохочет.)
У «Лавки Чеховых».
— Москва, удивительный город. Не меньше 3-4 раз в год мне хочется дышать воздухом столицы. У нас в Италии таких городов нет. И в Европе нет таких. Москва — другая планета, она меня вдохновляет. Хотя человеку в возрасте трудно там жить, ритм невероятный. Петербург — тоже особенный город.
Поскольку я очень загружен работой, не так уж много путешествовал по России. Но начать никогда не поздно! Я хочу увидеть Алтай, Байкал, все те красоты, о которых мне часто рассказывают мои русские студенты.
«Из России с любовью. Второй сезон» — проект журнала «Нация», создаваемый при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Это истории иностранцев, которые однажды приехали в нашу страну, прониклись русской культурой, просторами, людьми — и в конце концов сами стали немножко русскими.
Расскажите о нашем герое своим друзьям, поделитесь этой историей в своих соцсетях.
