Свой СССР вспоминают автор олимпийского Мишки, создатель «Ералаша», Найк Борзов, Шендерович и другие

Виктор Чижиков
народный художник РФ, автор Мишки — талисмана Московской Олимпиады, 1935 года рождения

В СССР самым ценным для меня были отношения между людьми. Приведу один пример. Когда мне было двадцать лет и я печатался в «Крокодиле» всего около года, мне очень помог один художник, уроженец Ростова-на-Дону — Иван Максимович Семенов, главный редактор журнала «Веселые картинки». Я получил письмо от него: «Уважаемый Виктор Александрович!..» Так ко мне еще никто не обращался. Напомню, мне было всего двадцать. Семенов писал, что приглашает меня в новое издание для детей и надеется, что я привнесу в работу редакции что-нибудь интересное, так как моя молодая голова думает задорнее и веселее, чем его, Семенова, стариковская. А надо сказать, что к 1950-м годам он был весьма уважаемым человеком, народным художником СССР, увешан всяческими наградами. Ничто так не «приподнимает» человека в искусстве, как вовремя сказанное доброе слово.
Мне помогали и известные Кукрыниксы. Всегда следили за моей работой и не отказывали в совете.

Когда в Москве было тяжело с дровами, в домах не топили, школьников принимали во дворцы пионеров, где было полно кружков. Маленькому человеку было куда пойти.

Отношения между советскими людьми были поневоле хорошими. У половины моего класса отцы погибли на войне. Учителя понимали, что это обездоленные, несчастные дети. Они старались обращаться с нами мягче, гуманнее. Между нами были очень теплые отношения. И после того, как окончили школу, мы ходили к учителям в гости.
Вообще в то время дети не были брошенными. Когда в Москве было тяжело с дровами, в домах не топили, школьников принимали во дворцы пионеров, где было полно кружков. Я, например, ходил на рисование, мои друзья играли на музыкальных инструментах, пели, танцевали. Маленькому человеку было куда пойти. Это очень важно. И дело не в том, что вокруг было холодно, а там топили — теплым было отношение. Если детей не любят, они ни в какой дворец не пойдут.
В советское время люди умели объединиться вокруг большой общей идеи. Как во время Олимпиады-80. Ревел весь стадион, и люди у телевизоров тоже, когда в небо улетал олимпийский Мишка. Такого не было нигде ни до, ни после.
В советском прошлом намешано много — там и добро, и зло. Отделить одно от другого очень трудно.

Борис Грачевский
худрук детского киножурнала «Ералаш», 1949 года рождения

Советский Союз — мое детство, молодость и вообще большая часть моей жизни. И я не могу сказать, что в нем я был несчастлив. Хотя маленьким мальчиком, когда понял, что вокруг сплошная ложь, решил: подрасту — напишу письмо в Америку, расскажу им, что наши тут все неправду говорят. Я был такой маленький диссидент.
Мне не нравилось, что в магазинах ничего не было. Нечего было надеть: все ходили грязно-синие, грязно-черные или серые. Не было ярких чистых цветов. А мне всегда хотелось надеть майку синего цвета. Я вообще всегда хотел чего-то красивого — новый диван в квартиру, туфли нормальные. А везде какие-то дикие очереди. Меня это возмущало!

Вы знаете эту историю, когда актер Жерар Филип приехал в СССР, накупил в ГУМе женского белья, а потом на Западе устроил выставку? Хохот стоял невозможный.

Я не любил школу. Школа заставляла всех быть одинаковыми. Я однажды написал сочинение, которое учителю не понравилось, идеология была не та, и мне поставили двойку и пятерку. Пятерку, потому что в нем не было ни одной ошибки. Мы жили в стране сумасшедших.
А вот это мракобесие, когда директор во время школьного вечера, расставив посреди зала свои жирные мерзкие ножки, вылавливала девчонок с подведенными глазами и заставляла умываться под холодной водой. Это нормально? А мерить каблуки линейкой? А как модные узкие брюки парням разрезали? Вы этого не знаете, а я это видел своими глазами.
Меня как худрука «Ералаша» как-то вызвали в школу к первокласснику, который плюнул в Вечный огонь. А сделал он это потому, что ему было интересно: настоящий он или нет. Вот какая страна была! Я уж не говорю о тех страшных вещах, когда людей, победивших Гитлера, по возвращении сажали в тюрьмы. Инвалидов сбрасывали за шиворот в эти жуткие места. Вы думаете, я им простил? Нет!
Боже, а как отвратительно пахли люди... Вы знаете эту историю, когда французский актер Жерар Филип приехал в СССР, пошел в ГУМ, накупил женского белья, а потом на Западе устроил выставку? Хохот стоял невозможный. Но здесь на него все так обиделись. Его же обожал, ему поклонялся весь Советский Союз. Но какое же безобразное у нас было белье, просто кошмар! Мужчины страдали от этого кошмара.

