«У всех есть любовницы и дачи, но ни у кого нет радости в глазах»

— «ТЭФИ» — ценная для вас награда?
— Исходя из того, что почти никто меня с ней не поздравил, кроме нескольких коллег в фейсбуке, наверное, не очень. Ну, я знаю, что к моей персоне относятся достаточно скептически.

— Почему вы так говорите?
— Я сложный человек. Грубый. Некомфортный. Для меня результат важнее, чем возможность беспроблемно существовать среди коллег. «ТЭФИ» что вообще должно давать? Карьерный рост, наверное. Я все российские регалии, кроме «Орла», уже получил. Что-то ничего мне это не дало. Я когда получил «Нику» за мужскую роль, мне не было ни одного звонка с приглашением на съемки. Мне больше дают интернет-просмотры моего «Дурака», который всеми нашими «профессионалами», тем же Долиным, был опущен. Как-то меня недолюбливают. И это не зависть, многие искренне считают, что я занимаюсь ерундой.

— Это прямо ваша позиция, вы же знаете наверняка, что в Википедии в статье о вас отдельно оговаривается, как вы уходите с проектов, рассорившись с командой.
— Ну, да. Я уходил от Толстунова из «Станицы», выгнали меня из «Времени первых». Но из шести картин четыре-то я довел до конца. Ладно, в этом отношении резюме у меня не очень. Но поэтому я и сделал собственную студию, чтобы не было соблазна ходить и выпрашивать работу. Я вообще живу не в свое время. Я из того времени, когда у людей горели глаза при слове «кино». Мои любимые фильмы — это «Телесеть» Люмета, «Крестный отец» Копполы, «Начало» Панфилова, «Проверки на дорогах» Германа.

— У вас хороший вкус.
— У меня неплохой, да. Не понимаю, если окажется, что завтра будут популярны исключительно трехминутные ролики, где главные герои — голые ослиные задницы, все будут это снимать? Настоящее кино отличается тем, что там заложено желание высказаться. Тарковский говорил: задача режиссера — талантливо зафиксировать правду. А здесь задача — удивить массовую аудиторию, подделаться под ее вкусы. Это правильно, если главная цель — чтобы увидели любой ценой. Но если тебя должны увидеть глухие и слепые, то что, кино должно быть черным и без звука? Если так — то я в этом не участвую.

— Грустно получается. Должна же быть у вас хоть одна история про признание.
— Вот тут парадокс и даже трагедия намечается. Я считаю себя глубоко русским человеком. Но здесь признания у меня нет, а на Западе из меня делают чуть ли не нового Звягинцева. У меня огромное количество зарубежных призов. Особенно дорога, пожалуй, награда Шанхайского кинофестиваля за «Майора». Там мне влупили сразу три приза: за лучший фильм, режиссуру и музыку, признали меня еще и как композитора. Это крупнейший азиатский кинофестиваль, там был Киану Ривз, который вручал приз — меня там не было — моим товарищам.  Так что при всем уважении к академикам, «ТЭФИ» для меня — не самая главная награда в жизни.

— Кино и сериалов у нас снимается много. Можно ли сказать, что наше кино —  только для внутреннего пользования?
— Ровно так и можно сказать. Потому что по-другому никак не скажешь. У нас что, есть выходы на внешние рынки? Амбиции русского человека планетарного масштаба. И не всегда они как-то связаны с реальностью. Они есть у каждого, кто начинает работать в кино. Но ты очень быстро понимаешь, что желание стать кинематографистом мирового уровня — инфантильная мечта. Мы не можем конкурировать с тем же Голливудом просто потому, что он для нас вне зоны конкуренции. Причины, по которым мы их не догоним, простые. Человек, который только начал осваивать телеграф, не может соревноваться с человеком, у которого есть айфон. Ничего ужасного в этом нет. Наша задача — развитие и воспитание своего зрителя. Это нам по силам. Сделать качественную индустрию, которая будет не очень дорогой, но вполне внятной с точки зрения творческой и технической.

