В Ростове-на-Дону проходит 7-я по счету сессия общественного проекта «Бизнес-школа 2015». Последним спикером осеннего блока сессии стал Александр Винник, президент группы компаний Mozart House, президент Восточно-Европейской ассоциации сомелье и экспертов. Приводим самые интересные места из его выступления.
Александр Винник.
Я родился в семье, которая вообще никакого отношения к вину не имела. Но так получилось, что я получил образование в академии вина во Флоренции. Я считаю, что заниматься чем-либо, не имея призвания, нельзя. Человек может быть успешен только в одном случае: если в какой-то момент своей жизни он услышал, к чему он призван. И я считаю, что чуткость к призванию определяет дальнейшую успешность в жизни.
Мы все делаем выбор между тем, что легко, и тем, что правильно. Легко — идти по пути спонтанной мотивации. Помните, у Лескова есть замечательный рассказ «Левша». Немецкий мастер-механик сделал блоху — удивительную вещь для своего времени. А русский самородок, человек особого таланта, без академичной учености, сумел эту блоху подковать. На первый взгляд, мораль проста: наш русский самородок талантливее и искуснее, чем немец. Но, мне кажется, что здесь надо быть осторожней с выводами. Да, русский человек может подковать блоху. Но проблема в том, что он может подковать только одну блоху, а когда нужно подковать две, три или десять, начинается «ой, лень», «охота погулять с друзьями» и тому подобное. На мой взгляд, здесь проходит граница между мировосприятием человека западной ментальности и восточной. Поймите меня правильно, я сейчас не хочу быть амбассадором западного мира, нет-нет, я просто делюсь своим личным опытом и собственными наблюдениями. По-моему, основа этого фундаментального различия в мировосприятии коренится глубоко в истории. Задумывались ли вы над тем, что центром русского мира стал праздник под названием Пасха? А в европейской цивилизации центр мира — Рождество. Это неслучайно. Западный мир осознает себя через ratio: если я не могу объяснить — я это не принимаю. Восточная цивилизация — это восприятие мира как мистического пространства, где важно постижение не на основе разума, а на основе доверия — не понимать, но принимать, даже не имея доказательств.
Итак, выбор между тем, что легко, и тем, что правильно. Нужно задать себе вопрос: ты готов создавать? Не важно, будет это ресторан или мастерская по заточке инструмента. Да или нет? Речь идет о разделении людей на две неравные группы — не плохих и хороших, не правильных и неправильных — речь о разделении на ведущих и ведомых. Как-то я летел в самолете с певицей Дианой Гурцкой. С ней был ее брат-продюсер, с которым мы разговорились, и он сказал мне, что у грузин есть такая поговорка: «Люди очень похожи на собак». Посмотрите на собак: пудели, таксы, овчарки, доги. Представьте, вы взяли маленького милого пуделя, возитесь с ним, дрессируете каждый день. Проходит пят лет, а этот пудель никак не выдрессируется, не хочет становиться овчаркой. Несправедливо! Два часа тренировок каждый день, без выходных! Но нет. Так вот призвание — это такая трезвость и зоркость по отношению к себе самому. Если мы будем честны с собой, только так выберем свой путь. Постарайтесь понять, пудель вы или овчарка. Пудель тоже не плох! Пудель прекрасен! Он создан для чего-то! Может, этот мир не был бы так хорош, не будь пуделя. Но пудель никогда не превратится в овчарку.
Эта зоркость важна для всех. А для руководителя — это главное. «Зоркость» — одно из самых любимых моих русских слов. Зоркость — это умение видеть суть вещей. Когда я приглашаю людей на работу, всегда страшно боюсь ошибиться и потратить свои ресурсы и силы моих коллег на то, чтобы пуделя превратить в овчарку. Конечно, иногда я ошибаюсь.