Найк Борзов
рок-музыкант, 1972 года рождения

Особо ничего не изменилось: нас как тогда не слушали, так и сейчас не слушают. Но я не парюсь совершенно. Мне было хорошо тогда и теперь тоже хорошо.
Мое детство было очень приятным и «угарным». Информационный вакуум, запрет на выезд за границу — все это немного раздражало людей, но думаю, что большинству было пофиг. Сейчас, например, можно ездить, но ни у кого денег нет.

В советское время было много классного и много отстойного, как и сейчас. Но оно точно было хорошим в смысле единения.

В молодости я играл матерную музыку, безумный панк-рок. Я знаю, что у меня и моих друзей прослушивали телефоны, а на наши концерты ходили люди «в штатском», это было странно и смешно. Ну, да, пару раз я попадал в отделение милиции за хулиганство. Ну, и что, с кем не бывало?
В советское время было много классного и много отстойного, как и сейчас. Но оно точно было хорошим в смысле единения: все строили спортивные площадки, устраивали массовые соревнования во дворах. Дети гуляли на улицах и всегда были под присмотром соседей, было не страшно. Но это все стало ценно и понятно потом, когда «совок» распался, наступили 90-е и кругом только воровали и убивали. Стало не до спортивных площадок, все умерло.
Не могу сказать, что я суперпатриот и у меня все прямо чешется поднять российский флаг. Но я люблю и уважаю территорию, на которой находится Россия. При этом я человек мира и мне хочется, чтобы земля была светлым местом для людей, а не такой агрессивной субстанцией, какой является из-за нас же.
Это как Чернобыль. В 1986 году там бомбануло? Вот. Всех людей оттуда вывезли, и после этого там в нереальном количестве появились животные, которые уже были занесены во все красные книжки. Но люди ушли, и они вернулись. Вот и весь сказ. Пока мы не научимся себя по-человечески вести, мы все будем в заднице.

Гузель Яхина
писательница, автор романа «Зулейха открывает глаза» (о раскулачивании 1930-х годов), 1977 года рождения

Мне кажется, у меня было прекрасное детство. Пионерские лагеря — территория детской свободы, очень хорошее образование в обычной средней школе, любимые учителя, обязательный поход в библиотеку раз в неделю, игры во дворе допоздна, билеты в кино по десять копеек, друзья по переписке в других городах, школьные поездки по столицам союзных республик — от Риги до Киева… Как в песне: «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз». Иногда мне жаль, что всего этого нет в жизни моей дочери.

Александр Александров
летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза, 1943 года рождения

Например, попасть за границу в то время было непросто — я смог съездить только после того, как слетал в космос. И то не сразу. Для этого нужно было быть женатым, а у меня не было жены.
Конечно, главное время в моей советской жизни — время, проведенное в космосе (более 309 суток). Обычно наши полеты партийное руководство планировало к праздничным датам. Часто — к 7 ноября. Правда, из-за установки таких сроков иногда не хватало времени, чтобы полностью подготовить технику, провести все проверки. Я могу с уверенностью сказать, что в 1971 году из-за установленных сроков мы не доработали корабль «Союз-11», и это закончилось трагедией: погибли космонавты Добровольский, Волков, Пацаев.

Нам в 16 лет было интересно взять старый мотоцикл и своими руками починить. Хотелось что-то улучшать. А сейчас потребительская психология — взять деньги и что-то купить.

Но все же в то время космонавты были настоящими героями. Помню, лично министр обороны маршал Язов в 1983 году прислал нам на орбиту поздравительную первомайскую телеграмму. О нас рассказывали детям, выходили газеты с указами о наших полетах. Сейчас об этом напишут, максимум, строчку — это, конечно, обидное для меня падение интереса к космонавтике. Мне кажется, произошло какое-то неправильное замещение в умах людей. Началось это в конце 1980-х — начале 90-х, когда вокруг разгоняли колхозы, разбазаривали земли. Наши демократы были пьяны свободой и делали непонятно что. История была затоптана, и история космонавтики тоже.
Сейчас я смотрю на своих внуков и вижу, что они многого не получают, не знают. Нам в 16 лет было интересно, например, взять какой-нибудь старенький мотоцикл и своими руками починить. Хотелось что-то улучшать. А сейчас потребительская психология — взять деньги и что-то купить. Тот же мотоцикл, только уже готовый, и лучше зарубежный, чем отечественный.
Все происходящее в СССР воспринималось как должное. Так диктовала жизнь, а другой мы не знали.