— Российская киноиндустрия — это такой Болливуд? Вряд ли интересно кому-то вне страны?
— Болливуд — совсем другая история. Вопрос масштаба и качества аудитории. Это касается не только Индии, но также Китая и Латинской Америки. Публики может быть очень много, но она может быть настолько непросвещенной и необразованной, что количество контента, которое для нее производят, никогда не перерастет в качество. Болливуд — этот как раз хороший пример того, как киноиндустрия, замкнутая на собственный рынок, практически не развивается с точки зрения серьезности контента, поскольку аудитория индийская по уровню развития — я не знаю, можно так говорить? — на уровне каменного века. Как кинематографическая Россия выглядит на карте мира? Хуже, чем Франция и Англия. Значительно хуже. Но, как ни странно, сейчас мы не уступаем Италии, Германии и Швеции. Но это не повод радоваться, потому что у них нет такого количества людей, такого количества режиссеров. А самое главное,  кинематографические традиции у нас гораздо сильнее.

— Вы довольны «Методом»? Он выстрелил, как вам кажется? Второй сезон планируется?
— Про рейтинги надо спросить у Эрнста и Цекало. Я знаю, что его показывали в очень неурочное для большинства аудитории время. По моей информации, его посмотрели в основном в интернете. Или вы про мои личные ожидания? Чисто профессионально мне было интересно, смогу ли я  вписаться в эту коньюнктуру. Это же не авторское кино. А то, что продюсер тебе заказывает. Кажется, у меня получилось. Цекало обещает снимать второй сезон.

— Говорят, Цекало очень тяжелый в работе. Прямо легенды ходят о том, как сложно с ним работать.
— Слушайте, все большие дела делают бескомпромиссные люди. Кино — это большие деньги, большой труд и большое напряжение. Поэтому, когда говоря: этот человек тяжелый, не могу с ним работать, мне смешно. Чего тогда в кино пришли? Хотите спокойствия? Идите работать на птицефабрику.

— Короче, намучились.
— По всем позициям. Стоп. Что значит намучился? Я не люблю самодурства, если это на пустом месте. Когда это в стиле «сейчас я покажу вам, какой я крутой». Такой человек мне не интересен. А если человек нацелен на крутой результат, пусть он хоть железным человеком будет, мне он сразу нравится. Цекало пригласил меня на проект, сразу объяснил, какой фильм он хочет видеть. Вы думаете, это как происходит? Приходит Саша Цекало и говорит: «А что бы ты, Юра, хотел?». И потом мы долго спорим? Нет, Саша говорит: «Юра, я хочу так и так». И я делаю. Когда я работаю над своими авторскими фильмами, все иначе: продюсер просто обеспечивает мне производство и не вмешивается ни во что. В своем авторском кино я в принципе не беру подобные сюжеты, никогда не работаю с звездными актерами. Я же не взялся за это с радостью — о, про маньяков, сейчас что-нибудь ковырнем. Нет, я взялся за это как за триллер. Человек ходит в бороде и в кепке и живет в готическом замке. Вы представляете себе такие вещи в фильме «Дурак»? И топового артиста Хабенского там тоже не может быть. Те люди, которые смотрят? «Метод» совершенно не имеют представления о «Дураке» и «Майоре». А те, кто знают «Дурака» и «Майора», не смотрят «Метод».

— А что сейчас с вашим авторским кино? Вы заявляли, что собираетесь снимать фильм о Донбассе. «Волонтеры», кажется. Какая ситуация с этим проектом?
— Он на стадии торможения. Ну, там обстоятельства, о которых я не могу сказать вслух. А в ноябре будет сниматься картина под рабочим названием «Завод». Тема там касается всех и каждого. Закрывают очередной завод, мужики остаются без работы, берут в заложники начальника завода и требуют денег. Бедные борются с богатыми. Я и режиссер, и продюсер этого фильма, все будет сниматься на моей студии.
Но, смотрите, я не стесняюсь  своей работы под названием «Метод», мне кажется, этот проект удался. Но если говорить о подобном материале на уровне идеи — маньяки и все такое — я бы эту проблематику рассматривал совершенно иначе. Не с позиции нагнетания страха и эффектов, а с малопопулярной, скучной позиции, когда человек пытается понять и исследовать причины, почему эти маньяки появляются. Это была бы очень скучная реалистичная картина. Как, собственно, все мои авторские фильмы. «Метод», как говорит Цекало — это эффектная история об эффектных людях в эффектных ситуациях. Вот эффектность меня как художника Юрия Быкова волнует меньше всего. Но я не знаю. Вам как кажется, выстрелил «Метод»?

