По случаю Дня радио попросили ведущих, известных всей стране, рассказать самые памятные случаи из своей радиожизни.
Сергей Стиллавин
работал ведущим на радио «Модерн», «Русском радио»,сейчас — ведущий радио «Маяк»
Это случилось на Олимпиаде в Пекине 10 лет назад. У нас там была студия, откуда мы вещали. В этом же здании жил Киркоров. Мы с ним договорились. За 10 минут до эфира ко мне приходит помощница и говорит: «Я видела Филиппа Бедросовича, он садился в маршрутку, которая идет на рынок; сказал, что ему не хочется на «Маяк», а хочется поехать сувениров себе купить».
Киркоров заявил: «Я не выйду на сцену, если этот подлец Стиллавин передо мной не извинится»
А за несколько часов до этого у нас в гостях была Анита Цой: она рассказала, что апартаменты Киркорова без единого окна. Может, он боялся, что его застрелят, или мелатонин (гормон сна) у него лучше в темноте вырабатывался, не знаю. Ну, я выхожу в эфир и рассказываю слушателям, что Киркоров нас кинул. И заодно развиваю тему с его апартаментами: мол, Киркоров, оказывается, живет в дупле! Мы с ребятами поржали. Этот эфир услышали знакомые Бедросыча в Москве. И выцепили только одно слово — «дупло». Причем в непонятной коннотации. И они начали названивать ему: «Филипп, там эти придурки на «Маяке» говорят, что ты — дупло!» Киркоров стал звонить нашему начальству в Москву, ругаться, лаяться, требовать персональных извинений. Он должен был выступать на концерте для олимпийцев, стал условия выкатывать: «Я не выйду на сцену, если этот подлец Стиллавин передо мной не извинится!» В общем, скандал в итоге был огромный. Хотя по факту ничего такого не произошло.Еще одна — грустная, но важная для меня — история. Ко мне как-то подошел человек: «Сергей, вы мне спасли жизнь». Я: «Как это? Вроде не спасал никого». Он рассказал, что его жена принимала ванну, в ванну упал фен, и она погибла. Он хотел руки на себя наложить. И сказал, что слушал нашу передачу, которая отвлекла его от мрачных мыслей. И мы, получается, оставили его среди живых. Такие истории для меня — самые главные.
Телевизионный процесс — омерзительный и очень рутинный. Там много простоя из-за несогласованности. Единственный бонус — тебя узнают и хорошо платят. Радио же прекрасно прямым эфиром, ответственностью за него, ценностью каждой секунды, незапланированностью. Радио — это самое живое СМИ сегодня.
Александр Пряников
работал программным директором и ведущим на «Русском радио»,сейчас — ведущий телеканалов «Культура» и «Моя планета»
Лимонов писал про СИЗО «Матросская тишина» — он там в очередной раз за что-то сидел. У заключенных была такая манера — перестукиваться между собой. Чтобы они этого не делали, им по утрам включали «Русское радио», и там как раз шли наши «Русские пряники». В этом шоу была рубрика «Мирись, мирись и больше не дерись». Смысл такой: нам звонили люди, которые поругались со своими мужьями или женами, и пытались помириться с ними в прямом эфире. (Если удавалось, мы дарили призы.) И Лимонов описал один такой случай. Муж звонит жене, которая выгнала его из дома. Сначала долгие гудки. Потом злобный женский голос: «Але, это ты? Че те надо?» Он: «Ну, Зин, ну, прости, я был не прав, я тебя люблю, я больше так не буду». И так целую минуту. Затем: «Ну что, милая, простила? Можно я домой вернусь?» Тяжелая долгая пауза. И она мрачно: «Туалетной бумаги купи». Как пишет Лимонов, это был чуть ли не единственный случай, когда хохотала вся «Матросская тишина». Мне было приятно узнать, что мы хотя бы на пару минут сделали жизнь людей в тюрьме веселее.