Виктор Шендерович
писатель, общественный деятель, 1958 года рождения

Есть «малое» время и «большое» время, и человек живет в них одновременно. Малое — это его собственная единственная жизнь, с детством, переживаниями и впечатлениями, путешествиями, дружбами, влюбленностями… И первая любовь у юноши может прийтись на Берлин 1930-х, и это будет счастливое время! А по соседству будет бесперебойно работать Дахау.

Моя бабушка в юности участвовала в раскулачивании, а шестьдесят лет спустя, стонала, обхватив седую голову: «Что мы наделали…»

Мое «малое» советское время — московские Чистые пруды, варежки на резинках и мороженое с кремовой розочкой за семь копеек... ну, и так далее. Родительское застолье, чудесные лица в нем, консерватория, зал Чайковского, театр «Современник». Чистая беспримесная ностальгия, пожизненно прописавшаяся в моей душе! Что совершенно не отменяет моей оценки большого «советского» времени — с ГУЛАГом и всем остальным.
Безусловная империя зла, разумеется. Страна, пролившая много крови — своих граждан и по всему миру.
Я довольно долго пребывал в каком-то полусне, и понимать что-то про место и время, в которых живу, начал уже, пожалуй, ближе к тридцати своим годам.
И судьбы двух моих дедов — одного, ставшего пушечным мясом в октябре 1941-го по воле перепуганного начальства, тупо гнавшего солдат на пулеметы, и другого, чья жизнь (и жизнь его жены и детей) были перемолоты лагерями, эти судьбы стали беспокоить мою душу с большим опозданием…
Вы спрашиваете про СССР: чем жили «тогда» люди? Когда — тогда? Моя бабушка в юности участвовала в раскулачивании, а шестьдесят лет спустя, стонала, обхватив седую голову: «Толя, что мы наделали…» (Она обращалась к своему сыну, моему отцу.)
Люди жили разным. Были и праздники, разумеется, и счастье. «Малое» время — оно такое…

Леокадия Миронова
первая советская топ-модель, 1940 года рождения

Сейчас я бы не пошла в модели ни за какие коврижки. Ходить по кастингам, предлагать себя не в моем характере. Мне очень повезло в жизни, потому что я стала первой манекенщицей Славы Зайцева. Славу преследовали за то, что он был не такой, как все, и все же он умел не зависеть от них. Мне приходилось сложнее. У меня была ужасная родословная: папа — выпускник кадетского корпуса Его императорского Величества. Его посадили как врага народа, чудом не расстреляли, выпустили в 1953-м. Все это рикошетом било по мне. Даже после развенчания культа Сталина и реабилитации врагов народа привкус-то нашей враждебности оставался.

Модель Галю Миловскую в 1974-м выгнали из страны за снимок, на котором она сидит в брючном костюме на Красной площади. Эту фотографию сделал француз из журнала Vogue. В изображении увидели жуткую антисоветчину.

Уборщица в СССР получала 60 рублей, а модель — 76. Слава богу, одной известной манекенщице удалось доказать верхам, что наш труд тоже очень сложный, и нам дали право на продуктовые пайки. Манекенщицы выживали только за счет них.
В мире советской моды были свои правила, и если ты их нарушал, тебя просто выживали из страны. Как модель Галю Миловскую, которую выгнали за снимок, на котором она сидит в брючном костюме на Красной площади. Эту фотографию сделал французский фотограф из журнала Vogue. В изображении увидели жуткую антисоветчину. Гале пришлось уехать в 74-м.
В работе советской модели могло радовать только одно: мы никогда себя не предлагали. Нас выбирали сами. Женщина в принципе не должна себя предлагать. В любой профессии. Это неприлично, это унижает.
Хотя я не скажу, что Советы были такими уж высокоморальными. Достаточно вспомнить, как Берия прямо на улице воровал девчонок 16-летних. Позже я сама попала в список манекенщиц, которых хотели забрать в такой «партийный гарем». Я наотрез отказалась. Мне говорили: «Как? Вас ведь такие люди приглашают!» Но если бы я согласилась, мои предки перевернулись бы в гробах.
В советское время манекенщицы были штучным товаром, при этом они были всех возрастов и комплекций — от подростков до зрелых дам за 60. И это хорошо, потому что нет женщин некрасивых, есть те, у кого нет возможности ухаживать за собой.
Интересно, что моделирование одежды в СССР не останавливалось даже во время Второй мировой войны. Этому придавалось огромное значение. Наверное, потому что ухоженная женщина — двигатель прогресса. Ради красивой женщины мужчины совершают потрясающие поступки. Это правда, что красота спасет мир.


Из бумажного архива «Нации», №17, 2015 год.