— Раз вы меня спросили, озвучу vox populi. В интернете, кажется, все только об одном и писали: как плохо играет Паулина Андреева, мол, везде она одинаковая, и какой прекрасный Хабенский.
— Так. А в чем вопрос?

— Не задача ли это режиссера, чтобы они были прекрасны в равной мере?
— Ха-ха. Задача, конечно. Да, это задача режиссера. Почему Паулина одинаковая? Нет, это не задумка режиссера. Ладно, я скажу так: я с Паулиной в очень хороших человеческих отношениях. Я считаю, что у нее есть потенциал и правильное отношение к профессии. Конечно, она на фоне Хабенского... Хабенский же не модель, не красавец, это же настоящий артист, какое-то такое болезненное мучительное существо, которое он и сыграл. А Паулина — да не ей там трудно, а зрителю трудно справляться с ее внешними данными. Не хочу обсуждать Паулину. Еще раз скажу, не я выбирал актеров для «Метода». Не надо судить сериал по законам большой реалистичной драмы. Я живой человек и мне приходится идти на компромиссы. У нас есть всего один человек, один режиссер в стране, который позволяет себе очень внятно заниматься исключительно тем, что ему хочется делать, который работает исключительно как художник. Это Андрей Звягинцев. Весь остальной кинематографический мир живет в компромиссе.

— Как у него это получилось, не думали?
— О! Это мое любимое занятие — рассказывать про Звягинцева, о котором я ничего не знаю. С моей точки зрения он просто очень последовательный и очень принципиальный человек. Я слышал, что он в возрасте сорока с лишним лет еще работал дворником, чтобы избегать кинематографических компромиссов. А еще в нем очень много совпало. Герой времени — это не в чистом виде самодел, это схождение многих внешних факторов. Ну, дай бог ему всего.

— Хорошо, Хабенский —  настоящий актер. А кого еще из современных наших актеров надо снимать и снимать, просто потому, что они прекрасны?
— Боюсь пошло скаламбурить. Но кого надо снимать, тех и снимают. Миронов? Снимается. Машков? Снимается. Ну и так далее. Я не знаю, кого надо снимать больше, чем его снимают. Но знаю, кого снимать из тех, кого не снимают.

— Кого же?
— Меня, например.

— Серьезно? Вам не хватает предложений?
— Вы меня не поняли. Мне никакие предложения не нужны. Я, к счастью, самодостаточный человек. Могу сам написать, сам срежиссировать, сам сыграть. Чужие предложения меня не интересуют. Жизнь очень короткая штука, я не хочу тратить время, ездить куда-то, от кого-то зависеть. Из тех, кого я знаю, надо снимать Тему Быстрова, который в «Дураке» играл. Денис Шведов из «Майора» много снимается. Но его надо снимать в чем-то приличном, а не так, как его сейчас снимают, используя как большого самца с большой балдой. Ну, все взаимосвязано. Говорят: почему нет Леонова? Где взять Смоктуновского? Из таких комедий, как сейчас снимают, не может выйти леоновых и смоктуновских. Так что снимаются во всех сериалах Снаткина и Макарский, пусть и дальше себе снимаются.
Что вы хотите, мы живем в обществе потребления. Вот эта эффектность, все эти глянцевые журналы, красивая одежда, что там еще интересует общество потребления? Все это страшнейший тупик, период в развитии человека, который нужно пройти как можно быстрее и забыть, как страшный сон. Красота должна быть внутри, как бы это пошло ни звучало. Необходимость жить в обществе потребления — самое страшное, что выпало на долю человечества в новейшей истории. У всех есть машины, любовницы и дачи, но ни у кого нет радости в глазах.