Мне нравилось в Советском Союзе многое. И классовое равенство, и бесплатное высшее образование, и внятная идеология. И низкая преступность, и отсутствие межнациональных конфликтов.
К сожалению, всем любителям ностальгии по социализму надо напомнить, что Советский Союз был тюрьмой. Из него нельзя было выехать, просто купив билет.
Патриоты, конечно, возразят: и не надо ездить, у нас все свое, и курорты есть, и красоты, и музеи. К тому же число выезжающих за рубеж до сих пор невелико. Лишь 17% граждан Российской Федерации имеют загранпаспорта.
Когда открыли границы, уехало много хороших людей. Уехали миллионы специалистов. Уехали физики, химики, программисты, инженеры. Страна сильно победнела интеллектуально.
Люди продолжают уезжать, и это печально. Но упрекнуть их не в чем: каждый имеет свои веские причины, чтобы менять старую родину на новую.
Мои друзья — грузины, белорусы, казахи, когда-то бесплатно выучившиеся в лучших советских университетах, теперь козыряют грузинскими, белорусскими, казахскими паспортами. Правда, жить предпочитают все равно в России, деньги зарабатывают в России и с каждым годом, кажется, все лучше говорят по-русски. Ругают Путина, ненавидят коммунистов, покупают квартиры на земле предков, но продолжают существовать за счет Российской Федерации.
Распаду СССР предшествовали несколько лет демократических реформ. Для меня, книжного мальчишки, это были времена эйфории. Журналы наперебой стали издавать запрещенных писателей. На головы читающих интеллигентов обрушились Набоков, Аксенов, Лимонов, Солженицын, Шаламов, Гроссман и иже с ними. Публика попроще рванула в видеосалоны, открывшиеся повсюду, и новыми героями России стали Сталлоне со Шварценеггером. Казалось, так будет всегда. Казалось, новая Россия — это царство удовольствий. Казалось, русский гений, свободный от запретов, вот-вот расцветет небывало, и наши «жигули» обгонят «мерседесы», а московский «Спартак» выиграет Кубок чемпионов.
Увы, не выиграли и не обогнали, наоборот. Годы торжества «гласности», «ускорения», «нового мышления» прошли. Отделились республики, взорвалась Чечня, миллионы людей оказались в нищете. Можно было заняться бизнесом — но где взять стартовый капитал? Можно было уехать в Париж и Амстердам — но где взять валюту?
Затем и девяностые прошли. Кто смог и успел, тот научился жить по-новому. «Подлец человек, ко всему привыкает», как сказал Достоевский.
Мое главное впечатление от развала СССР заключается в том, что у меня пропала уверенность в прочности мироздания.
Я и мои сверстники видели, как циклопическая глыба, которая, казалось, должна стоять вечно, вдруг за считанные годы исчезла с лица земли. И те, кто с надутыми физиономиями заседали в Центральном Комитете КПСС, вдруг стали милиардерами и акулами коммерции. Недавно арестованный министр Улюкаев— и тот, оказывается, начинал с журнала «Коммунист».
Все было вроде бы крепко, железобетонно, надежно — и вдруг лопнуло и протухло.
А люди уцелели.
Я никогда не задумывался, хорошо это или плохо, когда разваливаются империи. Советский Союз умер, точка. С этим ничего нельзя поделать. История проехалась по нам катком. Но ничего, будем жить дальше.
Что было бы с нами, если бы социализм устоял? Может быть, Россия превратилась бы в Китай, где сама коммунистическая партия управляет осторожными, постепенными рыночными реформами? Или мы стали бы Северной Кореей, где люди едят траву? Гадать бесполезно.
В стране кое-как построен государственный капитализм, с одной стороны, явно олигархический, с другой — административный, запретительный. Правые, либеральные идеи не прижились, вымерли. Это большое разочарование и урок. Частная инициатива никак не стимулируется. Малый бизнес еле жив, средний тоже, крупный сросся с властью. Сейчас покровительство частной инициативе и бизнесу исчезло даже на уровне риторики.