Но знаете, мы можем понять, правильный ли выбор мы сделали. Я скажу, как чувствую: это дано нам в ощущении счастья. Были ли вещи, которыми я не стал заниматься, потому что не чувствовал счастья? Были. Цель любого бизнеса — извлечение прибыли, да, это понятно. Но я никогда не занимаюсь тем, к чему не чувствую расположения. Мне кажется это правильным, потому что когда я занят своим делом, я не считаюсь со своим временем. Да, я имел опыт работы в американских компаниях, и этот опыт говорит мне, что нет, так неправильно, плохо, что я всемерно вовлечен в рабочие процессы, плохо, что у меня нет выходных. Возможно, но таков мой путь, и в этом мое ощущение счастья.
Невежество — наш страшный враг. Посадили лозу — пригласите агронома, позовите энолога. Пройдет лет 7-8, и вы сами всему научитесь. У нас как? Построили винодельню или ресторан. Пригласили повара из Франции на 3 месяца — все, французский ресторан. Вы с ума сошли? У нас работает французский повар — я знаю, что там за дисциплина, просто так зайти на кухню невозможно. И вот как-то я посмотрел «Ревизорро» в одном из ростовских ресторанов, которого уже нет — честно говоря, я сутки не мог есть и спать. Как можно так относиться к людям? Это бизнес? Ну, извините.
Я не понимаю, как в нашей стране люди занимаются виноделием, не разбираясь в вине совершенно. Действительно, может показаться, что вино — пустяки. Но если мы читаем книги, то обнаруживаем, что уже тексты Месопотамии, поэмы Гомера и Ветхий Завет дают представление о мире, в котором вино — сакральная часть культуры. Любопытно, жизнь человека зависит не от вина — без него можно прожить, но от воды. Но не о воде говорят сакральные практики многих народов. Вино — сакральная субстанция, вино мы пьем не для того, чтобы забыть, для этого есть водка, а для того, чтобы запомнить — момент, вкус, радость.
Вы задумывались, что происходит с Россией с развитием ритейлеров-монстров? В Европе работают антимонопольные службы. Есть город Дортмунд, побратим Ростова-на-Дону. В Дортмунде живет 450 тысяч человек. Это значит, что в Дортмунде будет не больше 30 магазинов сети Edeka, за этим проследят. Не только потому, что нация рискует лишиться рабочих мест, лишиться будущего, а потому что они борются за свою аутентичность, которая выражается не только в языке, но также в гастрономической культуре. Что у нас? «Пятерочка», на другой стороне «Магнит». И так через каждые 200 метров. Что это значит? Что можно не пытаться выращивать картошку и капусту, а уж тем более печь хлеб, ведь их себестоимость всегда будет выше, чем в сети. Вот никто и не выращивает. Поезжайте в деревню. У кого там остались коровы? Попробуйте найти домашнее молоко — это серьезнейшая проблема.
На первый взгляд это все не о бизнесе совершенно. Но это только на первый взгляд. Никакие алгоритмы не работают, если внутри тебя нет порядочности, нет строя, если ты не определился с понятиями, что добро, что зло. И еще — очень важно выбирать, за кем следовать.
Что происходит в провинции? Кадровый голод. Те, кто более или менее соображает, давно уехали. Осталось три человека, которые ходят по всему городу и предлагают себя нашей отрасли, ничего из себя не представляя. Знаете, я забыл чувство радости от встречи с умным и компетентным человеком. К сожалению, огромное количество своей энергии я трачу на оперативную деятельность именно здесь, в Ростове. Потому что в берлинском офисе все по-другому: если за неделю до обозначенного срока сотрудник-немец будет понимать, что по каким-то причинам он не успевает выполнить задачу, он сразу об этом скажет. Что у нас? В день, когда нужно сдать работу, вам расскажут о том, что трамвай не туда поехал, доска на дорогу упала, ну, и так далее. Что с этим делать? Первое: не брать некомпетентных людей ни при каких обстоятельствах. Второе: покупать компетентных людей дороже, чем они стоят на рынке. Третье: знать свое дело досконально, очень четко ставить задачи. Знаете, я бы с удовольствием читал художественную литературу, но я не могу — столько всего я читаю по работе. Чтобы специалисты по маркетингу, например, не думали, что я простачок какой-то и мне можно рассказывать небылицы. Сегодня именно так работают многие руководители. Думаю, что у Мельникова, президента Gloria Jeanes, не было бы никакого бизнеса, если бы он не работал в таком режиме. И когда человек пришел ко мне устраиваться на работу и начал рассказывать: представляете, Мельников разбил мой ноутбук о стену, я этому человеку сразу сказал: я, конечно, ноутбуки не бросаю, но в похожей ситуации уволю вас сразу, в одну секунду.