Михаил Козырев
основатель «Нашего радио» и радио Ultra, экс-генпродюсер радио «Максимум»,сейчас — ведущий радио «Серебряный дождь» и телеканала «Дождь»
Когда начался эфир, Фалько действительно обрел дикцию и сказал: «Привет, меня зовут Фалько, я люблю вас!» Я: «Фалько, расскажите, как вы написали свою песню «Rock Me Amadeus»?» Он: «А как вас зовут?» Я: «Меня зовут Миша, вас — Фалько, расскажите о своей песне». Он: «Да, хорошо, Амадеус, Амадеус… Так как вас зовут?» Это повторилось раз пять. Я попросил диджея Риту Митрофанову поставить песню и говорю ему: «Чувак, мы в прямом эфире, соберись, пожалуйста!». (Менеджер бегает вокруг, истерит, дергает его, что-то орет на немецком.)
Это был единственный случай, когда я артиста выкинул из эфира. Этим же вечером его вышвырнули и со сцены.
Вернулись в эфир, я вновь прошу рассказать о песне. Но Фалько замечает у меня на шее звезду Давида: «Вы еврей?» — «Да». — «Ясно, вы, евреи, всегда и везде главные!» Я снова прошу поставить песню и говорю: «Ну, что, чувак, get the fuck out right now (грубо: выметайся отсюда немедленно)!». Он меняется в лице: «Я что-то не так сказал?» Охрана берет его за грудки и, несмотря на протесты, вышвыривает за двери радиостанции.Это был единственный случай, когда я артиста выкинул из эфира. У него этим же вечером был концерт в клубе, где он поставил «плюсовую» фонограмму, то есть не потрудился даже рта раскрыть. Продержался на сцене две песни, а потом и тамошняя охрана выкинула его в сугроб.
Через два года после этого пришло трагичное известие о смерти Фалько, но о своем поступке я не жалею. Для меня это грустная история: было обидно обнаружить антисемита в лице талантливого музыканта.
А веселая история была на одном из фестивалей «Нашествие»; мы освещали его в прямом эфире на «Нашем радио», плюс это все шло в эфире телеканала «ТВ-6». Это был расцвет «Нашествия»: ипподром в Раменском, толпа в 200 тысяч, палаточный лагерь. Золотое время без особой цензуры. В эфире все это вели Антон Комолов и Ольга Шелест. Они меня и уговорили позвать на интервью Шнурова. Я им сразу сказал, что это не очень хорошая идея, но они настояли.
Итак, прямой эфир, Шелест спрашивает у Шнура: «На фестивале полно неожиданностей, вот, например, гитарист Дельфина разделся догола и играл, прикрывая причинное место гитарой. А какой сюрприз вы приготовили?» На что Шнуров не моргнув глазом отвечает: «Ну, наверное, я тогда себе *** (член) отрежу». Шелест тут же обрывает интервью: «Сереж, ну зачем вы так отвечаете?» — «А зачем вы такой вопрос задаете?» Что было абсолютно логично с его стороны, что еще на такое можно ответить. В общем, это был один из самых неудачных вопросов в карьере Оли Шелест.
А выступление «Ленинграда» прошло эпично, кстати: Шнуров играл в нарядном женском платье в окружении многочисленного табора из своих музыкантов; их человек 20, наверное, на сцену вывалило, мы не ожидали. Их было так много, что мой товарищ Дима Гройсман (он отвечал за музыкантов) в какой-то момент стал просто спихивать их с лестницы. Ему кричали: «Эй, вообще-то я директор группы!» А он в ответ: «Иди в гримерку, потом будешь директорствовать!»
Владимир Соловьев
ведущий на радио «Вести FM», тележурналист
Как-то мне рассказали историю про женщину, чей муж за ее спиной провел ряд манипуляций и лишил ее ребенка и всего имущества: квартиры, машины. Причем по суду. Мы эту историю озвучили в эфире, решение суда пересмотрели, судью отправили в отставку, права женщины были восстановлены. А на людей, которые участвовали в махинациях, завели уголовные дела.