За четверть века жизни при русском капитализме я понял, что сущностью государственного и в целом общественного устройства в России является контроль. Страна огромна и разбросана. Множество народов, укладов, языков, конфессий. Разный климат, разные условия выживания. В Ростове — плюс тридцать, в Оймяконе — минус пятьдесят. Страной нельзя управлять, не овладев наукой контроля. При социализме главным контролирующим органом была коммунистическая партия. Она существовала, как мы теперь понимаем, отнюдь не для строительства светлого будущего, а для более прозаических целей: ради управления хозяйством. Девятнадцать миллионов человек. И не все они были циничными приспособленцами. Велико было и число честных, идейных коммунистов: все они старались пресекать воровство и бесхозяйственность на местах. Я таких идейных граждан знал множество. Глава администрации любого города боялся не своего прямого начальника — губернатора, а первого секретаря городского комитета партии, сидящего в соседнем кабинете. А были еще вторые секретари, и третьи, которые «по идеологии». И самой страшной угрозой для любого чиновника была фраза «партбилет положишь». Исключения из партии боялись, как огня.
Исчезла партия — некому стало контролировать шестую часть суши.
То, что сейчас во власть пришли выходцы из структур госбезопасности, доказывает, что дефицит контроля сохраняется. Слишком велика дыра, оставшаяся после исчезновения КПСС. Ее не закрыть телами кадровых гэбистов и разведчиков. Чтобы Россия стояла, нужны миллионы честных, неподкупных и знающих администраторов. Их нужно где-то взять, вырастить, воспитать, научить. Этим людям нужны лидеры, те, кому можно доверять и подчиняться. Лидеры, с одной стороны, должны быть реалистами, а с другой — иметь незапятнанную репутацию.
В Советском Союзе, давно исчезнувшем с лица планеты, такие лидеры были. Всенародно любимые ученые, космонавты, писатели, артисты. Нынешняя система таких лидеров породить не может. Какие-то фигуры появляются и исчезают, не оставив заметного следа.
А год идет за годом, вот уже четверть века как нет СССР. Не утихают споры, что это было — зло или благо?
Думаю, в атмосфере таких споров мое поколение состарится и умрет, так ни о чем и не договорившись.
К сожалению, всем любителям ностальгии по социализму надо напомнить, что Советский Союз был тюрьмой. Из него нельзя было выехать, просто купив билет.
Патриоты, конечно, возразят: и не надо ездить, у нас все свое, и курорты есть, и красоты, и музеи. К тому же число выезжающих за рубеж до сих пор невелико. Лишь 17% граждан Российской Федерации имеют загранпаспорта.
Когда открыли границы, уехало много хороших людей. Уехали миллионы специалистов. Уехали физики, химики, программисты, инженеры. Страна сильно победнела интеллектуально.
Люди продолжают уезжать, и это печально. Но упрекнуть их не в чем: каждый имеет свои веские причины, чтобы менять старую родину на новую.
Казалось, новая Россия — это царство удовольствий, все вот-вот расцветет небывало, и наши «жигули» обгонят «мерседесы», а московский «Спартак» выиграет Кубок чемпионов.
Мои друзья — грузины, белорусы, казахи, когда-то бесплатно выучившиеся в лучших советских университетах, теперь козыряют грузинскими, белорусскими, казахскими паспортами. Правда, жить предпочитают все равно в России, деньги зарабатывают в России и с каждым годом, кажется, все лучше говорят по-русски. Ругают Путина, ненавидят коммунистов, покупают квартиры на земле предков, но продолжают существовать за счет Российской Федерации.
Распаду СССР предшествовали несколько лет демократических реформ. Для меня, книжного мальчишки, это были времена эйфории. Журналы наперебой стали издавать запрещенных писателей. На головы читающих интеллигентов обрушились Набоков, Аксенов, Лимонов, Солженицын, Шаламов, Гроссман и иже с ними. Публика попроще рванула в видеосалоны, открывшиеся повсюду, и новыми героями России стали Сталлоне со Шварценеггером. Казалось, так будет всегда. Казалось, новая Россия — это царство удовольствий. Казалось, русский гений, свободный от запретов, вот-вот расцветет небывало, и наши «жигули» обгонят «мерседесы», а московский «Спартак» выиграет Кубок чемпионов.