Я не хочу инвестировать в людей, которые завтра от меня уйдут. Вот, ресторан категории 2 звезды Michelin в Лионе: месячная стажировка там стоит 3-5 тысяч евро. Плюс сама поездка, плюс проживание. Мы направляем туда своего повара один, второй, третий раз. А потом приходит приятный во всех отношениях человек и говорит нашему повару: у меня яхта стоит в Черногории, Винник тебе платит сколько? Предположим, тысячу евро. Окей, плачу две, так ты еще и будешь жить на яхте. И вот, приходит ко мне повар и говорит: спасибо, пять лет вы меня учили, но мне же хочется жить на яхте. Понимаю! Но как же я? И вот для этого есть договор. Да, мы же в тебя инвестируем. Значит, сначала договор, а потом поездки в Лион и все прочее. Это не рабский договор, но там прописан разумный срок сотрудничества. И потом это отличная проверка на серьезность намерений: лоялен ли человек компании, не хочет ли ее использовать и немножечко обмануть.
Тем людям, которые приходят ко мне на позиции, предполагающие частое непосредственное общение со мной, я говорю перед принятием на работу: давайте возьмем пару дней и еще раз хорошо подумаем. Потому что здесь важно все: личная симпатия или антипатия, тембр моего голоса, то, как я пахну, потому что отношения — это химия. Плохо дело, если ты чуть-чуть не влюблен, не в сексуальном совершенно смысле. Если в отношениях есть только прагматизм, ничего хорошего из этого не выйдет.
У нас много партнеров в регионах, и вот я приезжаю к ним, скажем, в Благовещенск. Еду по убитой дороге, смотрю на серые стены. Я прихожу к ним в салон красоты и никогда не говорю: «Боже, какой у вас красивый город! Чудно, необыкновенно!» Потому что я не умею врать. Но я скажу обязательно: «Видел у вас прекрасную церковь», которая, правда, мне понравилась.
Во Франции, скажем, контролируют информацию о происхождении сыров. Если зимой корова не на выпасе, а в стойле, то покупатель будет об этом знать. Нам кажется, что за ерунда, какая разница. Нет. Не ерунда, в этом самое главное. Нельзя, даже если мы очень захотим, сделать такой же сыр на Дону или на Кубани. Можно сделать хороший сыр, но это будет другой сыр, не Camembert и не Parmigiano Reggiano.
Мы импортируем в Россию 2 группы товаров: профессиональную косметику и алкоголь. Как импортеры мы работаем практически со всеми федеральными сетями. Мы эксклюзивно представляем в России великий шампанский дом Lallier. В прошлом году в Шереметьево в дьюти фри мы были №1 по продажам. Мы, а не Moët & Chandon. Знаете, кто покупает? 80% — иностранцы, которые вылетают из России. Потому что у нас хотят, чтобы звучало, а у них — чтобы было вкусно.
Мы хотим продавать больше. Но что обычно происходит в сетях? В «Пятерочке» 100%-ная наценка. А за счет чего получается доступная для покупателя цена? За счет того, что поставщик должен снизить свою цену практически до нуля. Оставляя себе крохи для выживания — в надежде, что «Магнит» покажет объем и что-то как-то начнет зарабатывать. А «Магнит» говорит: «А теперь у нас акционный период, хорошо бы вам в цене еще подвинуться». — «Куда еще подвигаться?!» — «Что, не хотите? Хорошо, выводим вас из матрицы». И вот вы сидите и думаете, что делать. Потому что у вас склады забиты, вы же стоки должны обеспечивать под все эти «магниты», «ашаны» и «ленты». Там же штрафы космические, если вы не выполняете заказы. Прибавьте к этому стоимость логистики в Россию, отдельное удовольствие в виде общения с таможней — и вы вряд ли захотите этим заниматься.