Другая история: мой близкий друг разбился на машине, попал в больницу, его через некоторое время выписали, только кашель остался. Я об этом тоже по радио рассказал. Тут же в эфир позвонил наш общий приятель — врач. Потребовал срочно возвращать друга в больницу, потому что кашель означает, что у него порвана диафрагма. Друга отвезли, прооперировали — выяснилось, если бы не это, он бы скончался через короткое время.
Бывали и ляпы, правда, не со мной. Коллега во время прогноза погоды сказал: «Малосолнечность Москвы». Я хохотал тогда — очень смешное слово, кулинарное такое.
С радио как жанром мало что может сравниться. Мгновенная реакция людей — такой оперативности телевидение не дает. Микрофон работает как детектор лжи: люди сразу чувствуют, врешь ты или нет. На ТВ программы сжатые, а радио позволяет говорить вальяжнее, что ли, чуть подробнее и внимательнее.
Матвей Ганапольский
ведущий радио «Эхо Москвы»
Приходят двое мужичков. Я: «Расскажите, в чем смысл вашей партии». Они: «Ну, че ты, не понимаешь, какой странный вопрос сейчас задал? Мы партия любителей пива. Мы любим пиво и группируем вокруг себя тех, кто его тоже любит». — «Ну, хорошо, а какая у вас программа?» — «Че ты за странный человек-то такой! Что непонятно?! Должно быть больше народу, который пьет пива, и больше пива, которое пьет народ». Пауза. Я: «А какой идеал будущего, по мнению вашей партии?» Они: «Старичок, будущее — это много пива, и народ счастлив». Это были очень мучительные 12 минут.
После эфира я им говорю: «Ребята, вы что, больные, почему вы так отвечали, унижали меня?» А ребята бросаются ко мне и говорят горячо и темпераментно: «Матвей Юрьевич, простите нас, мы — актеры, нас наняла эта партия! Они придумали такой ход, будто мы — мужички из простонародья». Никогда не забуду эту историю. Таким было начало политической жизни в России.
Радио — это магия голоса. Только голосом ты можешь влиять на слушателя. Кстати, забавно, что кто-то из слушателей представлял меня голубоглазым блондином или мачо а-ля Антонио Бандерас. А когда видели, как я выгляжу, разочаровывались.
Радио — колыбель большинства журналистов. Например, ребята, которые сделали «Взгляд» и изменили телевидение, они же пришли с радио. Если ты постиг радио, то добьешься успеха в любом виде журналистики.
Антон Комолов
работал ведущим на радио «Хит ФМ», «Максимум», «Маяк», «Серебряный дождь»,сейчас — ведущий на «Европе Плюс»
Кстати, меня однажды-таки оштрафовали — правда, не за смех в эфире. Я работал ведущим новостей, и как раз начался конфликт между двумя британскими группами — Oasis и Blur. В моем выпуске — пять новостей: четыре серьезных, одна развлекательная. И я рассказал про противостояние музыкантов. Гендиректор сказал: перестань, этот твой оазис-шмоазис никто не знает. Но я еще раз дал эту новость, и меня оштрафовали чуть ли не на треть зарплаты. С тех пор брит-поп я не очень люблю.
Вообще радио можно назвать единственным оазисом свободы и импровизации. Здесь остался классический прямой эфир. На ТВ тоже может висеть плашка «прямой эфир», но это не всегда правда.
Василий Уткин
ведущий на радио «Эхо Москвы» и «Спорт FM», спортивный комментатор
Через несколько дней после этого эфира мне в фейсбуке написала представитель компании-производителя кресла, которое сломалось. И предложила новое — выдерживающее большую нагрузку. И я сейчас разговариваю с вами, сидя в нем.
Чем интересно радио? Тем, что оно невероятно конкурентно. В Москве огромное количество радиостанций, которые бьются за одну и ту же аудиторию. Ты эту конкуренцию чувствуешь, и это заставляет тебя работать более азартно.