Увы, не выиграли и не обогнали, наоборот. Годы торжества «гласности», «ускорения», «нового мышления» прошли. Отделились республики, взорвалась Чечня, миллионы людей оказались в нищете. Можно было заняться бизнесом — но где взять стартовый капитал? Можно было уехать в Париж и Амстердам — но где взять валюту?
Затем и девяностые прошли. Кто смог и успел, тот научился жить по-новому. «Подлец человек, ко всему привыкает», как сказал Достоевский.
Мое главное впечатление от развала СССР заключается в том, что у меня пропала уверенность в прочности мироздания.
Я и мои сверстники видели, как циклопическая глыба, которая, казалось, должна стоять вечно, вдруг за считанные годы исчезла с лица земли. И те, кто с надутыми физиономиями заседали в Центральном Комитете КПСС, вдруг стали милиардерами и акулами коммерции. Недавно арестованный министр Улюкаев— и тот, оказывается, начинал с журнала «Коммунист».
Все было вроде бы крепко, железобетонно, надежно — и вдруг лопнуло и протухло.
А люди уцелели.
Я никогда не задумывался, хорошо это или плохо, когда разваливаются империи. Советский Союз умер, точка. С этим ничего нельзя поделать. История проехалась по нам катком. Но ничего, будем жить дальше.
Что было бы с нами, если бы социализм устоял? Может быть, Россия превратилась бы в Китай, где сама коммунистическая партия управляет осторожными, постепенными рыночными реформами? Или мы стали бы Северной Кореей, где люди едят траву? Гадать бесполезно.
В стране кое-как построен государственный капитализм, с одной стороны, явно олигархический, с другой — административный, запретительный. Правые, либеральные идеи не прижились, вымерли. Это большое разочарование и урок. Частная инициатива никак не стимулируется. Малый бизнес еле жив, средний тоже, крупный сросся с властью. Сейчас покровительство частной инициативе и бизнесу исчезло даже на уровне риторики.
За четверть века жизни при русском капитализме я понял, что сущностью государственного и в целом общественного устройства в России является контроль. Страна огромна и разбросана. Множество народов, укладов, языков, конфессий. Разный климат, разные условия выживания. В Ростове — плюс тридцать, в Оймяконе — минус пятьдесят. Страной нельзя управлять, не овладев наукой контроля. При социализме главным контролирующим органом была коммунистическая партия. Она существовала, как мы теперь понимаем, отнюдь не для строительства светлого будущего, а для более прозаических целей: ради управления хозяйством. Девятнадцать миллионов человек. И не все они были циничными приспособленцами. Велико было и число честных, идейных коммунистов: все они старались пресекать воровство и бесхозяйственность на местах. Я таких идейных граждан знал множество. Глава администрации любого города боялся не своего прямого начальника — губернатора, а первого секретаря городского комитета партии, сидящего в соседнем кабинете. А были еще вторые секретари, и третьи, которые «по идеологии». И самой страшной угрозой для любого чиновника была фраза «партбилет положишь». Исключения из партии боялись, как огня.
Исчезла партия — некому стало контролировать шестую часть суши.
То, что сейчас во власть пришли выходцы из структур госбезопасности, доказывает, что дефицит контроля сохраняется. Слишком велика дыра, оставшаяся после исчезновения КПСС. Ее не закрыть телами кадровых гэбистов и разведчиков. Чтобы Россия стояла, нужны миллионы честных, неподкупных и знающих администраторов. Их нужно где-то взять, вырастить, воспитать, научить. Этим людям нужны лидеры, те, кому можно доверять и подчиняться. Лидеры, с одной стороны, должны быть реалистами, а с другой — иметь незапятнанную репутацию.
В Советском Союзе, давно исчезнувшем с лица планеты, такие лидеры были. Всенародно любимые ученые, космонавты, писатели, артисты. Нынешняя система таких лидеров породить не может. Какие-то фигуры появляются и исчезают, не оставив заметного следа.
А год идет за годом, вот уже четверть века как нет СССР. Не утихают споры, что это было — зло или благо?
Думаю, в атмосфере таких споров мое поколение состарится и умрет, так ни о чем и не договорившись.