Да, я живу и работаю между Россией и Германией. Где труднее? В России труднее. Тебе кажется, ты все делаешь правильно, порой на исходе сил, но у нас все так нестабильно. И ты всегда зависишь от чьей-то злой воли, и защиты искать негде. Конечно, и в Европе не все так волшебно. Налоговая служба в Германии — это удушающая машина. С одной стороны, да, ты спокоен, что с тебя не возьмут ничего лишнего, но то, что с тебя должны взять — о! У нас в компании одна служба разбирается с налоговой уже седьмой месяц. Что произошло? Не разобравшись в нашей отчетности, нам предъявили 68 тысяч евро к уплате. Мы написали ответное письмо. И что вы думаете? Через месяц все наши счета были заблокированы, все деньги в этом объеме со счетов сняты. Конечно, они вернут эти деньги, мы правы на 100%. Но идет уже седьмой месяц.
В Германии абсолютная фискализация наличных денег. Один наш сотрудник предпочел получать зарплату наличными, у нас есть такая возможность. Получал и половину клал себе на счет в Deutsche Bank. Два месяца это продлилось, затем его счет закрыли без объяснения причин. Потому что в Германии каждые сто евро наличных вызывают подозрения — откуда вы их взяли?
Мне нужно 10 тысяч евро в месяц, чтобы покрыть все мои расходы. Больше не надо. Поесть в тех ресторанах, где хочу, одеться, где хочу, поехать, куда хочу, правда времени на это нет. Я очень люблю Красное море и занимаюсь дайвингом. Даже купил маленькую квартирку в Египте на первой линии. Но я там год уже не был. Мне 45 лет, и в принципе уже можно сказать, хватит, я устал — хочу плавать и читать Мопассана. Но мне кажется, я уже через две недели сойду с ума от такого образа жизни. И потом, как же люди, мои сотрудники? Я работаю 7 дней в неделю, начинаю рабочий день в 9.30, а заканчиваю в 23.00. Плюс полтора-два часа на почту, уже после работы, дома. Книги я читаю только в дороге, в перелетах. Водителя у меня нет, за рулем сам. Не знаю, как-то морально к этому не готов. Последние два-три года я позволяю себе отключить телефон, когда ложусь спать. Наверное, я всегда буду работать, потому что у меня постоянное чувство, что я не переступил порог финансовой безопасности.
Формально в России я чужой человек: я здесь нахожусь по виду на жительство и езжу на чужой машине. Если я совершу два административных нарушения — меня выкинут из страны. Не посмотрят, какому числу людей я даю работу. Четверть своего времени я провожу в Ростове. Потому что у меня деструктивная привязанность к людям, я свыкаюсь, люди становятся родными и начинают питаться моей энергией, я начинаю делать за них то, что должны делать они сами. Порвать с ними тоже трудно, но это опять же потому, что целью жизни я вижу не только зарабатывание денег, но проживание ее с теми людьми, которые мне приятны. Официально я работаю с 14 лет, потому что я очень хотел поступить в мединститут. Но так как блата не было, я решил поступать по квотам для работающих. Я пошел работать санитаром в травмпункт, хотел стать абдоминальным хирургом. Жутко уставал: работа, репетиторы, подъем в 5 утра, — было ужасно тяжело. Так что опыта лодырничанья у меня не было.
На каком-то мистическом уровне я с детства знал, что моя жизнь будет связана с Германией. Так и получилось. И я очень люблю Германию, всё там оказалось совершенно мое. Но Россию я люблю не меньше, потому что это мой дом.
Выступление Александра Винника состоялось 8 ноября 2019 года в рамках общественного проекта «Ростовского Клуба 2015» «Бизнес-школа».
